Набор фамильной жести - Ирина Алпатова

В первую секунду Паша скорее удивилась, чем испугалась, услышав странный звук. Кто-то что-то тащил или… танцевал? Она остановилась, напрягая слух, и тут наверху взвизгнули. То есть это был даже не визг, а какой-то каркающий звук. Может, он даже и не совсем походил на человеческий крик, но только Паша подумала: тетя! Рванулась вперед, охнула от боли в колене и почти на четвереньках побежала наверх.

Двое то ли боролись, то ли исполняли странный танец, прямо в коридоре неподалеку от баобаба. Это было так невероятно, что Паша позабыла про скулящее колено и замерла с разинутым ртом.

– Негодяй! – взвизгнула одна из фигур, и раздался тот самый звук, который уже слышался раньше. Тетя, ну конечно тетя, звучно шлепнула чем-то второго человека по голове.

– Тетя Геля! – крикнула Паша, и пара распалась.

– Я запрещаю… вам… ходить в ночное… время… по коридорам… – Тот, с кем боролась или танцевала тетя, говорил с трудом. Наконец вспыхнул свет, если лампочка ватт в сорок вообще могла вспыхивать, и Паше показалась, что она участвует в съемках фильма ужасов. Вокруг поскрипывали двери, шаркали тапки, призрачные фигуры в одинаковых серых халатах появлялись из полумрака. Кто-то робко выглядывал в приоткрытые двери, не решаясь выйти и посмотреть.

– Все по местам! – отдышавшись, приказал человечек, но не очень громко. Ах, это был Пашин знакомый. Только теперь он на Пашу не смотрел, точно она была прозрачной. Он грозно оглядел фигуры и повторил: – Запрещено нарушать режим, все в свои комнаты!

Его послушались. Тапки зашаркали по линолеуму, призраки возвращались в свои склепы. Какая-то опоздавшая старушка остановилась на полпути и теперь обращалась к тем, кто брел ей навстречу:

– Валя, Катя, кого зарезали? – в голосе бабули слышались нотки ужаса и восторга. Паша будто очнулась, стряхивая с себя привидевшийся кошмар.

– Тетя, что случилось? – Она намеренно игнорировала тетиного «партнера».

– Он напал на меня, он рвал на мне халат! – петушиным голосом ответила та. – Боже мой, кругом одни сумасшедшие и маньяки!

– Воронцова, что вы несете! Немедленно отправляйтесь в свою комнату! – грозно приказал человечек.

– В какую именно? – воинственно спросила тетя, у которой теперь заметно тряслась голова. – У меня здесь нет своей комнаты. И если вы, Антон Юрьевич, стали нападать на людей…

Человечек старался держаться с достоинством. Теперь Паша видела, что его лицо было багрово-красным и зачесанные набок пряди, прикрывавшие макушку, стояли дыбом.

– Не несите чушь, Воронцова. Я только требую, чтобы вы не ходили ночью по коридорам. И вообще, каким образом вы вышли из палаты? – но тут человек осекся.

– …в которой меня заперли, – закончила тетя, уставив на него скрюченный палец.

– Бред! Я только требую, чтобы никто не ходил ночью… без крайней необходимости! Зачем вы шли к лестнице? Все удобства на этаже. – Теперь заведующий говорил значительно тише. И было очевидно, что он хочет закончить сцену мирно.

– Надо было. – Тетя не желала принимать новые правила игры. – И что оказалось? Порядочной женщине за порог выйти нельзя! На нее тут же прыгают насильники… – Антон Юрьевич при этих словах застонал и все-таки взглянул на Пашу.

– Идите к себе, – почти просительно сказал он, обращаясь теперь к ним обеим.

– Чтобы меня укокошили в постели? Ни за что! Я не сомкну глаз.

И тут Паше пришла в голову одна мысль.

– Тетя Ангелина, успокойтесь, – как можно ровнее произнесла она, – в моей комнате две кровати, вы можете лечь там. Ведь здесь не тюрьма, а пансионат… – Она сделала ударение на последнем слове.

– Да! – Казалось, тетя только и ждала этого предложения. Заведующий хотел возразить, но окинул их мутным взглядом и промолчал.

– Римка его прибьет, когда узнает, – громко и с явным удовольствием сказала тетя, пока они вдвоем медленно спускались вниз. «Хорошо, если только его», – с тревогой подумала Паша.

Похоже, прошла вечность, прежде чем они оказались на месте. Тетя выглядела измученной, но первыми словами, которые она произнесла, усевшись на кровать, были:

– Ты бы видела, как я его тапками, тапками… – И тетя энергично показала.

– Но тетя, в самом деле, что вы делали возле лестницы?

– Бог ты мой, что, что. Ты же опять все забыла, я взяла твою сумку, тапки и – следом, думаю, надо же отдать. Только к лестнице подошла, а он как кинется, как прыгнет и давай халат с меня рвать. – Тетя неверной рукой поправила волосы.

Халат! Паша в недоумении смотрела на тетку. Она походила в этот момент на маленького взъерошенного попугая, поправляющего свои перья после схватки с врагом. Зачем этому типу тетин халат? Рыщущий по этажам заведующий в поисках жертвы… Нет, это было чересчур даже для подобного заведения.

– А может, он что-то говорил? – неуверенно уточнила Паша. Хотя то, что она успела услышать на лестнице, никак не походило даже на видимость беседы.

– Да нет же. Если бы не эти ужасные тапки и не мои больные руки, можешь мне поверить, я бы расцарапала его мерзкую физиономию! Не на таковскую напал! Он сумку с меня рвет, а я его тапками, тапками. – Тетя снова взмахнула рукой, показывая, как именно она это делала. – Я думала, потеряю сознание от его ужасного запаха. И ведь тоже туда же… – Она многозначительно замолчала, а Паша не стала уточнять смысл последнего высказывания.

Наверное, эта ночь никогда не кончится, подумала Паша. Глаза у нее болели и закрывались сами собой. А тетя, похоже, и не собиралась спать. Подойдя к двери и убедившись, что за ней не прячется сумасшедший зав, она на цыпочках вернулась на свое место.

– Вот что, – сказала она шепотом, близко наклонившись к Паше, – меня, возможно, в конце концов убьют. И не возражай, сама видишь, что творится. На тот случай, если они это сделают, слушай главное. Есть настоящее свидетельство о рождении, твое. Там черным по белому написано, кто твои родители. Николай не спрашивал, а я и не сказала, что у тебя уже есть документ, не до того было. Я его специально не прятала, просто положила к ценным вещам, и теперь им не найти. Этот спившийся идиот, он, наверное, думал, что в сумке что-то есть… Боже мой! – Тетя вскинула руки, и Паша испуганно от нее отшатнулась. Что еще произошло?

– Они могут продать бюро, Прошка! Эта дрянь может его продать! Ты должна забрать документ раньше! И все забрать! Я идиотка, Прошка, я преступница! Я все тянула с завещанием и так его и не составила. Если Маринка это узнает, то церемониться не станет. А сейчас она думает, что оно где-то есть, и эта мысль ей спокойно спать не дает. Но вот она все получит! – Тетя попыталась сложить из негнущихся пальцев нечто, отдаленно напоминающее фигу, и показала ее в сторону двери. – Только знаешь, мне лучше выбраться отсюда.