Визуальные искусства в ситуации глобализации культуры: институциональный аспект - Анна Демшина

Ведь свобода выбора личности предполагает и ответственность за сделанный выбор, и, что самое важное, работу над собой, самовоспитание, в том числе и по формированию экологического сознания. Не стоит забывать о том, что влияние человека на окружающий мир уже сегодня стало необратимым, и расплатой за пренебрежение экологией будет не только нравственная, но и физическая гибель человечества, или будущее, предсказанное в киберпанк-романах. Как справедливо отмечают Сусуму Сато и Хиромицу Кумамото, только при мудром и разумном отношении Человечества к своему обиталищу – Земле – устойчивое развитие мира должно состояться. [140] Множественность подходов к дизайну среды обитания человека, основанных на экосознании (от актуализации восточных традиций до гуманитарного дизайна, от развития экоэстетики до экологического стиля, и даже «мусорного дизайна»), свидетельствуют о том, что развитие экологической культуры не лозунг и не заголовок из модного журнала, а свидетельство формирования экологической культуры. Не случайно экологическое направление дизайна воспринимается сегодня частью общества как идея, которая может стать фактором, объединяющим человечество в рамках развития экологии среды обитания, экологизации человеческих отношений. Важность роли дизайна в формировании экологической культуры не вызывает сомнений. Отрадно, что экологический подход к дизайну окружающей среды имеет большое количество сторонников не только среди ученых, но и среди массового потребителя. Маргинальность дизайна в таком случае (как и любая маргинальность в современном обществе) связана не с девиантностью, а с положением между ранее установленными границами – миром профанным и миром сакральным, миром женским и миром мужским, миром жизненным и миром виртуальным.

Увеличение множественности хаотических проявлений в сфере повседневности соседствует со стремлением к системности, институализации. Показательно, что в пространстве встречи искусства и повседневности идет процесс более четкой структуризации искусства. Отсутствие макроценностных систем, свобода выбора провоцируют установление четких границ и правил на уровне субкультурном, уровне особенного. В рамках «новой природности» биодетерминизм и культура не противоречат друг другу, а становятся взаимодополняющими частями человеческого бытия. Во главу угла ставится личностное отношение, способность к индивидуальному прочтению, вместо точного знания идут поиски соотнесенности, вместо постоянства контекстной «прописки» в строгой иерархии – движение. Дизайн в этих условиях, лавируя между «искусством-сакральным» и «бытом-профанным», техникой и эстетикой, является и рупором особого визуального языка, родина которого – изобразительное искусство.

4.2. Тело человека как область «труда и творчества»: от гламура до морфинга

Современная культура располагает большими возможностями для личностной самореализации, поскольку в результате существенного ослабления традиционных «репрессивных» механизмов культуры сформировались условия, способствующие выявлению и успешной реализации индивидуальных склонностей человека. Происходящий в настоящее время переход от авторитарного или «закрытого» к «открытому» или «мозаичному» (А. Моль) типу построения культурного пространства объективно способствует ослаблению традиционного конфликта руководящего «центра» и мятежной «периферии». Последнее означает расширение «диапазона приемлемости» (трансформацию маргинальных культурных ценностей, прежде агрессивно вытеснявшихся из широкого употребления или не замечавшихся наукой) в естественный компонент наличной культурной среды. Это касается и сферы повседневной жизни человека. Показательно, что поиски идеала теперь переносятся с области всеобщего человеческого бытия на индивидуально-личностный уровень и реализуются подчас именно в области видимого через внешний облик самого человека.

Союз новых технологий и искусства в данной ситуации приводит к выходу в авангард представителей прежде маргинальных профессий (стилист, модельер, пластический хирург), которые становятся уважаемыми в обществе персонами, а их труд часто именуется высоким искусством. В процессе обучения они осваивают технику рисунка, основы живописи, историю искусств, то есть то, что принято считать частью классической системы художественного образования в «высоком искусстве». Такой художник становится постепенно «специальным агентом» современного общества по изобретению и развитию новых желаний и потребностей, к которым, впрочем, также относится желание скромности и аскетичности; деятельность, ранее называемая ремеслом, теперь причисляется к искусству. Тело при таком подходе может рассматриваться как текст, написанный на двух языках, – природы и культуры. Система телесных знаков, социальная по своему происхождению и высоко культурологичная, осуществляет вхождение человека (как существа телесного) в общество. [141] Тело современного человека перестает быть данностью (природной или божественной), которая репрезентируется или маскируется при помощи одежды и косметики. Половые, расовые различия так же перестают быть неизменными. Визуальный облик человека «оживает» лишь в момент «рассматривания» и «демонстрирования» и является способом репрезентации себя (какой я есть, каким я хочу казаться или быть, каким меня ожидают увидеть).

Человеческое тело, его образ и структура сегодня все меньше связываются с природой или божественным замыслом. Если художник северного возрождения Бальдунг Грин изобразил на носу бога-отца бородавку, стараясь через натурализм индивидуальных черт подчеркнуть божественность сотворенного мира и человечность творца, а в средние века барышня, прельстившая молодого человека при помощи косметики, подвергалась судебному преследованию, то сегодня даже трансформации своего тела при помощи пластической хирургии не порицаются обществом.

Тело дается природой, но его облик и состояние – это предмет заботы и труда каждого человека; вот лозунг современной эпохи. Современная «золушка» не должна ждать фею, а должна самостоятельно при помощи профессионалов создать свой образ, который поможет завоевать принца (то же касается и мужчин). Ее личная вина, если внешность не соответствует требованиям современности. Тело есть то, чем человек, казалось бы, владеет безраздельно. «Мы общество мелких владельцев», – пишет В. В. Бибихин, – «наше владение тело» [142] . Однако, далее он отвергает автономию тела от власти. М. Фуко утверждает: «Даже тело отчуждается властью и признается полем ее применимости и владения, например, в больницах или тюрьмах, школах или в армии» [143] . Примеров властного подавления индивидуальности телесного облика можно привести много – от школьной формы до диет, используемых девушками для соответствия стандартам женской привлекательности.

С XX века власть пробует выходить на уровень позитивного отношения к индивидуальности, что оказывается в итоге наиболее эффективным и действенным способом раствориться и закрепиться в ткани повседневности и коммуникации. [144] «Власть достойна любви», – констатирует М. Фуко. [145] Она становится приятной и вожделенной большинством людей, когда проявляет себя не как репрессивный механизм (хотя, безусловно, остается репрессивной), а как машина для удовлетворения желаний.

С одной стороны сегодня наблюдаются положительные перемены, связанные с раскрепощением сознания человека, существенной активизацией социально-культурного творчества различных категорий и групп населения, расширением количества видов и форм художественного творчества, обогащением спектра культурных инициатив за счет развития различного рода общественных объединений, движений, клубов, ассоциаций. Активизация национально-культурного самосознания различных этнических групп и социальных общностей способствует формированию исторической памяти. С другой стороны, если ранее социокультурная «прописка» человека связывалась с местом проживания, религиозными верованиями, то теперь идеалом становится новый человек – «транскультурал» (М. Эпштейн, К. Разлогов), не привязанный к традиционным структурам социокультурной идентификации. Транскультурализм в крайних формах находит визуальное воплощение в стиле «унисекс» как во вненациональной, внеполовой, внесоциальной форме визуальной авторепрезентации.

Вместо традиционных половых, возрастных, национальных, социальных различий теперь формируется конгломерат новых: при помощи пластической хирургии и стилиста можно изменить не только внешний вид, но и пол, возраст, черты лица, относящие их носителя к определенному этносу (ширину скул, разрез глаз). С помощью собственного визуального образа человек заявляет о своей принадлежности (реальной или желаемой) к определенной субкультуре. Это позволяет ему быть принятым и быстро адаптироваться среди членов своей группы и отталкивать представителей других субкультур, притом, что в социальной сфере все более заметной становится тенденция субкультурного расслоения по таким основаниям, как образ и стиль жизни, социальная идентичность, позиция, статус.