Стеклянная тетрадь - Андрей Ветер

Однако моя душа не тянется к Индии. Я помню многие моменты почти детально, но только помню, не испытываю ни ностальгии, ни любви. Я люблю Индию не как страну, а как дом моего детства. Там я играл, влюблялся, резвился в бассейне, ходил в школу, познавал мир, и меня не волновали ни гигантские статуи Будды, ни толпы прокажённых на ступенях храмов, ни пушки, из которых некогда расстреливали сипаев. Поэтому я никогда не мечтал вернуться в Индию. Я часто видел эту страну во сне, но видел только мой дом и места, связанные с моим детством.

И всё же через много лет я побывал в Индии опять.

Выйдя из самолёта в аэропорту Гоа, я сразу узнал воздух, его влажное и жаркое прикосновение к лицу, его бесцеремонные тесные объятия. Когда я попал Гоа впервые, мне было шестнадцать лет, и больше всего на свете мне хотелось посетить пляж нудистов, о котором я был наслышан. Во второй приезд мне не хотелось никаких нудистских пляжей, я желал только отдохнуть вместе с моей женой, отдохнуть подальше от Москвы, истерзанной безжалостной экономической лихорадкой первых лет «эпохи Бориса Ельцина».

Это путешествие в Индию пронизано странными деталями, многие из которых почти нереальны и потому от них осталось особое ощущение. Начну с того, что за всю путёвку (отель, двухразовое питание, дорога) мы заплатили гораздо меньше, чем стоит один авиабилет до Индии. Сказочная дешевизна! Связано это с тем, что поездка была организована в рекламных целях — какая–то туристическая компания намеревалась развернуть долгосрочный проект на курортах Гоа. Сразу уточню: у фирмы ничего не получилось, не удалось собрать даже вторую группу. Так что мы оказались единственными счастливцами, прилетевшими из Москвы прямо в Гоа. Кстати сказать, из Москвы туда никогда не было прямых рейсов, и желающим попасть в бывшую португальскую колонию приходилось летать через Бомбей, пересаживаясь там на местные авиалинии. Обратный путь был более сложен, нам предстояло из Гоа отправиться в Дели. Однако наша турфирма, не сумев набрать нужное число пассажиров, не прислала за нами российский самолет. Ко мне подкралось ощущение, что нам придётся жить в гостинице вечность. Но всё–таки мы улетели из Гоа в установленный срок, на самолете индийской авиакомпании, с пересадкой в Бомбее.

Что отложилось на полочках памяти от жизни в Гоа? Шум волн, сильные отливы и частые кратковременные дожди, от которых воздух делался парным и почти невозможным для дыхания. Запомнились утопающие в буйной растительности ряды белых двухэтажных домиков в португальском стиле, высоченные кокосовые пальмы, рыбацкий посёлок, провонявший рыбой настолько сильно, что к нему невозможно было приблизиться. На пустынном пляже (мы были не в сезон) туристов облепливали шумные индийские девочки удивительной красоты и с цыганской назойливостью пытались продать серебряные украшения и всевозможные ткани, коими у них были наполнены большущие мешки.

Больше ничего не запомнилось. Волны, ветер, пальмы и свойственная дикому пляжу тишина, приправленная перекатами волн. Вечерами в ресторане нашего отеля выступали три индийца, исполняя популярные западные мелодии, играя на электрогитарах.

От моей первой поездки в Гоа меня отделяло восемнадцать лет. В те годы на улицах домов часто встречались вывески на португальском языке, в барах и ресторанах звучала португальская музыка (обычно крутились сильно запиленные пластинки). В этот раз я не увидел ни одной португальской надписи. Единственный намёк на некогда сильное влияние Пиренейского полуострова — облик нашего отеля. Гостиница представляла собой множество белых двухэтажных домов. Дома были крыты красной черепицей и тянулись тремя улицами, кои были обозначены вывесками с португальскими названиями.

В последний день нашего отдыха я увидел на пляже девочку–торговку. Она неторопливо шла вдоль берега, таща на своих худеньких плечиках здоровенный тюк со всевозможными товарами для туристов. Меня поразила не сама девочка, а оставленные ею следы: они едва различались на песке, то есть девочка чуть касалась земли, почти летела!

Увидев это, я остановился в глубоком потрясении и долго не сходил с места. Вскоре набежали волны и слизнули почти невидимые отпечатки детских ног. Ничего не осталось. Показать это чудо стало невозможно.

Вспоминая этот случай, я невольно возвращаюсь к другому таинственному случаю, который произошёл со мной тоже в Индии, но на много лет раньше. Он давно забылся, но теперь вдруг вылепился из залежавшейся глины далёкой памяти.

Как–то вечером я возвращался домой по малой аллее нашей колонии и в ночном небе увидел большой сноп огня.

Территория нашей колонии была прорезана двумя главными улицами, обрамлёнными по обеим сторонам густыми рядами ровно остриженных кустов и кипарисов (садовники у нас работали чудесные). Одна из улиц проходила через площадь, на которой находилось здание скромного кинотеатра. Вдоль этой же улицы располагались площадки для игры в футбол и волейбол (последняя называлась Красной Площадкой из–за рассыпанного по ней красного песка). Помимо волейбольного пространства на Красной Площадке были детские карусели, высокие качели, беседки и прочие развлечения для детей. Условно назову её Главной. Другая улица (Малая) шла параллельно Главной, на неё выходило торцами множество домов и задняя сторона торгового представительства СССР.

Промчавшийся по небу огонь застал меня на Малой улице. Я не помню теперь, откуда я шёл, но я остановился, услышав что–то над головой. В действительности, как мне подсказывает память, никакого шума не было. Было нечто иное. Было какое–то ощущение, а не шум. Красно–жёлтое пятно, похожее на раскалённую пену, промчалось над моей головой, не издав ни единого звука, плавно и ровно пролетело вдоль аллеи и скрылось за деревьями, уже за пределами нашей территории. Я обратил на него внимание не из–за того, что оно появилось надо мной, а лишь в тот момент, когда оно пролетело вперёд. Звука не было. Свет был странным, он ничего не освещал, он был просто каким–то светящимся сгустком.

Я подождал немного, надеясь увидеть какое–нибудь продолжение, но ничего не произошло. Я не услышал ни взрыва, ни треска поломанных деревьев, которые плотно обступали нашу территорию, ни гула пламени. Необъяснимая огненная пена, сжавшаяся в шар, просто исчезла.

После некоторого времени, которое ушло на то, чтобы взять себя в руки, я дошёл до нашего дома и зачем–то поднялся на второй этаж. Что заставило меня подняться по лестнице, я не могу теперь сказать; наша квартира находилась на первом этаже, в самом левом углу нашей колонии. Быть может, я хотел зайти к моему приятелю, жившем на втором этаже, и поделиться с ним увиденным? Не знаю… Я не зашёл ни к кому…

Не зашёл потому, что увидел снаружи женщину. Она медленно двигалась ко мне. Заметив её, я оторопел, ещё не успев понять, что именно напугало меня. А напугало вот что: голова той женщины находилась на уровне моей головы, в то время как я стоял на балконе второго этажа!

Я сделал шаг к перилам и посмотрел вниз. Женщина шла по земле, но была невероятно огромной. При этом, должен сказать, огромность её была какой–то странной, женщина не казалась великаном, выглядела вполне пропорционально, но всё же достигала второго этажа, её голова находилась на уровне моей головы. Её глаза взирали на меня без всякого выражения. Я совсем не помню черт её лица, словно их вообще не было. Не помню волос на её голове: длинные или короткие, светлые или тёмные… Она что–то говорила, но теперь я не помню ничего из её слов; не помню даже, понимал ли я её. Ничего этого не осталось в памяти. Отпечатался лишь панический ужас, бесконтрольный животный страх, абсолютная, непробиваемая глухота в ушах, словно всё вокруг вымерло.

Я сразу почувствовал — она чужая.

Попятившись, я спрятался в подъезде и вжался спиной в стену, стараясь исчезнуть. Когда же я решился, наконец, выглянуть из дверей, никакой женщины я не увидел. Была ли это галлюцинация? Связано ли её необъяснимое появление с пролетевшим по небу огненным объектом? Не знаю. Наверняка могу сказать лишь одно: я был свидетелем чему–то таинственному.

Иногда мне кажется, что моя жизнь в Индии наполнена таинственностью.

После недели на пустынном пляже Гоа мы перебрались в Дели, затем нам посчастливилось поехать в Варанаси, иначе известный как Бенарес. Там произошла встреча, о которой могут мечтать многие люди, но которая даётся не каждому.

Никогда раньше я не бывал в Бенаресе, этом священном для всякого индуса городе, который лежит на берегу Ганга. Легенда гласит, что Ганг появился из–за того, что Шива, моя голову, стряхнул со своих длинных волос воду.

Бенарес — вместилище всего самого главного для любого индуса, вместилище священной истины. Индусы утверждают, что приехав сюда, можно избавиться от любых напастей. В этом городе находится более полутора тысяч храмов, многие из которых липнут друг к другу, вздымаются друг над другом