Святая - святым - Санин Евгений

      Один за другим люди направились к инструментам и начали разбирать носилки, лопаты, грабли – кому что сподручней.

      Стас кинулся было к Нине, в надежде поработать с ней на одних носилках… Но куда там!

      Ребята около нее были, как на подбор, рослые, крепкие. Один – тот самый сержант из Чечни, которого Лена прозвала «сражантом», а двое так вообще – дядя Андрей в юности, причем оба из Выселок. И почти все хотели работать вместе с Ниной…

      «Нет, - вздохнул про себя Стас, - тут силой не возьмешь!». Он окинул взглядом поле явно неравной для себя битвы и, сообразив, как лучше быть, с лопатой в руках деловито подошел к Григорию Ивановичу.

      Тот не сразу понял, чего от него хотят:

      - Да, народу много… за всеми не углядеть… женщины, мужчины, ребята… Что ты предлагаешь? Назначить себе хотя бы заместителя по молодежи? А что – дело! Вон, боевой сержант! Как раз то, что надо. Передай ему, чтобы подошел ко мне.

      - Я-то передам, но он завтра уезжает в Чечню! – предупредил Стас и, как бы между прочим, добавил: - Вообще-то я тоже командиром в лагере отдыха был и в школе – староста класса!..

      - Так зачем же тогда нам кого-то искать? – удивился Григорий Иванович. – Опыт руководящей работы у тебя есть. Желания, как я вижу, тоже хоть отбавляй. С этой минуты ты – командир работающей на храме молодежи! Даже не знаю, как мне теперь правильнее называть тебя по должности…

      - А зовите просто… – подсказал Стас, вспомнив Геренния Этруска. Он вдруг подумал, что обошел Криспа, который был всего лишь помощником цезаря, забывая о разнице в масштабах Покровки и Римской Империи, и довольно усмехнулся. – Принцепс ювентутис!

      - Что? – не понял Григорий Иванович.

      - Руководитель или вождь молодежи в Древнем Риме! – подсказал отец Тихон, подошедший как раз к окончанию разговора. – Должность, которую обычно исполнял цезарь, то есть сын римского императора.

      - Это что – такое сейчас в школе проходят?! – не поверил Григорий Иванович.

      - Нет, это… из внешкольной программы! – поспешил успокоить его Стас. - Про одного римского мальчика, по имени Крисп.

      Отец Тихон с некоторым удивлением взглянул на него, но спрашивать ни о чем не стал. Слишком много у него было дел сегодня, чтобы вспоминать о событиях почти двухтысячелетней давности.

      Убрать самую настоящую свалку, в которую превратили храм внутри – раз. Привести в порядок прилегающую к нему территорию – два. Собрать более-менее пригодные кирпичи в одном месте – три.

      Молодежи, после недолгих споров, решили доверить очистку центрального помещения храма.

      - Задача ясна? – строго уточнил Григорий Иванович, глядя на Стаса.

      - Да! То есть, так точно! - вытянулся тот, положив на плечо лопату, словно копье.

      - Выполняй!

      - Есть!

4

- Вот чудо! – снова подивились в толпе.

      Ваня, узнав о назначении своего друга старшим, поначалу обрадовался, мол, будем теперь делать то, что сами захотим, а потом подумал и с сомнением покачал головой:

      - Ничего у тебя не выйдет!

      - Это еще почему? – недоверчиво посмотрел на него Стас.

      - А потому, что никто тебя даже слушать не станет! – авторитетно заявил Ваня.

      - Ну, это мы еще поглядим! Начнем с… тебя! – Стас вручил остолбеневшему другу свою лопату и решительным шагом направился к уже разобравшим инструменты парням и девчатам.

      Как и предполагал Ваня, поначалу к нему никто не отнесся всерьез. Но Стас, действуя, где именем отца Тихона, где лестью и уговорами, так ловко расставил всех по росту и силам, что с ним быстро перестали спорить. А когда проходивший мимо Григорий Иванович похвалил его и сказал, чтобы все слушались Стаса, будто его самого, сдались и самые непокорные парни из Выселок. Стас поставил их на самый тяжелый участок орудовать ломами, а сам встал на место рядом с Ниной, которое предусмотрительно освободил от всех конкурентов.

      В гулком, прохладном храме они ждали, когда ребята нагрузят носилки битым кирпичом, землей, ржавыми консервными банками, пустыми бутылками, осколками стекла и всем тем, чем был замусорен весь пол, а потом шли туда, где их встречало яркое, теплое солнце…

      Потом, сбросив содержимое носилок в прицеп тарахтевшего у входа трактора, они возвращались в храм, где все начиналось сначала.

       Работа была не из простых. Носилки им загружали быстро и с верхом. Мешали летающие тучами комары. Кто-то закурил, пытаясь защититься дымом, но отец Тихон, заметив это, строго-настрого запретил курить в храме. И комары буквально облепляли руки и лица, от них не было никакого спасения - во время движения можно было только мотать головой, отгоняя их…

       И, тем не менее, Стас первый раз в жизни работал с таким упоением. Он почти не обращал внимания на комаров. Тяжелые носилки казались ему невесомыми. Он был готов обойти с ними даже вокруг света!

       Особенно нравилось ему, когда Нина взглядом просила его передохнуть. Тогда он отбегал, давая зачастую ненужные указания без того работающим на совесть людям, даже тому же «сражанту», и всё поглядывал в сторону Нины: видит ли она, слышит ли его сейчас? А когда возвращался, она улыбкой благодарила его. И тогда Стас был самым счастливым человеком на земле!

      Насколько раньше он хотел, чтобы скорей наступил полдень и закончились работы, настолько теперь просил солнце не так быстро подниматься в зенит.

      Но солнце неумолимо поднималось, и через пару часов Григорий Иванович ударил железкой по старому ведру и прокричал:

      - Перекур!

      Отец Тихон с упреком посмотрел на него, и тот виновато поправился:

      - То есть, я хотел сказать - перерыв!

      Стас с Ниной оставили носилки и присоединились к людям, которые плотной стеной окружили отца Тихона, сидевшего на бревне.

      - Да, работы тут… - озадаченно крутили головами мужчины.

      - Непочатый край!

      - Одна расчистка не меньше недели займет!

      - Непросто будет успеть! – вздохнул даже Григорий Иванович, в голосе которого, после первого же соприкосновения с объемом работ, исчезла прежняя уверенность. – А может, позвонить отцу благочинному, чтобы дал отбой? Ну, хотя бы до Покрова! А, Тихон Иванович?..

      - Даже не знаю, как теперь быть… - вздохнув, задумался вслух отец Тихон. - Раз получили благословение – значит, надо выполнять. И потом, земляки, это же наш долг. И перед прошлым, и перед будущим. Пятьсот лет, поколение за поколением, предки начинали и заканчивали жизнь в этом святом месте… Здесь их крестили, здесь и отпевали…

      - Такой храм, такой храм, батюшка! Тут, даже когда он закрылся, служба не прекращалась! – всхлипнула одна из старушек и, видя, что на нее смотрят с недоверием, перекрестилась: - Ей-Богу! Говорят, - понизила она голос почти до шепота, - по ночам здесь часто горели свечи, и пел церковный хор!

      - Не может быть! - раздалось сразу несколько недоверчивых голосов.

       - Может! – строго вступилась за старушку Ванина соседка. – Мне, бывало, и покойная Пелагея не раз про это рассказывала. Я тоже не верила. Пока сама однажды… не сподобилась и видеть, и слышать! И свечи горели. И хор пел. Как ангелы пели!

      - Надо же…

      - Вот чудо! – подивились в толпе.

      - А что вы хотели – ведь храм!..

      - Да что в храме – у меня дома, и даже не в доме, а в баньке чудо было! – подал голос сосед Стаса, из-за забора которого в их огород лилась вода. – Однажды попарился я, вышел и в яму, что рядом сам же выкопал, угодил. А дело, помнится, поздней осенью было. Края ямы – осклизлые, глубина… одним словом, чтобы уже не вылезти! Орал-кричал – никто не идет. Дело-то ночью было. Сижу – замерзаю. А в Бога я, прости, батюшка, не верил. Но вспомнил почему-то про Николая Угодника. Мне о нем бабка в детстве рассказывала, говорила – он людям в беде помогает. А тут – чем не беда? Ну, я и позвал, как мог… Позвал и вдруг слышу наверху такое ласковое: «А чего это ты тут, мужик, делаешь?» Я голову наверх. Гляжу – старичок стоит. Седенький такой, одежда не наша… «Да вот, говорю, пропадаю!» А он: «Зачем пропадать? Давай помогу!» Подал руку, вытащил меня из ямы и… исчез!

      - Вот чудо! – снова подивились в толпе.

      - Надо же…

      - Да я вам таких чудес, знаете, сколько рассказать могу! – хохотнул басом дядя Андрей и красноречиво щелкнул себя пальцем по горлу. – Почитай, после каждой бани что-нибудь да случается!

      - Да не пил я тогда! – возмутился сосед. - И теперь всем скажу, хоть под присягой – есть чудеса на белом свете!

      - Верно, дядь Леша, и не только в Покровке! – поддержал мужчину «сражант». - В Чечне, знаете, сколько чудес каждый день бывает? У нас во взводе парень в пропасть полетел. Успел только «Господи, помилуй!» крикнуть. И что думаете? Лямкой от автомата за камень зацепился.