Избранное. Том 1 - Станислав Константинович Ломакин

это прогнозируют футурологи и философы, но мы не удосужились, имея опыт многотысячелетней истории общественного развития, изучить, понять не только человека, но и братьев своих меньших. Может, узнав хорошо их, мы, люди, могли бы лучше понять себя. В каждом живом существе есть не только инстинкт самосохранения, воля к жизни, но и чувство любви. Правда, любовь бывает не всегда взаимной, отсюда все драмы и трагедии человечества.

КАТАРСИС

Регистрация участников республиканского семинара по этике проходила в гостинице. Часть его участников, приехавших, прилетевших из разных городов России, уже толпилась у стойки администратора, оформляя гостиничные номера. Игорю Павловичу Маркелову, молодому доценту, хотелось получить номер на одного, и он был явно разочарован, когда администратор выдала ему ключ от номера на двоих. В одноместном номере, ему отказали, объяснив, что в городе проходит одновременно три конференции разного уровня, сказали, что ему еще повезло, как приехавшему раньше времени. Другим предстоит жить в трех– четырехместных номерах. Игорь Павлович любил ездить на конференции, семинары, симпозиумы, на которых преображался: становился активным, обзаводился новыми друзьями. Во время секционных заседаний смело вступал в словесные перепалки с докторами наук и слыл среди ученой братии ершистым и неглупым малым. Свободному общению с людьми различного интеллектуального уровня Игорь Павлович обязан природной памяти и огромной работоспособности. Его знания из различных областей науки были поразительны, удивляли даже узких специалистов того или иного направления науки.

Его недилетантское знакомство с научной литературой, знание трех европейских языков, пристальный интерес к поэзии, к многочисленным жанрам искусства придавали его общению с коллегами утонченный характер. Но особенно его выделяли женщины. Они обращали сначала внимание на его внешность. Игорь Павлович был красив, высок, худощав, со спортивной фигурой. Глядя на его широкие плечи, можно было усомниться, что перед вами ученый муж. Однако после первых же фраз, которые он произносил, обращаясь к собеседнику, собеседнице, те невольно попадали под какое-то магическое воздействие. Его глубоко посаженные черные глаза, над которыми возвышался высокий лоб, словно пронизывали насквозь, заставляли человека исповедоваться. Не последнюю роль, видимо, играл и его голос, он завораживал, даже если речь шла об обыденных вещах. Говорил он красиво, да иначе, наверное, и не мог говорить. Это качество вырабатывается от постоянного чтения разной литературы и становится частью интеллекта. Игорю Павловичу не было еще 30 лет, и заинтересованное внимание к нему со стороны женщин не оставалось незамеченным. Он не прочь был во время командировок пофлиртовать, приударить за какой-нибудь ученой молодой дамой. Дома же в это время оставалась не менее молодая дама, правда, не ученая – жена с двумя детьми, и ее влияние, ревность распространялись в пределах домашнего очага. В командировке, вдали от дома, где его никто не знал, статус мужа над ним не довлел, его никто не контролировал. Однако нельзя сказать, что Игорь Павлович был ловеласом, стремящимся во время отлучек из дома во что бы то ни стало одержать очередную победу над очередной женщиной. Были случаи, когда он днями и ночами во время командировок просиживал в своем номере и что-то писал, словно дома у него не было для этого времени и собственного угла. С женой у него все было нормально, как и у миллионов супругов, но и не хватало тех особых отношений, которые связывают любящих, а что касается духовной общности, то ее не было с самого начала их совместной жизни. И если дело не дошло до развода, то только благодаря детям. Их он любил до самозабвения. Как бы ни был занят, он отвечал на их бесчисленные, бесконечные вопросы, устраивал интеллектуальные и физические соревнования, мыл, стриг, готовил обеды, стирал белье. Словом, эта была действительно единственная и искреннейшая любовь, которую он не променял бы ни на какую другую. Дома он больше молчал, и только при виде детей становился словоохотливым, веселым, рассказывал придуманные на ходу, по случаю, сказки, истории о животных, читал. Общением с близкими по духу людьми очень дорожил, но и с ними встречался редко, разве что на заседаниях кафедры, общих собраниях или случайно в коридорах института в минуты между лекциями и семинарскими занятиями. И вот сейчас, приехав на недельный семинар, он собирался провести время активно и интересно. Едва успев войти в свой номер и как следует оглядеться, Игорь Павлович услышал вежливый стук в дверь. На пороге появился невысокий мужчина, возраст которого было трудно определить, но это был тот тип людей, когда можно обозначить только предел – не больше 60 лет.

Вошедший мужчина сразу поинтересовался: «На семинар?» – и, услышав утвердительный ответ, представился: «Василий Поликарпович, учитель истории средней школы». «Ну тоска», – про себя решил Игорь Павлович, подавая руку, и даже стал подумывать о психологической, возрастной и интеллектуальной несовместимости. И хотя Игорь Павлович сумел скрыть свое истинное отношение к неудобному для него соседу – он нарочито бодро и весело назвал себя, тем не менее от Василия Поликарповича не ускользнуло некоторое неудовольствие, словно легкая, едва заметная тень пробежала по лицу кандидата наук. Вошедший как можно мягче заметил: «Судя по всему программа семинара такова, что мы с Вами будем общаться только поздно вечером, перед сном». Впереди был почти целый свободный день, и они решили вместе идти в город. Но на выходе из гостиницы Василий Поликарпович вдруг неожиданно вспомнил, что ему нужно позвонить знакомому и дать телеграмму и не одну. Он извинился, сказав, что дело не терпит отлагательств и их пути разошлись. Игорь Павлович с облегчением вздохнул, его устраивало такое стечение обстоятельств. Весь остаток дня прошел у него в хлопотах: в беготне по магазинам, в выполнении семейных заказов и заказов коллег, в телефонных разговорах со старыми друзьями, в знакомстве с городом. Поздно вечером они встретились. Первым пришел Игорь Павлович, он уже был в постели, когда заявился Василий Поликарпович. Василий Поликарпович казался чем-то взволнованным, его помолодевшее лицо светилось какой-то тихой радостью, словно он совершил открытие и ему предстоит сообщить о своем научном достижении. Он несколько раз подходил к большому зеркалу и сосредоточенно всматривался в свое лицо, причесывая свои редкие седые волосы, и чему-то улыбался. Игоря Павловича это хождение и загадочная улыбка стали раздражать, он некоторое время сдерживался от соблазна зло пошутить, но все-таки, не выдержав, заметил – «Сагре diem», а затем процитировал:

А я-то думал, что седые

Не любят, не тоскуют, не грустят.

Я думал, что седые, как святые,

На женщин и на девушек глядят...