Старый английский барон - Клара Рив

— О мой отец! — воскликнул сэр Роберт. — Ваша щедрость слишком велика! Вы готовы всё раздать, ничего себе не оставив.

— Это не так, мой сын, — возразил барон. — Я распоряжусь восстановить мой старый замок в Уэльсе и поселюсь там. Я буду навещать своих детей, а они меня, наслаждаясь их счастьем, я стану счастлив вдвойне. Загадывая ли вперед или оглядываясь назад, я равно испытаю радость и благодарность Небесам за их щедрые дары. Мне послужит утешением мысль, что я исполнил свой долг гражданина, мужа, отца, друга, а когда меня призовут из этого мира в иной, уйду умиротворенным.

Сэр Роберт с мокрым от слез лицом, подошел и преклонил колени перед отцом.

— Лучший из родителей и достойнейший из людей! — сказал он. — Вы смирили упрямое сердце, долго противившееся вашей воле. Сегодня вы вразумили меня, сколь многим я обязан вашей доброте и терпению. Простите мне все прежние проступки и распоряжайтесь мною: отныне у меня нет иной воли, кроме вашей, иных стремлений, кроме желания быть достойным называться вашим сыном.

— А я, — произнес барон, — сегодня почувствовал себя поистине счастливым отцом! Поднимись, мой сын, и займи в моем сердце первое место, которое принадлежит тебе по праву.

Они в слезах обнялись. Все встали, поздравляя отца и сына. Барон подвел сэра Роберта к лорду Клиффорду, и тот заключил его в объятия со словами:

— Вы получите мою дочь, ибо я вижу: вы достойны ее.

К ним приблизился сэр Филип Харкли, барон соединил руки рыцаря и своего сына.

— Люби и почитай этого достойнейшего человека, — сказал он сэру Роберту. — Заслужи его дружбу, и ты добьешься ее.

Со всех сторон вновь раздались поздравления.

Когда всеобщая радость несколько улеглась, сэр Филип заметил, что пора приступить к исполнению планов, сулящих столько счастья. Он предложил лорду Фиц-Оуэну отправиться вместе с ним в замок Ловел, чтобы устроить там семейные дела. Барон согласился, и они пригласили всех желающих сопроводить их. Решено было, что с ними поедут племянник лорда Грэма, племянник лорда Клиффорда, двое джентльменов, друзей сэра Филипа Харкли, и отец Освальд, а также несколько домочадцев рыцаря и, наконец, слуги. Барон Фиц-Оуэн торопился с отъездом. Лорд Грэм и его друзья простились со всеми, так как возвращались к себе домой, но перед тем, как трогаться в путь, лорд Грэм обручил своего старшего племянника и наследника со второй дочерью лорда Клиффорда. Сэр Роберт сделал предложение старшей, она, потупив взор, выслушала его и ответила согласием. Отцы скрепили их помолвку.

Барон Фиц-Оуэн обещал вернуться ко дню свадьбы, а пока приказал сыну отправляться в путь, чтобы вступить во владение домом и имуществом своего дяди. Сэр Роберт пригласил с собою молодого Клиффорда и еще нескольких джентльменов. Общество разъехалось с сожалением и многочисленными заверениями в дружбе, и джентльмены с севера поклялись поддерживать добрососедские отношения по обе стороны границы.

Сэр Филип Харкли и барон Фиц-Оуэн с друзьями и слугами отбыли в замок Ловел, послав вперед слугу, которому надлежало скакать во весь опор и предупредить об их скором приезде. Эдмунда охватило смятение — его судьба вскоре должна была решиться. Он спросил нарочного, кто направляется в замок, и, когда узнал, что барон едет с сэром Филипом Харкли, а сэра Роберта Фиц-Оуэна задержали на севере дела, надежды юноши взяли верх над опасениями. Мистер Уильям в сопровождении слуги выехал встречать гостей, пожелав, чтобы Эдмунд остался в замке и приготовился принять их. Эдмунд не знал, как держать себя с прекрасной Эммой: тысячу раз он готов был излить свои чувства и столько же раз сдерживал себя; и он, и она часто вздыхали, мало говорили, о многом задумывались и ожидали решения своей участи. Мастер Уолтер был слишком юн, чтобы понять их волнение, но и он ждал возвращения отца, полагая, что тот всё уладит.

Нетерпение подгоняло мистера Уильяма, увидев отца, он поскакал прямо к нему.

— Дорогой отец, добро пожаловать домой! — сказал он.

— Не говори так, — ответил барон, хмурясь.

— Почему, милорд? — удивился Уильям.

— Потому что это больше не мой дом, он принадлежит другому, — объяснил барон, — и теперь только он вправе приветствовать меня.

— Вы имеете в виду Эдмунда? — осведомился Уильям.

— Кого же еще?

— О милорд, он ваше творение, ваш слуга и вверяет вам свою судьбу. Он сделает всё, что вы пожелаете.

— Почему же он не выехал встретить меня? — поинтересовался барон.

— Из страха, — сказал Уильям. — Однако вам стоит молвить лишь слово, и я пошлю за ним.

— Не надо, — удержал его барон. — Мы сами направимся к нему.

Уильям растерялся.

— Неужели Эдмунд имел несчастье вызвать ваше неудовольствие? — спросил он.

Тут к Уильяму подъехал сэр Филип Харкли и положил руку ему на седло.

— Благородное нетерпение! Великодушный юноша! — воскликнул он. — Оглянитесь вокруг — неужели вы видите здесь хотя бы одного недоброжелателя вашего друга? Предоставьте вашему почтенному отцу самому выбрать время для объяснений: лишь он один может достойно передать свои чувства.

Барон улыбнулся сэру Филипу, лицо Уильяма просветлело, они тронули коней и вскоре достигли замка Ловел.

Эдмунд ходил взад и вперед по зале, когда звук рога возвестил об их прибытии; чувства, обуревавшие его, были столь сильны, что он едва с ними справлялся. Барон и сэр Филип вошли в залу рука об руку, Эдмунд бросился к ним, обнял их колени, но не смог вымолвить ни слова. Они вместе подняли его, стараясь ободрить, но он без сил, едва живой упал в объятия сэра Филипа. Его усадили в кресло, и он постепенно пришел в себя, однако по-прежнему не мог найти слов и лишь поднял на своих благодетелей полный обожания взгляд, а затем молча прижал руку к груди.

— Успокойся, дорогой мой сын, — сказал сэр Филип. — Ты в кругу своих лучших друзей. Думай об ожидающем тебя счастье, наслаждайся благами, ниспосланными тебе Небом, и возноси благодарность Творцу, а не смертным. У тебя еще будет время выразить нам свою признательность.

Все собрались вокруг них, в дверях толпились слуги, отовсюду слышались радостные возгласы. Барон взял Эдмунда за руку.

— Поднимитесь, сударь, — сказал он, — и принимайте гостей! Отныне это ваш дом, и мы, ваши гости, ждем радушного приема.

Эдмунд преклонил перед ним колено и заговорил прерывающимся голосом:

— Милорд, я всецело ваш! Всё, что я имею, — ваше! Распоряжайтесь мною по своему усмотрению.

Барон обнял его с величайшей нежностью.

— Оглянись вокруг, — сказал он, — и встречай своих друзей, эти джентльмены прибыли сюда поздравить тебя.