Операция «Аврора» - Дарья Плещеева

— Так он ведь вел наблюдение за графом Витте. По вашему приказанию…

— Хочешь сказать, что Петю засекла личная охрана графа и задержала?!

— Выходит, так… — Верещагин еще ниже опустил голову.

— Ты же понимаешь, Олег, что это полная ерунда! Во-первых, никто, кроме наших сотрудников, не знал, что за Витте будет вестись наружное наблюдение. Во-вторых, даже если Лапикова засекли, то сразу после проверки документов его обязаны были отпустить, а нам предъявить претензию в письменной форме…

— Так не было никакой проверки, — развел руками Верещагин. — Напарник Пети, подпоручик Баландин из группы капитана Власкина, видел, как…

— Погоди! А где Баландин сейчас?

— В дежурке был, у Перетыкина…

— Идем! — Голицын стремительно направился к лестнице. — Перетыкин когда сменился?

— Сегодня в полдень заступил… — Верещагину невольно передалось возбужденное настроение командира, в глазах появился охотничий блеск, на скулах проступил румянец.

— А когда схватили Лапикова?

— В два часа пополудни…

— Ага. Времени у него было достаточно!..

Они вошли в дежурную часть спокойно, стараясь сдерживать дыхание. Баландина в помещении не было. Перетыкин сидел на рабочем месте и делал какие-то записи в журнал регистрации. При виде старших офицеров он вскочил и встал по стойке «смирно».

— Вольно, подпоручик, — махнул ему Голицын, подходя вплотную. — Покажите мне журнал телефонных звонков.

Перетыкин протянул Андрею толстый гроссбух в коленкоровом переплете. Голицын присел на край стола дежурного и раскрыл журнал. Верещагин, все еще не уразумев хода мыслей начальства, переводил взгляд с одного на другого. Андрей пролистал гроссбух до сегодняшних записей, провел пальцем по строчкам, краем глаза наблюдая за Перетыкиным.

— Та-ак, подпоручик. А кому это вы звонили в двенадцать тридцать по номеру Л-21—21? Здесь не отмечен адресат!

— Не могу знать, господин капитан…

— Как это — не можете?!

— Я в это время… отлучился. По надобности.

Голицын посмотрел на Верещагина. Тот медленно налился краской, желваки на скулах вздулись.

— Вы что, Перетыкин, первый день на службе? Не знаете, что при отлучке должны запирать кабинет?

— Никак нет, не первый. И… я запер!

Офицеры вновь переглянулись.

— То есть вы утверждаете, подпоручик, что во время вашего отсутствия дежурная часть была заперта?

— Так точно.

— А запись откуда? Это же ваша рука?

— Никак нет. Но похожа. Сильно похожа… Я ее только при вас и заметил.

— Так что это за номер?

— Минуточку… — Перетыкин схватил с этажерки рядом со столом новенький справочник «Столица» и зашуршал страницами. Голицын, наблюдая за ним, сказал тихо Верещагину:

— Надеюсь, ты понял, Олег, что все это значит.

— Так точно, Андрей Николаевич. В управлении завелся «крот»…

— …а времени на его отлов совсем нет. Придется действовать на опережение и одновременно создавать специальную группу по ведению следствия. Это сузит возможности «крота». А если он окажется внутри группы, так мы его быстро вычислим…

— Нашел, господин капитан! — Перетыкин с испуганно-радостной улыбкой ткнул в страницу справочника. — Это номер комитета финансов при Государственной думе.

— То есть самого графа?.. Слишком просто!

— Явная подставка, — согласился Верещагин.

— А впрочем, почему нет? — Голицын теперь рассуждал вслух. — Если здесь окопался агент графа, с чего бы ему звонить кому-то еще? Мы же не знаем содержания разговора, только подозреваем. А подозрение не есть доказательство. История с Лапиковым больше похожа на провокацию… Вот что, Олег. Оповещай управление: в семнадцать часов — оперативное совещание у меня… в кабинете Вяземского.

Андрей провел совещание, как и задумал: быстро, четко, результативно. В общем-то, само совещание ему не было нужно — так, для проформы, да чтобы продемонстрировать обнаруженному «кроту», что его провокация не сработала. Была сформирована особая группа из восьми человек, куда вошли сотрудники трех управлений — информационно-аналитического, контртеррористического и внутренней безопасности. Главной задачей группы стала координация всех оперативных мероприятий по расследованию покушения на князя Вяземского, хотя официальной версией оставалось покушение на графа Витте.

Распустив совещание, Голицын оставил только особую группу и изложил ей свой план действий. Помимо прочего, он включал в себя непрерывное наблюдение за рядом важных лиц в империи.

— Штабс-капитан Тепляков раздаст вам копии списка этих фигур. Информация секретная. Далее, мне нужны два офицера из «четверки» для еще одной… щекотливой операции. Что скажете, капитан Скирюк?

Поднялся поджарый, рыжеватый офицер из контртеррористического управления, помедлил несколько секунд и доложил:

— Есть такие. Поручики Казаков и Минаков. Молодые, решительные, исполнительные.

— А как у них насчет фантазии?

— Хоть отбавляй!

— Хорошо. Отправьте их ко мне завтра с утра. А с Николаем Ивановичем я формальности утрясу.

— Будет сделано.

— На сегодня все, господа. — Голицын поднялся. — Держим связь, как договорились.

Глава 9

Давыдов уже второй день изнывал от безделья. Вернее, занимался рутинной бумажной работой: написал рапорт о своей поездке на границу и приложил к нему документы курьера с подробной описью каждого, потом отдельно вынужден был составить докладную записку о «вооруженном инциденте, имевшем место на заставе Младечная и повлекшем человеческие жертвы». К докладной полагалось начертить и схему инцидента, то есть подробно разрисовать на оперативной карте местности кто, где и когда находился, куда двигался. Причем отметить и своих, и противника!

— Я не могу нарисовать эту чертову схему, — пожаловался он Тучкову.

— А в чем дело? Первый раз, что ли? — искренне удивился тот.

— Щекотливая ситуация там была, Паша… Дело в том, что в самой стычке ни я, ни Велембовский не участвовали.

— И где же вы были?

— В гости ходили, в городок Томашев. У Велембовского там зазноба живет. Ну, вот мы и… повечеряли слегка. — И Давыдов честно рассказал другу, как было дело.

— М-да, положеньице! — Тучков в замешательстве подергал себя за мочку уха. — Такого в отчет не запишешь…

— Мы как раз на заставу возвращались, когда стрельба началась, — вздохнул Денис. — Пока добежали, пока с караульным разобрались — уже все и закончилось.