Святая - святым - Санин Евгений

      Палило солнце…

      Оттягивал бок меч…

      И, когда уже стало казаться, что так будет вечно, на смену Криспу неожиданно пришел выспавшийся и посвежевший воин.

      … За обедом отец вручил сыну полновесный серебряный денарий.

      - Что это? – удивился тот.

      - Как что?! Дневной заработок легионера, независимо, поход это, строительство лагеря или сражение! – торжественным тоном объяснил Марцелл.

      На монете был изображен Геренний Этруск. Крисп улыбнулся ему, как старому знакомому и перевернул денарий на другую сторону: здесь цезарь был изображен во весь рост, а надпись гласила, что он является вождем молодежи.

      - Совсем ты у меня уже вырос, сынок. Так скоро и кормильцем станешь! Тем более, когда займешь должность помощника цезаря! – кивая на монету, заметил отец. - Но ты, смотрю, совсем не слушаешь меня? Спешишь? А впрочем, мне тоже пора… Этот спор твоего Нектария с философом… Нет, я не хочу ничего сказать… - слегка смутился он и пробормотал: - Просто любопытно узнать, чем все это закончится!

      Наскоро отобедав, они вышли из каюты и разошлись в разные стороны.

      Марцелл - на корму, а Крисп, постояв немного на капитанском помосте, на нос корабля.

      Он неловко подсел к девушке с мальчиком и только решился сказать то, что собирался все это время, но Злата неожиданно опередила его.

      - Отец сказал, что я твоя рабыня и должна выполнять все твои пожелания!

      - Можешь передать ему, что у меня иное мнение на этот счет! – вспыхнул Крисп.

      - Я могу готовить, стирать, петь песни… - не слушая, послушно продолжила девушка и впервые взглянула на него. Что-то в приятном, умном лице юноши, его чистых глазах привлекло ее внимание, она не сразу отвела взгляд, а затем, опустив глаза, тихо спросила:

      - Так что… будет тебе угодно?

      Крисп вдруг подумал, что он мог бы приказать ей снять платок, чтобы она смотрела на него… и вообще не была так холодна. Но даже поежился от этой мысли, так она была неприятна ему.

      Ничего, - пробормотал он. - А впрочем… Я не хочу, чтобы ты думала, что это я приказал твоему отцу садиться за весла. Он сам…

      - Я знаю, - кивнула Злата.

      - Откуда?

      - Брат сказал.

      Крисп бросил благодарный взгляд на пытавшегося привлечь их внимание жестами Млада и удивился:

      - Как он мог сказать, если не может разговаривать?

      - Знаками. Я уже научилась понимать его. Это совсем не трудно.

      - А что он говорит сейчас?

      - Что, когда вырастет, тоже будет большим и сильным и станет гребцом, как отец! Глупый еще. Маленький. А отец у нас, правда, очень сильный. Когда рушился наш дом, он держал крышу до тех пор, пока мы все выбежали.

      Они замолчали и стали глядеть на скамьи гребцов, между которыми ходил келевст, поторапливая ленивых, по его мнению, рабов ударами сыромятного бича.

      Взятого в аренду раба он словно не замечал, но когда тот решил вытереть пот с лица, вдруг подскочил к нему и стегнул бичом, оставившим длинную красную полосу на его спине…

      Девушка вскрикнула, точно это ударили ее саму, и невольно ухватила Криспа за руку.

      Тот мгновенно вскочил и бросился к скамьям гребцов.

      - Что ты делаешь? – с негодованием закричал он на келевста. – Как ты посмел ударить его?

      - А что тут такого? – принялся оправдываться тот. - Капитан сказал, что ты продал его нам на время!

      - Не надо мне ваших денег! Я забираю его!

      - Ничего страшного, господин! – примирительно подал голос Сувор. - Я готов работать и дальше…

      - А тебе… - повернулся к нему Крисп, - я первый и последний раз приказываю, как своему рабу – немедленно оставь весло и иди отдыхать.

      При этих словах юноши могучий рослый мужчина послушно встал и зашагал на нос корабля.

      Келевст, раздосадованно пожав плечами, направился жаловаться к Гилару.

      Крисп, в свою очередь, бросился к отцу.

      Марцелл встретил его с недовольным лицом.

     - Я же сказал тебе не ходить сюда! – напомнил он, но было видно, что он не доволен не столько тем, что сын опять осмелился приблизиться к отцу Нектарию, сколько тем, что ему мешают слушать.

      - А что же тогда они… он… - путаясь в словах, показал рукой на келевста с бичом в руке Крисп.

      Марцелл внимательно посмотрел на сына и пообещал:

      - Ладно, я сам разберусь с ним. А теперь – иди!

      Вечером, как было заведено, Марцелл с Криспом полулежали на своих койках при свете канделябра и разговаривали.

      Марцелл проверял содержимое сумки.

      Крисп, щурясь на огоньки пламени, вспоминал минувший день.

      - Ну, как разговор отца Нектария с философом? – как бы между прочим поинтересовался он.

      - Увы! - развел руками Марцелл. - Тут и Сократу, пожалуй, нечего было бы делать… Но ничего! Среди пассажиров есть жрец храма Аполлона. Я поговорил с ним, пообещал не высаживать в ближайшем порту, если завтра он поставит этого Нектария на место. И поставит! Религия – ведь это не только ум, но и… - Марцелл постучал себя пальцем по груди, – сердце!

      Несколько минут они молчали, и, наконец, Крисп спросил:

      - Отец, вчера ты сказал, что я могу делать со своими рабами все, что захочу?

      - Да, я и сегодня могу повторить это! - подтвердил Марцелл.

      - Так вот, я хочу… освободить их!

      - Странное решение! Они, что - тоже христиане?! –  сразу же насторожился Марцелл.

      - Нет, ты сам можешь у них спросить! У девушки даже есть статуэтка – богиня их домашнего очага…

      - Да-да, я видел… - сразу смягчился отец и усмехнулся: - Надеюсь, ты не всю Дакию собираешься освобождать? Ну-ну, что надулся? Формально ведь я хозяин рабов и вправе знать, хотя бы причину!

      - Да нет никакой причины! Просто хочу и всё! Ну, пожалуйста, я тебя очень прошу!

      - Ладно! Делай, что хочешь… - махнул рукой Марцелл. – Хотя я лично не понимаю этого…

      И принялся, как никогда долго, пересчитывать эдикты, бормоча:

      - Один… два… три… пять…

      Впрочем, последних слов Крисп уже почти не слышал.

      Стояние в карауле у дверей каюты, волнения этого дня быстро сморили его, и он стал быстро проваливаться в приятную головокружительную пропасть легкого и радостного сна.

      Крисп пытался задержаться на гребне этой пропасти и представить, как завтра утром сообщит своим рабам… своим бывшим рабам, что они свободны, но – не мог. Он только слышал: «семь… восемь…».

      А когда Марцелл произнес слово «десять», он уже спал…

Глава четвертая

1

- Слушай, Григорий Иванович! Самое главное мы-то забыли!

      Пусть ноги устали, болит твоя грудь,

      И спину ты можешь едва разогнуть,

      И пусть бы хотелось тебе отдохнуть,

      Работы так много еще впереди,

                  Иди и буди!

      - Это ты, Валентина? Хорошо, что пришла! Сделай мне какой-нибудь укол, да покрепче… Только Сергею Сергеевичу ничего не говори, а то он опять санавиацию вызовет и тогда уж наверняка отправит меня обратно. А мне нельзя пока, никак нельзя!.. Я и так, как могу, его успокаиваю…

      - Хорошо, хорошо, только не волнуйтесь! Я все сделаю так, как вы просите… А что это у вас за листок? Новый рецепт?

      - Нет, это – стихи… хотя, пожалуй, их можно назвать и рецептом… Это единственное, что в последние годы, действительно, помогает мне…

      Иди и буди ты уснувших людей,

      Скажи им, что враг среди Божьих полей,

      Их хочет засеять травою своей…

      Когда их разбудишь, тогда отойди…

                   Иди и буди!

      - А-а, и вы здесь, мои старые друзья… Леночка… Ваня…

      - Мы не старые – мы молодые и даже совсем еще юные!

      - Вот и славно, значит, ноги у вас резвые… Сбегай-ка, Ванечка, за Григорием Ивановичем!

      - Папа Тихон! А вы уже мое письмо Богу передали?

      - Нет, пока только на словах…

      - То-то папы пока еще нет…

      - Ничего-ничего, непременно отдам!

      - Ой, скорей бы!

      - Ну, уж потерпи немножко! Я ведь терплю!..

      Иди и буди равнодушных людей,

      Глаголом их жги вдохновенных речей,

      Зови их к подножью святых алтарей…

      Буди равнодушных, их сна не щади…

                       Иди и буди!

      - Слушай, Григорий Иванович! Самое главное мы-то забыли!

      - Как это забыли? Всё сделано! Орудия труда – на месте. Народ оповещен, уже собирается. Ваши письма и телеграммы в Москву и другие города я вчера из райцентра отправил!

      - Нет, этого мало. Надо, чтобы все было по закону. Сходи в контору и позвони в город отцу благочинному!