Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут

Через несколько минут Маргарет уже была готова принять посетителя. Не смея оставить воспитанницу наедине с мужчиной, Астрид отошла в дальний угол. Зигмунд прошёл в комнату и низко поклонился девушке. В руках он держал покрытый материей небольшой холст.

– Извините, госпожа Маргарет, что потревожил вас с утра, – вежливо произнёс он. – Моё дело не спешное, и всё же у меня великое желание скорее его совершить.

– Не извиняйтесь, Зигмунд, – ответила Маргарет. – Время уже далеко не раннее, я давно проснулась, позавтракала, так что вы меня совсем не потревожили и ни от каких дел не отвлекаете. Что вы желаете мне сказать? Или показать?

Маргарет, конечно же, заметила холст в руках Зигмунда, и поняла, что это, скорее всего, какая-то картина. Любопытство в ней быстро разгоралось.

– Да, показать… – Зигмунд почувствовал себя крайне неловко. – Если вы позволите… У меня для вас есть подарок…

– Подарок?! Что ж вы тогда медлите? Показывайте его скорее!

Зигмунд снял материю с холста и повернул картину к девушке. Маргарет ахнула. На картине она увидела свой портрет, который был написан столь искусно, что ей почудилось, будто она смотрит в зеркало. Девушка глядела на своё лицо, не в силах отвести взор.

– Вот… Я посмел написать ваш портрет… – промямлил Зигмунд. – И очень надеюсь, что вы не будете слишком строги…

– Зигмунд, картина великолепна! – не скрывая восторга, сказала Маргарет. – Спасибо! Это прекрасный подарок! Я здесь словно живая. А эти цветы… Я даже чувствую их аромат! Вы гений, Зигмунд!

Похвала окончательно смутила молодого человека, он даже не смел поднять глаза.

– Я рад, госпожа Маргарет, что вам понравилось…

Вдруг в коридоре послышались тяжёлые мужские шаги. Вскоре дверь широко распахнулась, и в комнату вошёл ландграф фон Регентропф.

– Мне доложили, что ты уже встала, дочь моя! – сказал он и, окинув взглядом тихо стоявшего поодаль Зигмунда Вольфгарта, добавил. – И едва покинув кровать, уже принимаешь посетителей?

– Ах, отец, посмотрите, какой чудесный подарок преподнёс мне Зигмунд! – воскликнула Маргарет и показала родителю портрет.

Взглянув на картину, Генрих нахмурил брови. Портрет, несомненно, был написан весьма искусно, но написан без его на то позволения.

– Не правда ли, чудесная картина! – не переставала восхищаться Маргарет.

– Да, чудесная, – задумчиво проговорил ландграф. – Когда же ты позировала художнику?

– Я ни разу не позировала Зигмунду.

– Правда? – недоверчиво спросил Генрих.

– Уверяю вас, это правда, ваше сиятельство, – заверил Зигмунд. – Я писал портрет по памяти и по зарисовкам своим.

– Вот как. Что ж, Зигмунд, ваша работа действительно достойна восхищения, – похвалил ландграф, и складки меж его бровями разгладились. – Можно даже повесить портрет в нашу галерею.

– Нет-нет, – тут же запротестовала Маргарет. – Портрет будет висеть здесь, в моих покоях.

– Здесь никто его не увидит.

– Он написан для меня.

– Хорошо, – согласился Генрих. – Это твой подарок и распоряжайся им сама. Хочешь, чтоб картина висела в покоях твоих, пусть висит. А теперь мы с Зигмундом тебя оставим, чтоб ты спокойно завершила свои утренние дела.

Как только мужчины вышли, Маргарет не отрывая глаз от портрета, отошла к окну, чтобы под лучами солнца лучше рассмотреть все линии и штрихи рисунка. Астрид приблизилась к воспитаннице.

– Очень красиво, – сказала она.

– Да, – отозвалась Маргарет. – Я давно уже мечтала, чтобы какой-нибудь знаменитый художник нарисовал меня. Зигмунд, конечно, не знаменит, но при таком мастерстве, он обязательно станет таковым.

– Мне кажется, госпожа Маргарет, что вы не равнодушны к Зигмунду.

Щёки девушки немедленно залились румянцем. Конечно, обаятельный и деликатный молодой человек не мог не понравиться юной девушке. Маргарет приятны были его мягкий говор, его тёплый взгляд, а его редкие случайные прикосновения, заставляли её сердце учащать ритм. И всё же в девичьей душе любовь не зародилась. У Зигмунда не хватало одной мелочи – парень был беден и не знатен.

– Зигмунд – мой учитель, Астрид, – спокойно ответила Маргарет. – Он учит меня рисованию, и ничего между нами нет, и не может быть.

– Зигмунд довольно мил, и трудно им не увлечься.

– Ты говоришь ерунду, Астрид, – упрекнула девушка няньку. – Хотя я и нахожу его весьма интересным молодым человеком, это вовсе не значит, будто я в него влюблена. Я – принцесса, и буду любить только принца. Поняла, Астрид? Только принца! Так что оставь на веки вечные эту глупую тему. Давай лучше подумаем, куда можно повесить мой портрет.

Выйдя из покоев Маргарет, Генрих не покинул Зигмунда, а продолжил свой путь рядом с ним. Молодого человека немного смутила такая компания, но он не попытался её избежать, решив, что ландграф, возможно, имеет к нему разговор. И не ошибся.

– Необычный подарок вы преподнесли моей дочери, Зигмунд, – сказал Генрих. – Она просила вас об этом?

– Нет, но я знал, что госпожа Маргарет желала иметь свой портрет, – ответил молодой человек. – Извините, что я вас не поставил в известность о моей затее.

– Да, рисовать портрет дочери в тайне от отца действительно не хорошо. И почему же вы мне не раскрыли ваши намерения?

– Честно говоря, я боялся, что вы не позволите мне рисовать госпожу Маргарет, – потупив взор, признался Зигмунд. – А мне, как художнику, хотелось запечатлеть красоту на холсте.

– И вы пошли на хитрость, – усмехнулся Генрих. – Я бы вам позволил, конечно. Я видел ваши пейзажи, которые вы успели написать, живя в замке – картины великолепны. У меня даже возникла мысль заказать вам семейный портрет фамилии Регентропф.

– О, это будет большая честь для меня, – склонившись в поклоне, ответил Зигмунд.

Ландграф замолчал. Нахмурив брови, он несколько минут шёл молча.

– Значит, вы находите мою дочь красивой, – после возобновил он разговор.

– Не думаю, что найдутся люди, которые оценили бы госпожу Маргарет иначе.

– Но когда долго любуешься красотой, она может в себя влюбить.

Зигмунд смутился. Он понял, о чём говорит ландграф. Хотя молодой человек и старался скрыть от посторонних глаз свои горячие чувства к прекрасной девушке, их все-таки заметили. И кто заметил – сам ландграф. Зигмунд не нашёлся, что ответить, лишь скромно опустил глаза.

– Я надеюсь, с вами этого ещё не произошло? – продолжал Генрих.

Зигмунд по-прежнему шёл молча, ища необходимый ответ.

– Мне не хотелось бы, чтоб ваши мечты так и остались несбыточными.

Ландграф всё яснее и яснее выражал свою мысль, о значении которой Зигмунд и без того уже догадывался. Генрих беспокоился, что за его дочерью начнёт ухаживать простой художник, не имеющий ни титула, ни денег, и не дай Бог, его ухаживания сумеют зажечь горячие чувства в сердце принцессы. Эти догадки задели гордость молодого человека. Смущение исчезло, Зигмунд остановился,