Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А кто ответ держать будет, если что случится?
Жена потупила взор и замолчала.
– Вот то-то. Нечего тебе ответить. А отвечать буду я, голубушка, – ласково, но непререкаемо ответил жене Иван Андреевич.
– Почему отвечать будете вы? – удивился Александр.
– Лоцман приписан к нашему колхозу, а без него через порог ходить нельзя. Закон. И против него не попрешь, – улыбнулся Иван Андреевич.
– А давайте так решим эту задачку: я дойду до порога и постараюсь там договориться, чтобы почту отправили на Ангару, – рассудил свои действия Александр.
– Ну если так, Саша, то даю добро. Только будь осторожен, не хитри, чтобы от меня отвязаться. Симахинский он шумом бьет по голове, а за ним Затейский – самый кровожадный, сколько там народу потонуло – не счесть.
– Иван Андреевич, ходил я через эти пороги, когда землеустроителем работал. Твоя правда, с лоцманом ходил. Но и сейчас не боюсь. Даст Бог, к вечеру вернусь, – радостно проговорил гость.
– Не зарекайся, Александр, – по-матерински предостерегла молодого мужчину жена председателя.
Только во второй половине дня Бугров и моторист добрались на катере до рыбацкого дома. Действительно, вода в реке упала, потому шли потихоньку, чтобы не налететь на отмели, которые порой занимали половину ширины реки, из-за темного цвета воды было трудно определить фарватер.
Наконец под днищем зашуршала прибрежная галька, и катер остановился в нужном месте. Александр спрыгнул с носа, пытаясь оказаться на суше не замочив ног, но немного не дотянул и со всего маху плюхнулся в воду, окатившую его веером брызг. Из дома, выстроенного на самом берегу, вышел молодой мужчина, приветливо щурясь, пошел навстречу приезжим. Он был высок, рост увеличивала копна волнистых волос, в которых виднелись проблески седины, небольшая темная борода, закрывающая скулы и подбородок, придавала изысканность всему облику.
Его шаг был твердым, уверенным, казалось, что этот мужчина был когда-то военным. Руки его не болтались плетьми, а двигались в такт шагов.
Александр, смахивая капли воды с брюк и куртки, поджидал хозяина дома на берегу.
– Важные гости, вижу, к нам пожаловали, – подходя, басовито проговорил мужчина и, скривив губы в подобие улыбки, подчеркнуто холодно добавил:
– Очень рад. Даже не представляете, как рад вашему приезду.
Александр удивленно и внимательно посмотрел на незнакомца, в приветствии которого не почувствовал дружелюбия.
– А что, мы с вами знакомы?
Молодой мужчина скривил улыбку еще раз и пожал плечами.
– Может, вы меня с кем-то перепутали, уважаемый? – замечая в мужчине знакомые черточки, продолжил сопротивляться Александр.
– Нет, Александр Павлович, я вас ни с кем не спутаю, ваши портреты в нашей газете печатаются почти еженедельно.
– А… вы про это, да, печатаются, такая популярность связана с моей работой.
Таинственный хозяин, перекрикивая гудящий порог, пригласил посетителей в дом.
– Пойдемте, гости, под защиту стен и крыши, а то через пять минут глотки сорвем.
В доме было умиротворяюще тихо, шум порога не мог пробить толстые бревенчатые стены и тройные рамы окон, которые не снимали даже летом.
Когда расположились по лавкам возле длинного, сколоченного из досок стола, хозяин дома с подчеркнутым уважением спросил приезжих:
– Чай? Или желаете подкрепиться покрепче?
– Только чай, – сдержано ответил Александр. – Но сначала давайте познакомимся.
– Давай, Саня.
– Саня? – удивился Александр. – Так меня только в детстве звали.
– Вот видишь, значит, не забыл.
– Но я-то тебя узнать не могу, – от беспамятства стукнул ладонью по столу Александр Бугров.
– Наверное, я подрос, и бородой обзавелся. Ладно, томить не буду: звать-величать меня Юрий Макаров.
– Кто? – Александр даже подскочил на месте. – Не может быть, Юрка, это ты!?
– Да, я.
– Столько лет не виделись! – радостным тоном вскричал Александр.
– Ну уж не так и много по меркам вечности, – снисходительно и явно недоброжелательно произнес Юрий.
Александр подошел к другу детства, раскинув руки для объятий, но тот сделал вид, что нежного жеста не заметил.
– Ты чего? Сердишься на меня? – попытался уточнить обстановку Александр.
– Саня, спасибо скажи, что при встрече по морде не дал.
– Это за что? – опешил мужчина.
– А то ты не знаешь?
Александр, пожав плечами, удивленно посмотрел на Юрия.
– Тем хуже для тебя, что не знаешь, что делаешь, – голос Юрия приобрел металлические нотки, и Александр почувствовал, что дело, действительно, может дойти до драки. Он подавил все свои негативные эмоции и все еще дружелюбно попробовал уточнить:
– Что же я такого делаю?
– Врагам нашей родной земли служишь! – выкрикнул Юрий, насупившись.
– Не пойму я нашего разговора, Юра, объясни, – все еще учтиво и сдержанно Александр пытался спасти беседу.
– Не понимаешь, тогда пей чай.
Юрий поставил на стол большой пузатый чайник, расписанный крупными синими и красными цветами и веточками с золотыми листочками. Приоткрыл крышку. Сладко пахнуло разнотравьем и ягодами, Александр определил иван-чай, малину, смородину. Вместе с кружками хозяин принес из закутка, где стояла русская печь, похожую на распластанную камбалу тарелку с шаньгами и пирогами.
– Ты что, сам стряпней занимаешься? – с улыбкой спросил хозяина моторист катера.
– Мне нет нужды этим заниматься. Утром деревенские принесли, угощайтесь. Пироги вкусны, начинки разные – и капуста, и ягода, и рыба.
Юрий заботливо налил всем, включая себя, душистого чая, гости молча наслаждались напитком и деревенской стряпней.
Александр, однако, чувствовал нарастающее волнение, он не любил недомолвок, поэтому, не закончив чаепитие, поставил кружку на стол и, глядя прямо в глаза друга детства, спросил:
– Юра, а каким врагам я служу?
Тот как будто бы ждал этого вопроса, ответил мгновенно:
– Тем, кто рушит наш исконный мир – Илим, деревни, что прожили на белом свете больше трехсот лет. Тем, кто пашни, луга сенокосные намеревается потопить.
– Но откуда ты взял, что это враги? Они наши соотечественники, такие же советские люди.
– Ты думаешь, что советские люди не могут быть врагами своей родины. Разве у нас мало предателей сидит в лагерях и тюрьмах?
– Но это другие случаи. Это печальные исключения из русского народа.
– Да такие же. Полицейские, что служили у фашистов в войну, были тоже советские люди.
– Так ты меня сравниваешь с этими палачами? – вспылил Александр, и его лицо от возмущения и обиды запылало.
– Не сравниваю, а отвечаю на твои вопросы. Зачем ты согласился и пошел им прислуживать? Они ведь знали, кого брать в услужение. И ты не отказался, согласился нашу красивую землю губить.
– Это ты метафорами мыслишь, знаю твои поэтические пристрастия. А у меня обычная работа. Нелегкая, все время командировки и встречи с людьми в домах, сельсоветах, клубах, на фермах, порой на полях и сенокосных угодьях.
– Пусть бы это делали чужие люди, но не ты, человек, которому я верил, – сердито выпалил Юрий.
– Но я ведь сделаю это лучше, бережнее, с любовью к своей земле и ее людям, – смягчив интонацию, попытался объяснить ситуацию Александр.
– А другие, неумелые, не смогли бы ничего сделать и потоп бы остановили, – категорично парировал Юра.
– Потоп не остановить, это государственное решение, и он не зависит от того, кто будет агитировать
