Смерть - понятие относительное - Лякмунт

Выяснилось, что владельцу тетраэдров для изучения на время понадобятся экспонаты из Боголюбского краеведческого музея. Арнольд договорился с руководством музея и регулярно по заказам старшего товарища приносил для исследований музейные ценности. Почему-то Переводчика больше всего интересовали старинные монеты и украшения, серебряные и золотые. Золотых предметов в музее почти не было. Арнольду объяснили, что большая часть из них передана в московские музеи, как предметы хранения, обладающие повышенной культурной ценностью. Честнейший Переводчик на следующий день всегда возвращал взятые на время экспонаты. Правда, как-то раз случилась неприятная история. Ленский принес для изучения пятьдесят три серебряных монетки из древнего клада, лет десять назад обнаруженного при земляных работах в центре города. Когда пришло время возвращать экспонаты в музей, оказалось, что монет осталось только пятьдесят две. Переводчик с горечью поведал молодому соратнику, что в процессе изучения монета была уничтожена: ее пришлось растворить в кислоте. Ветеран попросил командира дружины обратиться к городским нумизматам, чтобы они продали монету взамен пропавшей. Арнольд без труда отыскал нумизмата, и тот с удовольствием за два рубля продал дружиннику нужную монетку. После этого случая Переводчик попросил Ленского помочь ему ознакомиться с частными коллекциями городских коллекционеров. Нумизматы все как один оказались сознательными гражданами и с удовольствием предоставили для изучения свои сокровища. Некоторые из них настолько желали помочь научным исследованиям, что предлагали безвозмездно передать часть своих монет в пользу советской науки.

Так прошло десять лет. За это время исчез комсомол, коммунистическая партия Советского Союза, да и сам Советский Союз приказал долго жить. Но Арнольд продолжал приносить старику образцы для исследований. В этом ему очень помогал авторитет руководимой им дружины. Что интересно, со временем авторитет организации не упал, а лишь увеличился. Кроме охраны правопорядка, дружина начала выполнять новые задачи, продиктованные изменившимися временами. Дружинники, не оставляя патрулирования улиц, занялись новыми видами деятельности — увлекательными и, в то же время, доходными. Они охраняли бизнес, принадлежащий добропорядочным гражданам, от бандитов и недобросовестных конкурентов, помогали людям, одолжившим на время честно заработанные деньги другим, зачастую непорядочным, вернуть долги. Одним словом, дел было много. В дружину по-прежнему с удовольствием вступали подросшие молодые люди, но брали не всех, только лучших — хорошо физически подготовленных и дисциплинированных.

— Арнольд, — перебил я увлекшегося рассказчика, — помните, мы договаривались, что вы будете рассказывать о том, что меня интересует?

— Извините, я увлекся, — ответил Ленский и начал рассказывать про интересное.

Итак, лет десять назад Арнольд пришел к Переводчику, чтобы передать для исследований очередную партию монет и антикварных украшений. Нужно отметить, что к тому времени старик сильно сдал — ему уже было глубоко за восемьдесят. Ветерана одолевал склероз, и он зачастую не помнил вчерашнего дня. При этом воспоминания военных лет сохранились в целости и сохранности, и Переводчик ими охотно делился с Арнольдом. А еще старик полюбил пересказывать содержание исторических и публицистических телевизионных передач, которые, казалось, смотрел целыми днями. Ленский с грустью наблюдал, как под влиянием давления масс-медиа, некрепкие старческие мозги приходят в полнейшую негодность. Например, в тот вечер Переводчик изложил Арнольду с десяток взаимоисключающих суждений о товарище Троцком. Интересно заметить, что каждое из этих суждений он считал абсолютно верным. Оказалось, что Троцкий:

крупный марксист-теоретик;

безграмотная личность;

великий философ;

организатор Красной Армии;

палач русского народа;

создатель Трудовой Армии — страшной предшественницы Гулага;

сионист;

на сегодня имеет последователей больше, чем Ленин;

сволочь, почище, чем Сталин.

Арнольда личность Троцкого не слишком интересовала, кроме того, он старался не спорить со стариком. Поэтому, чтобы сменить тему, командир дружины спросил, как продвигаются дела с исследованием чудесного топлива для тетраэдров. Ответ оказался просто удручающим. По словам старика, топливо, такое, как было использовано для копирования комсомольского билета, он получил еще шесть лет назад, и с тех пор может получать копии чего угодно — хоть хлеба, хоть золота, хоть бриллиантов. Чтобы подтвердить свои слова, ветеран показал Арнольду пластмассовую корзину для бумаг, доверху набитую золотыми украшениями, видимо, копиями тех, что Арнольд шесть последних лет носил ему для изучения. Из любопытства Ленский попытался сдвинуть корзину с места, но не смог. Золота там было килограммов восемьдесят.

— А что с оживлением Ленина? — предчувствуя страшный ответ, спросил Арнольд.

— Я не намерен оживлять это кровавое чудовище! — заявил безумный старик, полностью попавший под влияние новейшей историографии.

— Может, Колчака желаете оживить, или, чего там мелочиться, Гитлера? — закипая, поинтересовался Ленский.

— Ни в коем случае! — заявил впавший в полный нигилизм ветеран, — тоже, те еще сволочи!

— Скажите, а вам удалось получить топливо для оживления? — вкрадчиво спросил Арнольд. За последние годы он научился решать многие проблемы довольно прямолинейными способами. Совершая ряд сомнительного рода действий, о которых в эпоху комсомольской юности не мог и помыслить, он всегда помнил о своем великом предназначении. Ради возвращения человечеству его гения, он готов был выбить из старого ренегата и тетраэдры, и топливо.

— Топливо? А как же! — подтвердил Переводчик. Он явно был собой очень доволен. — Но вам никогда не оживить вашу мумию.

— Отчего же? — кротко поинтересовался Арнольд.

— Уж, поверьте, не удастся, — уверенно сказал мерзкий старикашка, — хоть на куски меня режьте!

Ленский встал и собрался уходить. Он бросил прощальный взгляд на человека, который десять лет назад дал ему смысл жизни и теперь пытался его отобрать.

— Арик, — вдруг позвал старик. В последний раз этим именем он называл Арнольда много лет назад, когда они вместе мечтали о том моменте, когда возрожденный вождь поведет их в бой за светлое завтра для всего человечества.

— Я вас слушаю, — официально ответил Арнольд.

— Может, золото возьмешь, на что оно мне? — Арнольд презрительно пожал плечами. Он уже прикидывал: в килограмме примерно тридцать две тройских унции. Унция золота стоит около трехсот долларов. Вся неподъемная иудина корзина стоит меньше миллиона долларов. Для человека, поддерживающего порядок в целом городе, сумма более чем скромная.

— Я вернусь, — пообещал он, стоя в дверях.

— Приходи, Арик, приходи, — любезно пригласил старик. — Только про мумию свою и думать забудь, — добавил он напоследок.

Ленский закручинился и посмотрел на меня печальными глазами. Кажется, рассказ о событиях десятилетней давности вызвал в нем грустные воспоминания.

— А что дальше было? Вам удалось получить тетраэдры? — вид печального дружинника не вызвал у меня никакого сочувствия. Арнольд начал рассказывать, что было дальше.

Он вышел от старика и побрел прочь, накручивая в себе злость.

— Где сейчас другие ветераны? Боевыми орденами торгуют, чтоб на бутылку заработать, а я об этом скоте уже десять лет забочусь. Слушаю его старческий бред, поддакиваю, восхищаюсь глубоким стратегическим анализом: «Жуков побоялся, Конев недопонял, Рокоссовский не рискнул». Ничтожество! Капитанишка! Тьфу! — Ленский, не отдавая себе отчета, двигался в сторону штаба дружины, располагавшемуся в здании железнодорожного вокзала. — В холодильнике предателя не переводились курица, мясо, яйца, сухая колбаса, — продолжал он про себя, — и не на 23-е февраля, а круглый год, все десять лет!

Два дружинника с красными повязками, курившие у главного входа в зал ожидания, увидев начальника, подтянулись и спрятали за спину сигареты. Тот, что повыше, улыбнулся и доложил:

— Здесь все в порядке, шеф. Зашел нас проведать? — в дружине с давних лет сохранялись товарищеские отношения между руководством и народом.

— Всё отлично, ребята. Так держать! — проходя мимо соратников, Ленский бодро кивнул и улыбнулся оптимистичной, но немного усталой улыбкой. Дверь в штаб открылась только после третьего звонка.

— У двери всегда должен находиться дежурный, — раздраженно сказал Ленский. — Дмитрий у себя? — прошел к ближайшей двери и без стука ее отворил. Из-за письменного стола поднялся усатый темноволосый крепыш:

— Привет, шеф. Какими судьбами в ночную пору? Я уже домой собрался. Ты не по поводу лицензий на оружие?