Избранное. Том 1 - Станислав Константинович Ломакин

женщины сохнут по тебе?». Ответ передаю почти дословно. Вадим Тихонович начал с того, что он никогда не был ловеласом, он, как говорят социологи, был среднестатистическим мужчиной, который при определенных обстоятельствах мог пофлиртовать с понравившейся женщиной, завести интригу на короткое время, не более того. «А сейчас, – продолжил свой рассказ академик Вадим Тихонович, – завязал. Объясняю: одно время я работал в Свердловске. В период перестройки, ты помнишь, какая общественная активность была в России. Вел я там некоторое время дискуссионный клуб «Культура и духовный мир личности». Кто только не приходил на эти заседания: рабочие, студенты, артисты, музыканты, ученые и писатели, каких только вопросов мы не касались во время жарких дебатов. Были среди постоянных членов клуба и эмансипированные женщины, которые приходили на заседание не затем, чтобы поспорить, утвердить себя в глазах присутствующих своим интеллектом, а чтобы себя показать, свои модные костюмы. Об одной скажу особо, собственно, о ней и будет мой рассказ. Красота ее была какой-то фарфоровой. Правильные черты, нежный овал лица, густые светлые волосы делали ее моложе своих лет.

Ее нельзя было не заметить. Диву даешься природе, сотворившей такое чудо! Вокруг нее всегда вилось много мужчин. Ирина, ее так звали, задавала неумные вопросы или, возбудившись от нахлынувших сиюминутных чувств, могла наговорить глупостей, а затем, может быть, прокручивая свое неудавшееся выступление, перед сном, устыдиться сказанному. Но число поклонников, даже после неудачных ее выступлений, не уменьшалось. Ирине было около 30 лет, она закончила консерваторию по классу фортепьяно. На следующее заседание она приходила во всеоружии. Заседания проходили один раз в месяц, и тема будущей дискуссии объявлялась заранее. Она выучивала целые куски какого-нибудь модного публициста по объявленной теме и, сдабривая свое выступление словами «мне кажется», «мне представляется», «думаю, что...», срывала аплодисменты и увеличивала число поклонников по геометрической прогрессии.

Вадим Тихонович не входил в обойму воздыхателей Ирины по причине своего возраста, но заметил, что она часто по окончании дискуссии задает ему вопросы и не без женской хитрости старается обратить на себя внимание. Наш герой никак не реагировал на знаки внимания с ее стороны, т. к. отвечать на вопросы ему приходилось в университете и вне его – такова его профессия. Однажды, после очередного заседания клуба, Вадим Тихонович шел пешком домой, его догнала Ирина. Она задала незамысловатый вопрос, он ответил. «И тут, – вспоминает друг, – на меня нашел стих: я, старый обормот, начал петь дифирамбы ее красоте и читать стихи, метать бисер». Ирина остановилась, распахнула легкий плащ и грациозно положила свои длинные пальцы правой руки на изящный изгиб бедра, подчеркивающий ее тонкую талию, произнесла: «Вадим Тихонович, вы хотите со мной переспать?». В ее глазах угадывались смех и любопытство. Академик был ошарашен, он мог понять тонкую игру, личностный интерес, но чтобы такое заявление... Вадим Тихонович решил поддержать диалог на таком же уровне, пауза-шок длилась не более трех секунд. «Я вообще-то не возражаю, Ирина». «Видите ли, Вадим Тихонович, – едва сдерживая смех, повела свою игру музыкантша. – Вы мне нравитесь как лектор, ведущий дискуссионного клуба». «А как мужчина?» – успел вставить ведущий. «И как мужчина тоже, – продолжила она. – Но есть одно обстоятельство». «Ну, думаю, – продолжал Вадим Тихонович, – видимо, нужна квартира – за этим дело не станет. – Какое же?» – спрашиваю. «Дело в том, что я недавно вышла в очередной раз замуж за электрика, муж попался неистовый в любви, он моложе меня на шесть лет. Представляете, Вадим Тихонович, он меня любит в сутки до семи раз, можете ли вы быть эквивалентом моему новому молодому мужу?». Она стояла передо мной дерзкая, красивая и своими словами нарочито грубо наносила, как пощечины одну за другой, била меня словами за все обиды, причиненные ей мужчинами. Я это понял потом, но тогда сморозил какую-то банальность, что, мол, мне грядет полтинник, а про себя подумал, что если бы семь раз в неделю еще куда не шло, а в сутки – не потянуть... Она перестала ходить в дискуссионный клуб, но после этой встречи с красавицей, я завязал с женщинами, т. к. не хочу оскорблять их женское достоинство своей сексуальной немощью, – закончил свою исповедь мой друг академик Вадим Тихонович.

ПОЧЕМУ ОДИНОК ВАДИМ РОЩИН?

На самом людном месте, недалеко от кабины администратора, на коробке из плотной бумаги лежал сверток, на который никто не обращал внимания. Аэропорт гудел от многоголосья тысяч людей. Каждый из пассажиров, находившихся в этом огромном здании, горел нетерпением улететь в нужном ему направлении. Диктор время от времени называла маршруты самолетов, которые улетали и прибывали в аэропорт «Рощино» города Тюмени. Один молодой парень с билетом в руке, лавируя между людьми, быстро приближался к окошечку администратора. Сразу было видно, что он северянин и летит куда-нибудь на север области, возможно, в Надым, Нижневартовск или Сургут. На нем были унты, добротный рабочий полушубок, огромная лохматая шапка из собаки, почти закрывающая всю верхнюю часть лица, из-под надвинутой на лоб шапки виднелись веселые, неунывающие глаза. Протискиваясь к окошку администратора, он неосторожно задел коробку. Сверток, лежавший на ней, резко качнулся, но не слетел с коробки, а из глубины этого свертка раздался едва уловимый звук, напоминающий плач ребенка.

– Мать моя родная, – воскликнул парень, нагнувшись к свертку, – да здесь никак живое дите! Возглас парня привлек внимание пассажиров, стоящих рядом у кабинки администратора.

Они подходили, отгибали уголок материи от лица ребенка и рассматривали... Одна женщина, пытаясь утешить плачущего младенца, взяла сверток на грудь и покачиванием из стороны в сторону старалась его успокоить. В толпе начали подавать советы: ругали мать, оставившую малютку, кто-то предложил пойти к кассе и там разыскать мать, которая, возможно, берет билет, предлагали развязать ребенка, перепеленать его, он, мол, мокрый, поэтому плачет. А парень в собачьей шапке кричал в толпу громким голосом: «Товарищи, дамы и господа, чей ребенок? Чей ребенок?» Женщина, державшая ребенка в руках, проворно, со знанием дела, развернула сверток, и любопытствующей публике предстал во всем своем естестве маленький, сморщенный, нескольких дней от роду, мальчик. От кашля его красное тельце горело, чувствовалось, что у ребенка большая температура. Кто-то из толпы посоветовал, чтобы диктор объявил родителям о состоянии ребенка и чтобы они немедленно объявились у окошка администратора. Так и поступили. Но никто не подошел, и тогда стало ясно, что ребенок – подкидыш. Было принято решение вызвать «скорую помощь». Так мальчик оказался в городской клинической больнице. К чести врачей этой больницы, они сделали все необходимое, чтобы помочь ребенку