Вскрытие показало… - Патриция Корнуэлл

Эбби смотрела на нас с Марино глазами испуганной лани. Сержант поднялся и закрыл дверь за полицейским.

— Примите мои соболезнования. Я понимаю, как вам сейчас тяжело, — начал было Марино свою обычную в таких случаях речь. Он мягко объяснил Эбби, насколько важны для следствия ее ответы на все вопросы и каждая мелочь, которую ей удастся вспомнить о сестре, например: ее привычки, ее друзья, ее работа, — хорошо бы побольше таких подробностей. Эбби словно окаменела и не издавала ни звука. Я села напротив.

— Вас ведь не было в городе? — спросил Марино.

— Не было. — Голос Эбби дрожал, ее трясло, будто в ознобе. — Я уехала в пятницу днем, чтобы встретиться с одним человеком в Нью-Йорке.

— По какому поводу?

— По поводу книги. Я собираюсь заключить контракт на написание книги. У меня была встреча с моим агентом. Потом я заскочила к другу.

На стеклянном журнальном столике беззвучно включился диктофон. Эбби подняла на него невидящий взгляд.

— Вы звонили сестре из Нью-Йорка? Или, может быть, она вам звонила?

— Вчера вечером я пыталась ей дозвониться, чтобы сообщить, когда вернусь. — Эбби глубоко вздохнула. — Телефон не отвечал. Мне это не понравилось. Но потом я подумала, что Хенна просто пошла куда-нибудь развеяться. С вокзала я ей не звонила. Я имею в виду железнодорожный вокзал. У нее сегодня должны были быть уроки. Я взяла такси. Никакие предчувствия меня не мучили. Но я все поняла, только когда увидела, что дом оцеплен…

— Как долго ваша сестра жила с вами?

— Прошлой осенью Хенна рассталась с мужем. Она хотела сменить обстановку, подумать, разобраться во всем. Я предложила ей пожить у меня, пока она не успокоится или не решит вернуться к мужу. Это было осенью. Точнее, в конце августа. Хенна переехала ко мне и устроилась на работу в университет.

— Когда вы ее видели в последний раз?

— В пятницу днем. — Голос Эбби сорвался. — Хенна отвезла меня на вокзал. — Эбби заплакала.

Марино извлек из заднего кармана мятый носовой платок и вручил его журналистке.

— Вы не знаете, чем ваша сестра намеревалась заняться в выходные?

— Хенна собиралась поработать. Она мне сказала, что останется дома и будет готовиться к урокам. Вроде бы больше у нее не было никаких планов. Хенна была домоседка. У нее была пара подруг, тоже преподавателей. А работы — выше головы. Хенна говорила, что в субботу сходит за продуктами, вот и все.

— А в какой супермаркет она обычно ходила?

— Понятия не имею. Какая разница? Она ведь все равно туда не пошла. Меня тут уже просили проверить, не заметила ли я что-то необычное на кухне. Продуктов там точно нет. В холодильнике шаром покати. Хенну, наверное, убили в ночь на субботу. Как и всех остальных. Пока я прохлаждалась в Нью-Йорке, Хенна лежала тут. Совсем одна!..

С минуту мы молчали. Марино с непроницаемым лицом осматривал гостиную. Эбби дрожащими руками зажгла очередную сигарету и повернулась ко мне.

Я уже знала, о чем она меня сейчас спросит.

— Картина преступления такая же, как в предыдущих случаях? Я знаю, вы уже осмотрели ее. — Эбби замолчала, пытаясь взять себя в руки. Когда она снова заговорила, мне показалось, что еще секунда — и черная туча ее отчаяния разразится истерикой: — Что он с ней сделал?

Я поймала себя на том, что произношу:

— Пока экспертиза не закончена, я ничего не могу вам сказать.

— Ради бога, я должна знать! Это же моя сестра! — вскричала Эбби. — Я хочу знать, что сделал с ней этот выродок! О боже! Ей было больно? Умоляю, скажите, что ей не было больно!..

Эбби плакала, а мы даже не пытались ее успокоить. Она осталась наедине со своим горем. Боль воздвигла между Эбби и окружающими стены такой высоты, что ни один смертный не смог бы нарушить священные границы ее скорби. Мы с Марино сидели молча. Сержант смотрел на Эбби застывшим, непроницаемым взглядом.

Как же я ненавидела себя в такие моменты! Вот я сижу — холодная, стерильная, вся из себя высокопрофессиональная — и изъясняюсь медицинскими терминами с человеком, который обезумел от горя! Что я должна была ответить Эбби? «Конечно, мисс Тернбулл, вашей сестре было очень больно. А как же иначе — сначала она почувствовала, что в спальне кто-то чужой, потом стала осознавать, чем все закончится. Да, она испытала животный ужас, усугубленный еще и вашими же, мисс Тернбулл, заметками в газетах. Это не говоря о физических страданиях»?

— Ну конечно, разве вы скажете! — Эбби разозлилась, фразы ее стали отрывистыми и ядовитыми: — Знаю ваши штучки! Вы мне ничего не расскажете, потому что Хенна — моя сестра. Зачем вам раскрывать карты? Все это мне известно не хуже вашего. Но какой смысл скрывать от меня подробности? Сколько еще женщин должен убить этот козел, чтобы копы его наконец-то вычислили? Шесть, десять, пятьдесят?!

Марино не сводил с Эбби непроницаемых глаз.

— Не надо всех собак вешать на полицию, мисс Тернбулл, — выдавил он. — Мы ведь хотим вам помочь…

— Да пошли вы со своей помощью! — рявкнула Эбби. — Где вы были на прошлой неделе? Где, мать вашу?

— На прошлой неделе? Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду того козла, что следил за мной, когда я возвращалась с работы! — разорялась Эбби. — Он сел мне на хвост. Пришлось даже заехать в магазин. Я думала, я от него избавилась! Как бы не так! Через двадцать минут я вышла, а он тут как тут! В своей поганой машине! И опять все сначала. Я позвонила в полицию, как только добралась до дома. И что? Ни-че-го! Через два часа приехал коп, спросил, все ли в порядке. Я ему все рассказала — и машину описала, и номер дала. Думаете, он меня слушал? Ни слова не сказал! А я уверена — Хенну убил тот козел в машине! Моя сестра мертва! Ее больше нет, потому что одному копу было лень поискать тачку с известными номерами!

В глазах Марино появились проблески интереса.

— Когда все это случилось?

Эбби на минуту задумалась.

— Во вторник. Завтра как раз неделя. Примерно в десять, может, в половине одиннадцатого вечера. Поздно, одним словом. Я допоздна работала, заканчивала статью…

Марино смутился.

— Хм, поправьте меня, если я ошибаюсь. Во вторник вы работали в ночную смену, с шести вечера до двух ночи, верно?

— Нет, в прошлый вторник я поменялась дежурством с одним сослуживцем. Я должна была приехать пораньше, чтобы закончить заметку, которую редактор хотел поместить в следующем номере.

— Понятно, — произнес Марино. — Так что с машиной? Когда вы заметили «хвост»?

— Трудно сказать. Где-то через несколько минут после того, как выехала со стоянки. Этот придурок, наверное, ждал меня. Может, раньше уже видел, не знаю. Но он чуть ли не цеплялся за мой задний бампер и фары включил. Я поехала медленнее — думала, он обгонит. Он тоже сбавил скорость. Я поехала быстрее — и он поднажал. Я не могла от него отделаться. Мне не хотелось, чтобы он проследил, где я живу, поэтому я решила поехать в Фарм-Фреш. Но он не отстал. Этот гад, видимо, колесил по району, а может, поджидал меня на ближайшей улице. И дождался-таки, урод, и до дома проводил.

— Вы уверены, что вас преследовала одна и та же машина?

— Это был новый «ягуар» черного цвета. Я абсолютно уверена. Я связалась с дорожным патрулем и сообщила им номер, раз полицейские решили себя не утруждать. Оказалось, что машину взяли напрокат. Я нашла адрес этой конторы. А номер машины у меня записан, если вам интересно.

— Конечно, — отвечал Марино.

Эбби порылась в сумке и извлекла клочок бумаги. Ее руки дрожали.

Марино взглянул на номер и сунул бумажку в карман.

— Итак, что же было дальше? Машина вас преследовала. До самого дома?

— Ну да. Куда ж мне было деваться? Не могла же я всю ночь кататься по улицам. Этот урод видел, где я живу. Я первым делом позвонила в полицию. Думаю, пока я звонила, он уехал — я потом посмотрела в окно, но никакой машины уже не было.

— А раньше вы видели эту машину?

— Не могу сказать. Конечно, мне попадались черные «ягуары». Только откуда мне знать, тот это «ягуар» или нет?

— Вам удалось рассмотреть водителя?

— Нет — было темно, и мне было неудобно оборачиваться. Но я точно помню, что в машине находился один человек — водитель.

— Вы уверены, что это был мужчина?

— Я видела широкие плечи и коротко стриженную голову. Думаю, достаточно, чтобы сделать вывод — машину вел мужчина. Это был кошмар! Выродок сидел очень прямо и сверлил глазами мой затылок. Представляете — темная тень, которая пялится на вас! Он ехал, чуть ли не касаясь моего бампера. Я все рассказала Хенне. Я предупредила ее, чтобы она была осторожнее и следила, не появится ли где черный «ягуар», а если появится, чтобы немедленно звонила в «911». Хенна знала, что творится в городе. Мы с ней обсуждали эти убийства. Господи! В голове не укладывается! Она же знала! Я же говорила ей, что нельзя оставлять окна открытыми! Что надо быть начеку!