История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том I - Петр Рябов

Ханы Казани, Крыма и Астрахани требовали от Москвы выплаты дани и изъявления покорности, претендуя на наследование власти Золотой Орды, нападали на Русь, уводили рабов – но всё это было не сопоставимо по масштабам с прежним игом. К тому же Москве удавалось сталкивать между собой различные ханства и постепенно захватывать их. Как подчёркивает Р.Г.Ланда: «С начала XVI в. в грамотах крымских и ногайских ханов московского государя уже именовали «Великого улуса великий князь»». Тем самым правители Москвы признавалась законными и главными преемниками власти ханов Золотой Орды, ибо только эта держава ранее называлась Великим Улусом. В правление Василия III (1505–1533) в титулатуре московского правителя появляется титул «Белый царь» – то есть преемник правителей Белой Орды улуса Джучи, правивших до этого в Сарае. Так, к середине XVI века московские государи фактически воссоздали государство в пределах бывшей Золотой Орды, продолжающее её основные традиции – но со столицей уже не в Сарае, а в Москве.

При Иване III, его сыне Василии III и внуке Иване IV Московия начинает успешную борьбу за контроль над Волгой. И тому были веские экономические причины. После падения Константинополя в 1453 году связи Европы с Востоком, идущие прежде через Византию и итальянские города, были прерваны. Вскоре, в поисках нового пути на Восток, европейцы двинутся в обход Африки и в Атлантику и начнут этим эпоху Великих Географических Открытий. Но во второй половине XV века резко возросло значение волжского торгового пути, что способствовало возвышению Московии и её экспансии в этом направлении. (Не случайно, именно в конце XV века тверской купец Афанасий Никитин в своём «хождении за три моря» добрался до Индии). А в XVI веке Московская Русь подвинулась на Волгу, начав превращать её, до того татарскую реку Итиль, в «русскую реку», «матушку», «кормилицу», сокрушив татарские ханства на Волге (Казань и Астрахань) и стремительно подчиняя многие земли и народы в своём движении на восток.

По мнению Б. Кагарлицкого: «Московии удалось не только за кратчайший срок захватить, но и удержать эти обширные владения именно потому, что объективная потребность в поддержании порядка на волжском торговом пути требовала соединения этих земель под единой властью, и для татарской знати и купечества это было не менее очевидно, чем для русской. Так же, как Римская империя в древности, объединяя средиземноморское экономическое пространство, интегрирует в единую цивилизацию проживающие там народы, так и Московская Русь формирует себя как нацию, устанавливая единую власть на речных путях… Но походы на Волгу, сколь бы успешными они не были, существенно запоздали. В тот самый момент, когда волжский путь полностью и окончательно переходит под власть Москвы, мировые торговые пути смещаются на запад». Таким образом, по мнению Б. Кагарлицкого, именно «открытие» и колонизация европейцами Нового Света стали отправной точкой для формирования мировой экономической системы, развития буржуазных отношений и – для окончательного, радикального и безнадёжного, отставания Руси от европейского экономического «центра», отныне властно диктующего миру свою волю. Б. Кагарлицкий отмечает по этому поводу: «Москва опоздала… Московские правители должны ответить на вызов времени. Находясь в глубине европейского континента, Россия не имела прямого доступа к новым торговым путям. Ничего не получая от расцвета европейской торговли, начавшейся после открытия Америки, Россия неизбежно оказывалась и на периферии мирового экономического развития, фактически выпадая из формирующейся мировой экономической системы. Таким образом, именно конец XV – начало XVI века стали решающим рубежом, предопределившим дальнейшую судьбу России – борьбу с отсталостью и изоляцией».

Итак, при Иване III Монгольская Русь была объединена вокруг Москвы и перестала (отчасти) быть «монгольской», то есть зависимой от ханов Сарая (ибо наследник власти и титулов ханов Орды, столь же самовластный, агрессивный и деспотичный, теперь сидел в самой Москве). Разумеется, эти перемены потребовали изменения социальной политики, создания новых инструментов управления, что и было сделано Иваном III.

В.О. Ключевский отмечал: «С конца XIV в. поднялось усиленное переселенческое движение из междуречья на север за Волгу. Размещаясь мелкими посёлками, ведя более двух веков дробную работу по местам, но при сходных экономических и юридических условиях, переселенцы со временем сложились всюду в сходные общественные типы, освоились между собою, выработали на значительных пространствах известные взаимные связи и отношения, юридический быт и хозяйственный оборот, нравы, ассимилировали окрестных инородцев, и из всех этих этнографических элементов, прежде рассыпанных и разъединённых, к половине XV в. среди политического раздробления сложилась новая национальная формация. Так завязалась и окрепла в составе русского населения целая плотная народность – великорусское племя».

Население, забившееся в леса и болота Северо-Востока, измученное внешними набегами и внутренними раздорами, желало единства, покоя и порядка, нередко даже поддерживая завоевание Залесской Руси московскими князьями. К XVI веку в Московии было уже около пяти миллионов жителей. Это население было крайне редким, разбросанным кое-где по крошечным посёлкам (обычно в два-три двора), но ведущим интенсивную внутреннюю колонизацию, распахивая поля и основывая новые деревни. По мнению историка В.Д. Назарова, «по комплексу экономических примет столетие с 60-70-х годов XV в. можно полагать «золотым веком» российской деревни» и можно говорить «о значительном расширении ареала обрабатываемых земель, заметном демографическом подъёме в деревнях, развитии в них промыслов». Это время – эпоха начала активного каменного строительства в Москве и в некоторых других городах Руси.

К этому времени слово «крестьянин» (от «христианин») становится самоназванием сельского жителя – землепашца, не находящегося в холопской зависимости. По верному замечанию В.Д. Назарова: «несомненно, что появление нового смысла у термина «крестьянин» было обязано успехам русской церкви в евангелизации сельских жителей… Прозрачны государственно-политические мотивы: сообразно территориально-политическому объединению шла постепенная унификация сословных статусов, а значит, унифицировалась система терминов».

Крестьяне платили государству налоги двоякого рода: дань и повинности общегосударственного масштаба (на строительство крепостей, содержание ямщиков) и платежи и сборы в пользу представителей великокняжеской власти на местах («кормления»). В это время вводятся новые поборы и налоги, растёт число внутренних пошлин на торговлю, занятие промыслами, число судебных штрафов и пошлин (наряду с ростом произвола местной администрации). И всё же, по мнению В.Д. Назарова, в конце XV века «среднее крестьянское хозяйство отдавало от 20 до 30 % своего совокупного продукта» в виде различных налогов и поборов, а значит: «Государство и феодалы ещё не изымали у крестьян всё, что находилось за пределами минимальных хозяйственных и житейских потребностей… Однако стали обрисовываться контуры грядущего исторического выбора – между крепостническим и некрепостническим развитием страны и общества».

Городов в Московской Руси в эту эпоху было не более сотни – совсем немного (если учесть огромные территории и потребности управления страной). В отличие от Киевской Руси, Московская Русь была не Гардарикой (страной городов), но страной деревень – вплоть до середины ХХ века. В Великом Новгороде жили свыше 30 тысяч горожан, в Москве – чуть больше, а в большинстве городов жило менее тысячи жителей. В целом, городское население составляло в XV веке два процента от общего числа жителей Руси и почти не влияло на её политическую жизнь /в отличие от Киевской эпохи/. И это очень легко объяснить – ибо, по словам В.Д. Назарова: «Город изначально стал главным объектом эксплуатации со стороны ханской власти» и наиболее пострадал в период монгольского ига. Существовали различные корпоративные организации населения: крестьянская община, корпорации служилых людей (дворян, которых в XV веке называли «детьми боярскими» – то есть слугами бояр) по уездам, корпорации («сотни») купцов. А вот цехов ремесленников и городов-коммун Московия уже не знала (по понятным причинам).

По словам историка Л.М. Ляшенко: «В конце XV в. государство переходит в наступление на права и свободы крестьян. Выполнение этой задачи облегчалось тем, что эти права и свободы почитались как традиция, но не охранялись законом». Растёт налоговый гнет, ограничивается (Судебником 1497 года) срок перехода крестьян к новым хозяевам: неделя до Юрьева дня (26 ноября) и неделя после (с обязательной выплатой «пожилого» – платы за пользование своей землёй – и всех ссуд).