Уцелевший - Эрик Хелм

Карлос отхлебнул изрядный глоток и назидательно закончил:

— Он, ведь, паскуда, устали не знает.

* * *

Огромная испано-сюиза вихрем промчалась мимо деревушки Амсбери и вылетела на длинное извилистое шоссе, уводившее к западу. Сидевший за рулем де Ришло немного сбросил скорость и заговорил:

— Хорошо иметь полезные знакомства. Я связался с бывшим суперинтендантом Скотланд-Ярда, Клаттербеком.

— Глава частного сыскного агентства?

— Так точно.

— Но... ведь собирались же заняться этим делом сами, — выдавил Рекс.

— И займемся. Клаттербек должен был просто выследить угнанную автомашину марки роллс-ройс. И, по моей личной просьбе, не задерживать похитительницу. Провожать по дорогам... как изволит выражаться ваше поколение?.. пасти, время от времени ставя меня в известность об эволюциях несравненной Танит. Что и делали полдюжины агентов на мотоциклах. Графиня д’Юрфэ, не дождавшись девушки, выехала из отеля ровно в четверть пятого. Зеленый даймлер. Разумеется, его тоже «пасут».

Герцог усмехнулся.

— А Моката?

— К сожалению, временно утерян из виду. Но это уже ни малейшей роли не играет. Милые дамы выведут нас прямо в нужное место.

Рекс тряхнул головой.

— Из вашей светлости вышел бы неплохой частный детектив.

— И профессиональный тоже, — ревниво заметил де Ришло.

Испано-сюиза быстро одолела несколько миль открытого пространства, миновав зеленые, волнистые, обдуваемые прохладным ветром холмы. Остановилась у обочины, в полумиле от деревеньки Чилбэри. Шестеро мотоциклистов уже поджидали герцога, вполголоса переговариваясь меж собой. Один из них отделился и направился к автомобилю.

— Известные личности находятся в большом доме у дальней околицы, — доложил сыщик. — Спутать невозможно: дом стоит на отшибе и окружен купами деревьев.

— Благодарю, — спокойно кивнул де Ришло. — А кроме этих двоих, много набралось гостей?

— Да сотенка, пожалуй, будет.

Рекс выпучил глаза.

— На задворках припарковано штук пятьдесят машин, в каждой прикатило человека два-три. Помощь потребуется?

Ван Рин подтолкнул герцога локтем. Де Ришло и бровью не шевельнул.

— Едва ли. Я чрезвычайно доволен вашими услугами, так и передайте шефу. Коль скоро потребуетесь в дальнейшем, позвоню отдельно.

— Побойтесь Бога! — прошипел Рекс. — Пятьдесят на одного! Попросите парней остаться, все-таки восемь — не двое!

— Исключено, — кратко ответствовал герцог.

Детектив оглядел обоих с тщательно скрываемым любопытством, гадая, что за непостижимое дело затеяли сумасбродные богачи. Однако огромный американец явно рассчитывал на помощь, а потому нарушение закона было маловероятно.

— Ну, сэр, — протянул сыщик, — если ничего больше не требуется, мы, наверное, двинемся...

Он поднес пальцы к твидовому козырьку своего кепи.

— В Лондон пора. Смеркается.

— Еще раз благодарю, — любезно кивнул де Ришло. — Спокойной ночи.

Затрещали мотоциклетные двигатели. Герцог немного выждал и включил передачу.

На малой скорости, с едва слышно работающим мотором испано-сюиза прокатила через притихшую, готовившуюся ко сну деревню. Почти во всех коттеджах уже гасили электрические и керосиновые лампы, и лишь в уютном, ярко освещенном трактирчике продолжала тихо звучать веселая музыка.

Шли последние часы апреля месяца.

* * *

Бесшумно приотворив укрепленную на кожаных петлях дверь хижины, баронесса де Монсеррат едва не вскрикнула. Поскольку непрекращавшийся лязг и звон стали смолк, Эрна рассудила, что бой окончен и можно выглянуть наружу.

Бой действительно завершился — и самым неожиданным для молодой женщины образом. Баск стоял на коленях подле поверженного Родриго и крепко стягивал испанца путами.

Странная, неестественная тишина повисла над Хэмфордским лесом. Не стрекотали цикады, не кричали козодои, не ухала сова. Даже ветер не шелестел ни единым листом. В этом нагонявшем тоску безмолвии злобное шипение баска прозвучало внятно и отчетливо.

Эрна тихо отступила внутрь домика, чувствуя, как покрывается холодным потом. В глазах у нее потемнело, баронесса запнулась об изножье постели, неловко шлепнулась на медвежью шкуру.

— Госпожа, — простучала зубами Иветта, — госпожа, я боюсь...

— Ни звука, — выдохнула Эрна.

Прижимая к груди облегавшую тело ткань, она поднялась, наклонилась, пошарила. В хижине было уже почти совсем темно. Отыскав на ощупь клинок, принадлежавший толстяку Алонсо, баронесса стиснула рукоять и устало уткнулась лбом в бревенчатую стену.

— Слушай, — прошептала отчаявшаяся немка. — Он войдет сюда. Сразу позови негодяя по имени, отвлеки. Я ударю мечом. Иного выхода нет и не будет.

— Хорошо, ваша милость, — еле слышно сказала служанка.

— И не бойся. Тебя он пытать не намерен, а...

Окончание фразы утонуло во внезапном лошадином ржании.

Душераздирающий вопль, разорвавший ночь, был истолкован Эрной как начало нечеловеческой казни, которую с таким упоением и смаком расписал окаянный баск. Жена Бертрана де Монсеррата и любовница короля Вильгельма выпрямилась, глубоко вздохнула и, неожиданно для себя, заплакала. Метнулась к двери.

На помощь Родриго.

— Что это? — встревоженно спросила Иветта.

Послышался дробный перебор несущихся во всю прыть человеческих ног. Затрещали кусты. Затем раздалось тяжкое буханье, словно мимо хижины мчался неведомый неуклюжий зверь. Баронесса вздрогнула, ибо на несколько мгновений в лесном домике стало невыносимо холодно. Вновь зашелестели ветви, захрустел бурелом. Чей-то заячий визг разносился по Хэмфордскому лесу, постепенно удаляясь.

Эрна прищурилась.

Родриго мог закричать от непереносимой муки, но спасаться позорным бегством не стал бы никогда и ни за что на свете. Испанец кинулся бы на палача с голыми руками, убил или погиб на месте, но верещать как резаный, удирая во все лопатки, просто не мог. Любовные свойства кастильца Эрна познала впервые, но бесстрашие и гордость Родриго давно и прочно вошли в поговорку.

Творилось непонятное.

Осторожно, очень осторожно баронесса высунула из хижины голову.

Светил ослепительно белый полумесяц. Четыре трупа валялись неподалеку.

Присмотревшись, Эрна разглядела в нескольких десятках ярдов еще одного недвижно лежащего на траве человека. Переступить низкий порог хижины было невыносимо жутко, но еще страшнее казалось оставаться в темноте, воцарившейся меж четырех стен, ожидая обещанной Мануэлем участи.

Баронесса де Монсеррат, в девичестве фон Валленштедт, окончательно и горько расплакалась. Помедлила. Робко и неуверенно шагнула вперед.