Обет мести. Ратник Михаила Святого - Алексей Соловьев

– Не сердись, княже, а только вскоре у меня будет другая дорога. Коли живой из Орды вернусь, тогда и отвечу.

– Из Орды? – набежала тень на княжеское чело. – Пошто?

– Должок там один получить надобно. Только вот не ведаю, захотят ли вернуть. Прощай, княже, дай Бог тебе удачи во всем! Прощай, боярин, спасибо тебе за…

Иван запнулся, поняв, что едва не проговорился о вчерашнем ослушании Василием княжьего приказа.

– …память добрую да слово справедливое. Дочери привет передавай, коли возможным посчитаешь.

Низко поклонившись, он отошел в сторону.

Дома Ивана ожидал страшный удар. По следам на снегу татары смогли найти дорогу на схоронку его односельчан за Чертовым болотом, вставший лед легко пропустил конных. Враги всласть полютовали в лесу, ловя не успевших разбежаться мужиков и баб. Среди нескольких убитых оказалась и его жена Анна, с рогатиной в руках дерзнувшая отстаивать свою женскую честь. Метко выпущенная стрела погасила эту попытку в самом зародыше. Дочь, засунутая матерью под груду хвороста, осталась цела, и теперь старый Федор с помощью соседей выхаживал ее как мог.

Единственным благом было лишь то, что деревня осталась не сожженной.

Узнав о решении сына, отец взбеленился:

– Ты совсем рехнулся, что ли? Где это видано, чтобы простой смерд из Орды полоняника вытаскивал?! Тем более что все Амылеи, почитай, от руки твоей пали! Да тебя там на куски разорвут в первый же день!!

– Оттого и спешу, батя, чтоб допреж слухов о разгроме на Яике оказаться. А за Любаню я перед Богородицей обет давал! Иль хочешь, чтобы от нас и Господь отвернулся?

– Дочь-то на кого оставляешь, дурак?! Пограбили ведь нас подчистую, с голоду скоро пухнуть начнем.

– Не начнете! Возьми из схоронки серебра сколь потребуется, купите воз зерна. Князь уже договорился с купцами, днями в Тверь подвезут.

– Серебро тебе самому в Орде потребуется. Выкупать Любаню на что будешь?

– Выкупает слабый, у меня иная задумка. Да и перенять могут серебро лихие люди, пока добираюсь. Тратьте, здесь оно нужнее. А я к весне постараюсь обернуться. Пойду о дву-конь, должен успеть.

Иван помог наскоро подремонтировать избу, навестил могилу жены, навеки легшую рядом с его братом и Протасием, и вернулся в Тверь.

Через несколько дней во главе десятка сорви-голов, которым после Ивановой школы и ратной удали в сече тесен показался отчий дом, Федоров сын направился в сторону Нижнего Новгорода.

Глава 29

Снова хвойные леса постепенно сменялись дубравами. Те, в свою очередь, разбегались в стороны, давая все больше простора природным, не рукотворным полям. Опять Иван думал о том, какой бы здесь был простор для ратарей, вынужденных севернее воевать с лесом ради росчисти пахотной земли. Но степи южнее Мурома всегда привлекали к себе южных конных налетчиков, оттого и лежала эта плодородная земля втуне, оттого и подавались пахари под защиту хвойных крепостей. Лучше воевать с вековым бором, чем с кочевником!

Иван не стал держать путь через Нижний. За день десяток без помех покрывал полсотни верст, а брошенных скирд и стогов было достаточно, чтобы переночевать в тепле и подкормить лошадей. Испуганные крестьяне, узнав, что едут свои и грабить не станут, охотно пускали на ночлег, жалуясь и на татар, и на своих князей, переставших быть надежной защитой. Жаловались на мышей, щедро расплодившихся на плохо убранных полях, на волков, не дающих проезда ни днем, ни ночью. Такова уж, видимо, душа у русичей: в горькую минуту исповедался о неизбывном горе первому встречному – и сразу полегче стало! И новый день уже не столь горек и печален…

Вестям о разгроме татарского войска вначале упорно не верили. Потом потихоньку оживали, начинали робко улыбаться. Потом невесть откуда появлялась корчага хмельного меда или браги, и до утра над деревушкой звучало пение и громкие голоса. Утром же морщинистые бабы усердно крестили отъезжающих далее тверичей, словно те возвестили о полном крахе ненавистных ордынцев.

Встречных татар практически не было. То ли поспешно откочевали, узнав про неудачу Кавгадыева похода на Русь, то ли дотла разграбленные земли мало привлекали легкие конные отряды. Лишь за Окой, когда русичи встали на очередную дневку, они впервые столкнулись с полусотней конных.

Завидев славян в бронях и оборуженных, молодой узкоглазый сотник едва не дал команду на сшибку. Но Иван спокойно погасил страсти, достав и явив кочевникам пайцзу Торгула. И в который раз мысленно пожелал здоровья ее бывшему хозяину, если тот еще не пал от руки великоханского палача.

Сотнику Иван представился на хорошем татарском как посланник плененного темника Кавгадыя и подробно расспросил о кочующих поблизости стойбищах, о самом коротком и безопасном пути к Сараю, о многом другом. В том числе поинтересовался, не встречали ли джигиты в своих степных блужданиях лихого багатура по имени Нури.

– Нури-багатур? – даже обрадовался сотник, явно желая помочь обладателю блестящей пластины с соколом. – Пять дней назад видел его на Суре. Слышал, он собирался со своими к Ельцу кочевать.

– Слушай! – оживился Иван. – Передай всем, кого в степи встретишь, что Иван-багатур срочно ищет Нури-багатура! Дальше к Сараю пойду правым берегом Итиля! Гривну серебра подарю тому, кто передаст мои слова Нури!

– Давай гривну! – с готовностью протянул руку молодой татарин. – Сейчас же в ту сторону поверну!

Иван рассмеялся, но серебро не вручил. Раздосадованный сотник отъехал к своим, о чем-то посовещался и, к вящей радости тверича, повел отряд в сторону склоняющегося к горизонту солнца. Если б он действительно нашел Нури, многое в задуманном плане Ивана стало бы гораздо проще.

– Что это за Нюра такая, о которой ты с татарином баял? – поинтересовался молодой Степан, по силе и воинской сметке явно выходивший в десятке на второй план. – Баба твоя, что ли?

Иван улыбнулся и вкратце поведал о своих годах, проведенных в донских и волжских степях, о том, какую роль сыграл крепкий опытный татарский наставник в его жизни.

Он никак не думал, что желанная встреча состоится столь быстро. То ли сотник проявил недюжинное усердие, зарабатывая свою гривну, то ли судьба вновь благоволила Ивану. Нури нашел его маленький отряд в пяти дневных переходах от ордынской столицы.

Начало встречи было, правда, более чем настораживающее. Когда сзади показались три десятка конных, с лихим посвистом мчавшихся по следам русичей, многие заметно побледнели. Степан глубоко вздохнул и вымолвил:

– Ежели навалятся, и цацка твоя золотая не поможет, верно?

Иван не ответил. Взвел арбалет, вложил железную стрелу. Опустил стальное перо на шлеме, защищавшее переносицу. Тихо, но властно вымолвил:

– Коли дойдет до сшибки, все как один бьем на старшего! Я в него первый стрелу пущу. И не робеть, разом! Без вожака в сей же час рассыплются, помяните мое слово! Я их повадки степные в свое время прекрасно познать успел. Луки – товсь! Встали кучно!

Вой и гиканье приближались. И вдруг чуткий слух бывшего бортника уловил в этом хаосе звуков выкрик:

– Хэй, хей, Иван! Куда ты так быстро едешь от Нури?! Не спеши, у меня все равно кони лучше!

Широчайшая улыбка набежала на лицо тверича. Он опустил арбалет и радостно возвестил:

– Это наша Нюрка скачет! Отбой, все в порядке. Дальше вчетверо сильнее пойдем! Э-э-э, не вздумай кто обозвать его этим бабским именем!! Срубит вмиг и прав будет! Звать его багатуром, ясно? Нури-багатур!!

Это действительно был отряд Нури, за все время разлуки так и не прибившийся к какому-нибудь более сильному хозяину. Двое дюжих мужчин обнялись, не сходя с коней, две пары глаз искренне были рады видеть друг друга.

После первых приветствий Иван спросил:

– Где Торгул?

Нури сразу помрачнел.

– Хан Торгул пасет табуны великого Темучина. Амылей, шакал, все-таки сделал свое гнусное дело. Нури узнал, что Амылей ушел на Русь, Нури давно кочует у ее южных улусов. Нури хочет отомстить за Торгула, в свой домашний шатер Амылей не должен вернуться!

– Твой Амылей давно уже служит у Торгула подпаском, – грустно улыбнулся Иван. – Его кровь глубоко напитала русскую землю.

Степной богатырь не сразу поверил услышанному, Ивану пришлось предъявить перстень поверженного кровника.

– Ой, Ваня-джан, Ваня-джан!! Какую радостную весть слышат мои уши!! Оса ярости больше не жалит мое сердце! Ты настоящий багатур, Иван, и ты настоящий друг Торгула. Скажи, куда едешь, зачем меня хотел видеть? Мои нукеры – твои нукеры! Моя сабля – твоя сабля! Говори!

Иван предложил отъехать в сторону. Один на один изложил Нури свой дерзкий замысел. Тот внимательно выслушал и покачал головой:

– Там много слуг осталось, Иван! Амылей свою мать и жен с детьми одних не оставил.

– Знаю. Оттого и хочу решить все не рубкой, а хитростью. Сабля – плохой помощник, когда до дома сотни верст, а вокруг полно твоих соплеменников. Ты мне нужен больше для отвода глаз и для охраны по пути на Яик. С мамашей я буду говорить сам, лишь бы меня к ней допустили. Ну, а ты подстрахуешь, если задержусь в ее шатре слишком долго.