Избранное. Том 1 - Станислав Константинович Ломакин

77% населения высказалось за его сохранение. Но Ельцин, Кравчук и Шушкевич – руководители трех республик не посчитались с мнением и интересами народа. Союз распался, а беды и страдания простых людей с каждым годом увеличиваются...

КАТАЛИСЬ МАЛЬЧИШКИ НА ВЕЛОСИПЕДАХ

Мальчишки-погодки три дня с раннего утра и до вечера не слезали с велосипедов. Их радости не было предела. Мать Варвара Васильевна купила подростковые велосипеды по случаю левого заработка. Она работала в столовой посудомойкой посменно, а в нерабочие дни подряжалась работать на дому: умела класть плитку и штукатурить. Муж уехал на заработки на север и, похоже, оставил ее и детей, поэтому приходилось реализовывать (слово-то какое) сегодняшний единственный идеологический принцип: «Каждый выживает как может». Последнее время она обустраивала квартиру у «крутого», и он расщедрился, сверх договора дал 10 тыс. рублей, на которые и решила Варвара Васильевна купить своим сыновьям подарок к новому учебному году. Но радость была недолгой. Как-то пацаны решили заскочить в магазин «Буратино», чтобы купить тетрадей в клеточку. И пробыли-то в нем не более трех минут, а когда вышли, то не обнаружили своих велосипедов, которые оставили у входа. Мальчишки были настолько потрясены случившимся и предстоящей встречей с матерью (они-то знали цену этим велосипедам), что боялись идти домой. Они заявились поздно вечером, когда мать уже начала беспокоиться. Женя, как старший, бледный, с трясущимися губами, рассказал о краже велосипедов, оба в голос рыдали, мать, слушая их, присоединилась к своим сыновьям. Так они, наплакавшись, уснули, не раздеваясь, на диване все вместе. Кто может оценить меру страдания этой простой семьи, что за урок получили в своей жизни Женя и Сергей? К кому им обратиться за помощью, когда идет беспрецедентный внешний и внутренний грабеж России? Что касается мальчишек – Сережи и Жени, то их боль от пропажи велосипедов со временем несколько притупилась, но они каждый день приходят к магазину «Буратино» и по своей детской наивности думают, что велосипеды все-таки появятся на том самом месте, где они их оставили. Через детское незамутненное восприятие действительности, они еще надеются на благородство своих сверстников и взрослых, которые вернут им радость, веру в доброту и порядочность людей.

МИЛОСЕРДИЕ

Уже более месяца Николай Андреевич Томилов, учитель географии, кормит бездомных собак. Январь выдался на редкость морозным. И, несмотря на суровую зиму, Николай Андреевич специально каждый день напоминает себе придуманное им оправдание своих действий. Собаки – тварные существа, и, если я прекращу свою благотворительную деятельность, Бог осудит меня. В семье уже привыкли к чудачествам Николая Андреевича и без ворчания, осуждений помогают ему. Конечно, иногда его посещают такие мысли: сегодня сотни тысяч людей по всей России рыскают по помойкам в поисках бутылок и пищи, а я альтруист для собак – не для людей. Но люди понимают свое состояние, оправдывается Николай Андреевич, и часто не пытаются изменить свою жизнь, находя для себя защитный мотив: многие так живут; наконец, они наделены разумом, чего не скажешь о животных.

Сучка ощенилась под плитами, где проложена теплотрасса. Мимо ежедневно проходят тысячи людей, т. к. здесь остановка электрички и поезда Тюмень – Вагай. Идут с работы усталые люди домой, переходя железнодорожные пути, и видят худущую, гладкошерстную, невысокого роста маму с пустыми, отвисшими сосками и шестерых щенят, выползающих из-под плит в надежде на благосклонность спешащих в свои цивилизованные норы людей. Холод гонит людей, и им не до сострадания, у самих хлопот столько – им бы кто-нибудь помог. Но, бывает, остановятся и смотрят на Николая Андреевича, как на чудака или сумасшедшего, когда он разливает суп из трехлитровой банки в пластмассовые тарелки. Остановившиеся дамы и господа, в основном пожилые, как правило, задают один вопрос: «Сколько щенят?» Отвечает: «Шесть». И тут наступает время Николая Андреевича: он преображается, и его рассказ действует на интересующихся собаками людей неотвратимо. Говорит он всем примерно следующее (с небольшими вариациями): «Мне одному трудновато прокормить ораву, но, как сказано в речениях святых отцов, человек, помогающий тварным существам, т. е. собакам, помогает одновременно себе и своей семье. Доброе дерзновенье – великий дар Божий и великое сокровище души! Нравственный поступок непременно будет оценен по достоинству свыше».

Такие беседы Николая Андреевича не проходили даром. Он стал замечать: рядом с логовом собак стали появляться кости, хлеб, да в таких количествах, что не съедались. Мир не без добрых людей. Однако иногда появлялись такие мысли. Ну, хорошо, вырастут они, все шесть, не без моей помощи и помощи других людей, а что дальше? Кому они нужны, беспородные дворняги? Щенята тем временем подрастали, они перестали бояться Николая Андреевича, и при его приближении бежали к нему сломя голову, ластились, терлись об ноги – встречали своего кормильца. Они знали его голос и различали по запаху. Глядя на веселящихся подросших щенят, он все размышлял о том, что они обречены на страдания, но ведь и люди приходят в этот мир тоже на страдания, ибо если человек не познает невзгоды жизни, то как он узнает радостные мгновения бытия.

Жизнь честных людей во все времена была многотрудной, сегодняшняя – в особенности. В конце января Николай Андреевич недосчитался сразу троих щенят.

Первая мысль: может, замерзли под плитами. Но морозов больших не было, оставшиеся трое беззаботно веселились, а справная мама слегка беззаботно ворчала на них, призывая к порядку. Дай-то Бог, нашлись сострадательные люди, может, и с остальными все образуется. Образовалось. Пришло такое время, когда и последнего, самого маленького, тощего забрали добрые люди. Николай Андреевич по-прежнему ходит на работу через железнодорожные пути и что-нибудь приносит для осиротевшей Пальмы, так он назвал ее про себя. Во время зимних каникул Николай Андреевич около двух недель не был у Пальмы. Каково же была его удивление и открытие: Пальма стала тучнеть и тяжелеть. «Ничего не поделаешь, такова природа, такова жизнь, надо помогать», – настраивал себя Николай Иванович.

ЗАВЯЗАЛ

Недавно на научной конференции я встретил университетского друга, с которым не виделся около двадцати лет. Вадим Тихонович – ныне известный ученый – историк, этнограф, автор нескольких книг и монографий. Передо мной предстал человек, как и прежде, очень активный, правда, погрузневший и полысевший, немного поблекший, но по-прежнему еще привлекательный. После долгих воспоминаний о студенческой жизни в университетском кафе, я спросил его, в прошлом красавца и сердцееда, который никогда не обманывал надежд женщин, стремящихся заполучить его себе: «Как у тебя на женском поприще? Ты по-прежнему неотразим, и, наверное, до сих пор