Сахар и золото - Эмма Скотт

больной на голову», – усмехнулся отец.

А мать заплакала, причитая: «Nechistaya sila…»

Я вытер палец о джинсы, и красное пятнышко пропало.

* * *

Следующим утром я принял душ, оделся и позавтракал в местной закусочной, поскольку у меня в холодильнике повесилась мышь, а после направился на юг в приют «Потерянные лапки».

Помещение оказалось небольшим. Слева от входа стоял письменный стол, справа находилась зона ожидания, а дальше шел широкий зал с дверьми по обе стороны. Густой и громкий собачий лай моментально разносился по этажам. Пронзительный визг мелких пород звучал так, словно они собирались делать это вечно. В этих звуках ощущался постоянный страх.

Остановившись в холле, я наблюдал, как Фиона разговаривает с семьей из четырех человек, вышедших из комнаты с левой стороны. Сегодня Фиона надела мешковатые джинсы и безрукавку на пуговицах, а розовые волосы собрала в хвост. Пока общалась Фиона с взрослыми, рядом с ней стояла маленькая белая собачка на поводке. Две девочки лет шести или восьми опустились на колени и пытались погладить спрятавшуюся за ногами Фионы псинку.

Фиона тоже опустилась на колени, став вровень с малышками, взяла две собачьи вкусняшки и положила их в детские ладошки. Собака приняла угощение и позволила себя погладить.

После короткой беседы, слова которой я не расслышал, Фиона передала поводок отцу семейства. Когда она жестом пригласила семью к стойке регистрации, ее окутывал мерцающий туман. Девчонки светились и казались таким же ярким, как подсолнухи.

С задумчивой улыбкой на лице Фиона смотрела им вслед, а потом заметила меня. Вспышка счастья стала для меня подарком, о котором она и не подозревала. Фиона помахала рукой, и мы встретились на полпути друг к другу.

– Привет, – склонив голову набок, поздоровалась она. – Что за взгляд?

– О чем ты? – поинтересовался я.

– Ты смотришь, как… не знаю, словно давно меня не видел, хотя мы встречались вчера.

«Чувак, перестать показывать эмоции. Где твоя сдержанность?»

– Мне нравится, как ты обращаешься с животными.

Еще не успев договорить, я мысленно закатил глаза от нелепости собственных слов.

– Все просто, я люблю их. Нет ничего лучше, чем видеть, как они находят себе дом. – Она перевела взгляд на семью, у стойки заполнявшую документы на собаку. – Ладно, мне надо умыться. Я вернусь через пару минут.

Вскоре Фиона попрощалась с остальными сотрудниками, и мы направились на парковку.

– Прокатимся, если ты не против, – предложил я.

– Я бы с удовольствием, но у меня нет шлема, – ответила Фиона. – Следовало попросить тебя встретить меня у дома.

– Все в порядке, поеду за тобой, – отмахнулся я. – Начнем поездку от твоего дома.

Приподнявшись на цыпочки, Фиона поцеловала меня.

– Наперегонки.

Я коротко рассмеялся.

– Если ты настаиваешь.

Дав Фионе трехминутную фору, я рванул к ее дому и припарковался прямо перед ним. Уже зная, насколько аккуратно она водит, я не удивился, что приехал первым. В ожидании синего «приуса» небрежно прислонился к входной двери. Выйдя из машины, Фиона бросила на меня лукавый взгляд.

– Слишком просто, – скрестил я на груди руки.

– Умник, – фыркнула Фиона и остановилась, окинув меня взглядом с ног до головы. – Черт. Тебя научили этому в школе.

– Чему?

– Прислоняться, – махнув рукой, пояснила она. – Скрещенные руки, плечо прислонено к стене, взгляд такой…

– Какой?

– А такой, – Фиона открыла входную дверь, а после закрыла ее за нами. – Вроде бы обычное приветствие, но если присмотреться…

– Присмотреться?

– Как будто он говорит: «Я хочу затащить тебя в постель».

Я притянул ее к себе.

– Я хочу затащить тебя в постель.

Я уже собирался поцеловать ее, но тут раздался пронзительный стук в дверь и громкий детский голосок прокричал:

– Фиони! Фиони!

Фиона застенчиво улыбнулась.

– Попридержи эту мысль.

Она открыла дверь и опустилась на колени как раз в тот момент, когда Хейли влетела в ее объятия. Я никогда еще не видел, чтобы человек так сиял от счастья, как Фиона при виде соседского ребенка.

– Хейли, девочка!

Фиона поцеловала малышку в щеку.

В дверном проеме материализовалась мать девочки. Насколько помню, ее звали Нэнси. Высокая брюнетка в элегантных брюках и блузке выглядела так, словно в колледже играла в хоккей на траве – жесткой и серьезной.

– Фиона, привет. Мне очень жаль, что без предупреждения, но я подумала… – Нэнси на мгновение опешила, заметив меня. – О, прости, не знала, что ты не одна.

Фиона поднялась на ноги, и Хейли тут же вцепилась в ее руку.

– Николай Янг, это Нэнси Дэвис.

Нэнси протянула руку, и я приготовился к толчку, которым неизменно сопровождалось прикосновение к жизни незнакомца. У нее оказалась сильная хватка. Во время рукопожатия я уловил недоверие и желание защитить Фиону.

– Приятно познакомиться, Николай, – медленно произнесла она, разглядывая мои татуировки и пирсинг.

– Взаимно.

Оторвавшись от меня, Нэнси посмотрела на Фиону.

– Извини, что не вовремя, но у меня через двадцать минут важная встреча. Всего на час, может, немного больше, но если ты занята…

– Нет, все в порядке, – ответила Фиона. – Ник, мы ведь можем подождать час?

– Конечно.

Нэнси испытывала сомнения. Тем временем ее дочь уставилась на меня большими карими глазами и задала вопрос, который из-за вежливости не смогла Нэнси:

– Почему на твоей коже так много рисунков?

– Называются татуировки, – ответил я. – Рисунки на коже.

– А как ты их нарисовал? Ручками и фломастерами?

– Нет, иголками.

Любопытство Хейли сменилось настороженностью.

– Тебе было больно?

Напряженное внимание Нэнси охватило меня, словно зажало в тиски. Тут имелся лишь один правильный ответ.

– Конечно. Очень больно.

– Ненавижу иголки, – заявила Хейли. – Они плохие. Это похоже на уколы?

– Что-то в этом роде.

Нэнси немного расслабилась и, повернувшись к Фионе, достала из сумочки несколько банкнот.

– Я очень ценю твою помощь, Фи. Честное слово, ровно час.

– Забери деньги, – отмахнулась Фиона, но проигнорировав, Нэнси сунула двадцатку ей в руку.

– Ты моя спасительница, – выдохнула соседка и бросила на меня еще один взгляд. – Приятно познакомиться, Николай. Пока, Хейл. Веди себя хорошо.

Она поцеловала дочь в щеку и вышла.

– Нэнси прекрасная мама, но чересчур заботливая, – сказала Фиона, накручивая прядь волос на палец.

– Понимаю, – произнес я с легкой улыбкой на губах. – Я не совсем подхожу на роль няни.

– Что это? – спросила Хейли, указывая на пирсинг в моих ушах. – Сережки?

Усмехнувшись, я опустился на колени перед девочкой. Она протянула руку и коснулась пирсинга в моем ухе. Я замер, давая ей возможность хорошенько его рассмотреть. От Хейли пахло чистотой, свежим бельем и маргаритками.

– Такие тяжелые! – воскликнула она, теребя маленькими пальчиками пирсинг. – Острые?

– Есть немного. Постарайся не надавливать на кончик.

– Тебе было больно, когда их вставляли