Автомобильная династия. История семьи, создавшей империю BMW - Рюдигер Юнгблут

Дети замечательны. Они сами прекрасно справляются с этими более чем примитивными условиями. Спать на полу, мыться, есть – никогда ни одной жалобы или слезы. Бункер содрогается от попадающих в него снарядов. Старшие дети защищают младших, и их присутствие здесь – счастье еще и потому, что они постоянно получают улыбку фюрера.

Вчера фюрер снял свой золотой партийный значок и прикрепил его мне. Я горда и счастлива. Господь даст мне силы совершить самое последнее и самое сложное дело. У нас осталась лишь одна цель: быть верными фюреру до самой смерти. И то, что мы сможем вместе с ним закончить жизнь, – благоволение Судьбы, на которое мы не могли и рассчитывать.

Гаральд, мой милый мальчик, я даю тебе в качестве напутствия самое лучшее, чему меня научила жизнь: оставайся верным! Верным себе, верным людям и верным Своей Стране. В любом отношении!»

Письмо продолжалось на втором листе:

«Начинать новый лист сложно. Кто знает, смогу ли я исписать его? Но я хочу дать тебе еще столько любви, столько силы и забрать у тебя всю скорбь от потери нас. Гордись нами и старайся вспоминать о нас только с гордостью и радостью. Когда-то все умирают, и не прекраснее ли прожить почетную и мужественную, но короткую жизнь, нежели влачить долгое позорное существование? Мне нужно отдать письмо… Ханна Райч заберет его. Она вылетает! Я обнимаю тебя с искренней и сердечной материнской любовью!

Мой любимый сын,

Живи для Германии!

Твоя мать».

Глава 9

Послевоенные годы

Гюнтер Квандт в заключении, пред судом и началом новой жизни

В апреле 1945-го, незадолго до того, как его бывшая жена покончила с собой, Гюнтер Квандт бежал в Баварию от приближавшихся к Берлину русских. Его сын Герберт и некоторые члены руководства AFA временно укрылись в Биссендорфе под Ганновером. Они предпочли британскую оккупационную зону, где располагались аккумуляторные фабрики Штёкена и Хагена.

Гюнтер Квандт боялся, что страны-победительницы привлекут его к ответственности. Он подал документы на получение швейцарской визы, однако ему отказали. Тогда он решил, что наилучшим вариантом для него будет остаться в американской оккупационной зоне. Промышленник поселился в Лейтштеттене, городке, расположенном неподалеку от озера Штарнбергер. Примерно год он абсолютно спокойно жил в Верхней Баварии.

18 июля 1946 года Квандта арестовали по указанию американской военной администрации. Сначала его переправили в Гармиш, а затем в лагерь в Моосбурге. В одном из писем, отправленных из тюрьмы, 65-летний предприниматель рассказывал об условиях лагеря: «Чистые бараки, одно дерево. Всего два крана с водой на сто человек. В каждом бараке по сто человек, живем в общей спальне, умывальника нет, слива нет. Весь пол в воде. Отхожие места без смыва, во дворе».

Гюнтер Квандт пытался приспособиться к столь непривычной для него ситуации. Чтобы спокойно умыться в одиночестве, он вставал в 5.30 утра. Ели в лагере из жестяных мисок. «Я не могу носить личные вещи, одеваюсь в маскировочный костюм. Снаружи – зелено-коричневый, черно-желтый, красный, внутри – белый (был когда-то), между двумя слоями подкладка – тонкий хлопок, прессованный. Выглядит по-разбойничьи, очень практично. Для теплой погоды – легкая хлопковая куртка, легкая плоская армейская кепка, которую лучше не сдавать в гардероб (да его здесь, собственно, и нет). Сидим». Ему выдали слишком большие ботинки, и он сделал их более подходящими с помощью вкладышей из картона.

Когда Квандт приехал в лагерь, там находилось 10 000 человек. Американские военные не принуждали пленников к труду, однако тем, кто трудился, полагалось лучшее обеспечение. По утрам заключенные могли слушать доклады по различным темам, что стало для Квандта, интересовавшегося многими вещами, любимым времяпрепровождением. Своему сыну Герберту он писал: «Послушал про Тибет 3 раза, про Восточную Африку – 2 раза, про Китай – 1 раз, про сельское хозяйство – 6 раз, про теорию музыки – 2 раза, про педагогику – 2 раза, про европейско-американское образование – 6 раз, про Индию – 2 раза, про христианство и его изменение с течением времени – 3 раза и по меньшей мере 20 раз – доклады по медицине».

Заключение значительно ударило по здоровью промышленника. «Самое худшее – уже три недели сижу на скамейках и табуретах без спинки. Спина стала кривой, – писал он, жалуясь. – Никогда здесь не остаешься в одиночестве. Все время тебя окружает сотня человек. Галдеж, за столом спокойно не посидеть». В заключении Гюнтер Квандт начал писать мемуары. Он записывал все, о чем думал: родной дом, родители, детство и начало карьеры. В подробностях он описывал события личной жизни и свои путешествия. Множество страниц Квандт посвятил созданию собственной империи во времена Веймарской республики. А вот своей деятельности под началом нацистов он почти не уделил внимания, упомянув лишь о некоторых деталях, и то коротко. Оружейный концерн Deutsche Waffen– und Munitionsfabriken всплывает в тексте всего раз, и то под сокращенным названием – DWM. О том, что именно производила его компания, Квандт предпочел умолчать.

То, что Гюнтер Квандт описал свою жизнь настолько некорректно, вполне можно понять, если хорошенько представить себе то положение, в котором он находился. Заключенный ожидал предъявления обвинений, он был уверен, что все записи у него заберут. Кажется, он на это даже рассчитывал. Как бы то ни было, о США промышленник пишет с неуемным восхищением:

«Америка! Как часто я думаю о том, что расцвет этой части света является одной из самых прекрасных глав в истории человечества».

В мемуарах Квандт частично затрагивает вопрос о том, правильно ли он вел себя во времена Гитлера. Положение предприятий во времена Третьего рейха он сравнивает с положением офицеров вермахта в конце войны. В армии тоже существовали различные точки зрения. Пока одни офицеры верили, что могут послужить своей Родине, подняв мятеж[11], другие офицеры выполняли свой долг, заботясь о доверенных им солдатах.

«Такой бизнесмен, как я, мог легко скрыться. У меня были друзья за границей, в Северной и Южной Америке, которые приняли бы меня в любой момент. Но такой поступок был бы дезертирством. Я остался на своем посту. Я оставался в тесном контакте со своими близкими коллегами, заботился о своих рабочих и служащих, пытался сохранить доверенные мне предприятия и компании в целости».

Квандт, по собственным утверждениям, не был впечатлен успехами Гитлера. Если другие были ослеплены тем, как быстро фюреру удалось победить экономический кризис и безработицу, то он лично познакомился с оборотной стороной режима во время заключения в 1933-м: «Мне на собственной шкуре довелось испытать, что такое правовая незащищенность».

Вопрос о собственной вине промышленник упоминает вскользь в связи с