Уцелевший - Эрик Хелм

Жужжание множества голосов, изредка прерываемое раскатами хохота, долетало из-за плотно прикрытых, ярко освещенных окон. Рекс не спеша двинулся к дому. Де Ришло последовал по пятам. Осторожно подняв головы вровень с нижним краем стекол, друзья заглянули внутрь сквозь неплотно запахнутые шторы.

Им предстала длинная комната с двумя бильярдными столами и множеством кушеток, пуфиков, стульев. Столы были уставлены высокими стопками тарелок, десятками стаканов, завалены грудами съестного. Человек тридцать курили, болтали и смеялись: одни — сидя, другие — расхаживая взад и вперед.

— Шоферы, — шепнул де Ришло.

Общество явно заботилось о том, чтобы обслуга не соскучилась, ожидая, и не вздумала из праздного любопытства совать носы не в свое дело.

Герцог мягко тронул Рексово плечо и оба вновь отступили в густую тень кустов. Затем, обогнув стоянку, зашли с другой стороны здания, миновали череду темных, безжизненных окон и достигли гостиной, где горел свет и раздавалась едва слышная речь.

Тут со шторами обращались куда внимательнее, и Рексу лишь чудом посчастливилось обнаружить крохотную щелку.

* * *

Родриго редко ошибался в делах, имевших отношение к войне, охоте или походам. Не ошибся и на сей раз, хотя всей душой желал бы иного.

Лошадь Иветты понесла.

В отличие от пары благородных, привычных к верховой езде господ, служанка была довольно скверной наездницей. После получасовой скачки сквозь непроглядную лесную тьму кастилец и Эрна сумели укротить и успокоить животных, но чалая кобыла почуяла страх, овладевший Иветтой и, вырвавшись на широкую тропу, карьером ринулась к родным конюшням Хлафордстона, в направлении прямо противоположном тому, что намеревался избрать рыцарь. Удержать взбесившуюся лошадь нелегко даже опытному всаднику. Чалая скрылась за поворотом дороги, унося вцепившуюся в поводья служанку, и глухой перестук копыт понемногу стих.

— Она разобьется насмерть! — застонала Эрна. — Догоним!

— Такие живут до девяноста лет, — ответил Родриго. — Прискачет к замку в лучшем виде, не сомневайся.

— Ты... Ты...

— Я — это я. Кто-нибудь видел меня бежавшим без памяти?

Эрна помолчала и отрицательно мотнула головой.

— А нынче ночью Родриго де Монтагут-и-Ороско бежал. Улепетывал. Давал деру. Как по-твоему, было от чего?

— От чего же? — спросила женщина дрогнувшим голосом.

— Расскажу. Но только не сейчас. Иветту все едино догнать нельзя. Поедем направо. Лишь только девочка доскачет и расскажет де Монсеррату о случившемся, старой дружбе настанет конец, и ринется мне вослед погоня. Поймают — обещания Мануэля сказкой покажутся... Хочешь этого?

Баронесса не ответила.

Испанец негромко вздохнул.

— Вот и получается, что до рассвета нужно положить меж собой и замком расстояние побольше. И у тебя, Эрна выход единственный: отправляться со мной. В Хэмфордском лесу, как выяснилось, не стоит ездить в одиночку. Особенно по ночам.

Бросив беглый взгляд через плечо, Родриго добавил:

— Ежели очень захочется, отстанешь от подлого негодяя по пути. Но средь бела дня и вблизи человеческого жилья. Об ином и помышлять не смей.

* * *

Когда на востоке забрезжила заря и стало возможно оглядеться, испанец объявил короткий привал. Эрна, совершенно измученная, сошла с лошади, повалилась наземь.

— Погоди-ка, — вмешался Родриго.

Он скинул куртку, расстелил на траве, которая уже набрякла утренней влагой, и сказал:

— Вот сюда пожалуйте.

Сам присел на толстый корявый корень и устало сомкнул веки. Лошади, пофыркивая, начали пастись, точно чувствовали: отдых не затянется.

Эрна свернулась калачиком, легла щекой на руку. Больше всего ей хотелось уснуть, но рассветная сырость, не слишком заметная во время быстрой езды верхом, начала пробирать почти сразу. Баронесса неохотно поднялась, обеими ладонями провела по лицу, протерла глаза.

— Родриго...

Кастилец медленно повернул голову:

— Да?

— Что ты намерен делать дальше?

— Плыть в Испанию.

— Ответь... — Эрна запнулась и умолкла.

— А?

— Ответь... Только правду.

— Постараюсь.

— Почему ты перебил весь отряд?

— Не догадываешься?

— Пока нет.

— Подумай хорошенько.

— Я измоталась. На сонную голову думается скверно.

— Тогда отвечаю. Те he querido siempre. Pero en la choza realice de repente que te amo.[23]

— Солдатскую подстилку, поднятую из грязи? — со слезами выкрикнула Эрна. — Шлюху, распяленную холопскими лапами?

С баронессы разом слетела дремотная усталость.

— Ты хуже Бертрана! Тот не лицемерил, не говорил, будто любит!

— И уничтожить согласился нелицемерно.

— To-есть?.. Согласился?!.

Эрна устремила на испанца ошеломленный взор.

— Видишь ли...

Родриго быстрым, упругим движением соскользнул с корня и встал во весь рост.

— Де Монсеррат чувствовал себя оскорбленным супружеской изменой. И ума не мог приложить, как спасти Хлафордстон от монаршьей немилости. А я давно ломал голову, мечтал заполучить милую строптивицу. Предложил барону перебить стряпчего со свитой, а заодно вызвался отправить в лучший мир и яблоко пресловутого раздора, дабы у Бертрана и Вильгельма исчезли основания для взаимной ревности. Конечно, солгал. Замысел возник непроизвольно, внезапно, и все случившееся до... до нашего соития произошло в полном соответствии с первоначальным порядком действий. В совершенном согласии с моими...

— Ты чудовище! — выкрикнула Эрна. — Завладеть, обесчестить — видно, таковы кастильские понятия о рыцарском благородстве, ничего не попишешь! Но даже язычник не отдаст пленницу, наложницу на поругание подручным! Негодяй!

— Вот и не отдал, — спокойно сказал Родриго. — Хотя, не получись между нами... столь изумительного согласия в любви... не буду кривить душой, не знаю...

Эрна густо покраснела и отвернулась.

— Согласия в любви не было, — произнесла она с вызовом. — Ты принудил меня к ответной страсти, но не более.

— Радостно слышать. Возможно, дождусь и любви.

— Никогда. И я не тронусь отсюда по доброй воле.

— Значит, ожидай Бертрана. Уж наверняка останешься здесь. До скончания веков. Иначе выйдет распрекрасная картина: под носом у барона вывели в расход королевских чиновников, а возлюбленная Вильгельма жива-здорова. И по-прежнему замужем за провинившимся вассалом... Старый мой друг придет в неописуемый восторг.

Видя, что Эрна вот-вот разрыдается не на шутку, Родриго поспешил продолжить:

— Помимо прочего, оставаться одной просто нельзя. Мануэль орал не от упоения победой...

* * *

Голова человека, сидевшего затылком к стеклу, отнюдь не улучшала обзора. Де Ришло увидел коротко стриженые седые волосы и полуобрубленное левое ухо. Нахмурился.