Погоня за «оборотнем» - Джерри Остер

И вот однажды жарким субботним днем по дороге в офис, куда Барнс направлялся, чтобы помочь с отправкой почты, будучи полным сил и энергии от утренней любви со стюардессой, с которой он познакомился где-то в этих местах, на Мэдисон-авеню он встретил Джеки Робинсона. Тот был одет в светло-серый костюм и нес дипломат, ковыляя характерной голубиной походкой, сопровождаемый двумя мужчинами, которые тоже были одеты в строгие костюмы. Один из них что-то оживленно рассказывал. Джеки Робинсон взглянул на приближающегося молодого Барнса, заметил, что тот его узнал, и понял, что наступил момент отдать должное одному из своих почитателей — разглядевший звезду сам становится звездой в своем роде. Джеки Робинсон кивнул молодому Барнсу, сказал своим характерным высоким голосом: «Привет, как поживаешь?» и, отвернувшись, вновь стал слушать рассказ своего спутника.

Джеки Робинсон…

— Сэр?

— Да, Коллинз.

— Я тут все думаю, сэр, об агенте Ван Митере и сигнале предостережения. Я имею в виду не Сюзан Ван Митер, а ее мужа.

— Откуда тебе известно, что он подавал сигнал, Коллинз?

— По слухам, сэр.

— И как ты оцениваешь их надежность?

— Я им мало доверяю, сэр. Я бы не придал этому значения, если бы не имел возможности видеть агента на задании и в конторе. Я обратил внимание на некоторые отличия в прическе и в манере носить часы, очки. Если вы отрицаете существование предупреждения агента, то я откажусь от своих домыслов и извинюсь за то, что позволил себе высказать это предположение.

Барнс уловил в словах Коллинза противоречие между реальными фактами и желанием действовать согласно версии начальника.

— Молодец, Коллинз.

Кивок Коллинза означал благодарность и готовность действовать согласованно.

— Кажется, он говорил нам, что следует обратить внимание на левшу, гомосексуалиста, человека, носящего контактные линзы, и с зачесанными назад волосами.

— У тебя есть такой на примете? — спросил Барнс. — Кто-нибудь, удобно пристроившийся?

— Агент Аройо часто зачесывает волосы назад.

Барнс рассмеялся:

— За исключением периодов, когда она этого не делает. Кроме того, она не левша.

— Да, сэр. Это я знаю.

— Я левша, Коллинз.

— Это я тоже знаю, сэр.

— Конечно, Коллинз. Ты осведомлен о каждом левше на восемьдесят девятом этаже и о многих в Джорджтауне. А что еще тебе известно, Джек? И что ты вообще об этом думаешь?

Коллинз, казалось, даже расцвел оттого, что к нему обратились по имени.

— Сэр, я думаю, вы помните, что я говорил раньше. Я считал, что по легенде Ван Митер был гомосексуалистом, чтобы ввести в заблуждение Филлипс и не вступать с ней в интимную связь. Может, так оно и было, но здесь есть еще один момент: Ван Митер хотел показать нам, что в этом замешана женщина.

— Довольно нелогичный момент, Джек, — не согласился Барнс. — Ван Митер представлялся гомиком, чтобы мы по этому знаку искали женщину?

Коллинз вежливо удивился непониманию Барнса, но его голос звучал прохладно, даже холодно.

— Смысл ясный — было бы слишком очевидно, если бы агент захотел изображать из себя трансвестита. В этом случае человек, на которого он указывал, мог предпринять шаги для устранения угрожающей ему опасности до того, как мы раскроем его. Я изучаю некоторые из ваших дел, сэр. Косвенный сигнал опасности в вашем случае — это измененный почерк, а всем известно, что Ван Митер — ваш ученик.

— Блестящий ученик, — подтвердил Барнс.

— Точно, сэр.

— Так же, как и его жена.

— Да, сэр.

— Так же, как и агент Аройо.

— Да, сэр.

— Давай поднимемся, Джек. Пора.

— Слушаюсь, сэр.

Глава 32

— Может, мне не следует об этом говорить, Сюзи. Ты ведь вдова. Но что ты натворила? Вызволила Кэрри и замочила двух человек «Невозмутимого Д»? Ты совершила серьезную ошибку в таком случае.

Сюзан надула губы. Аронсон встал из большого крутящегося кожаного кресла и вышел из-за такого же большого дубового стола, чтобы утешить ее. Сюзан быстро проскочила мимо Аронсона и села сама, откинувшись в кресле. Она улыбалась:

— Так какую ошибку я совершила, Генри?

Аронсон сделал вид, что его не задела ее хитрая уловка.

— Пойми меня правильно. Я очень рад, что твоя дочурка в безопасности, и у меня нет никакой личной привязанности к людям «Д», которых ты замочила. Меня даже не трогает тот факт, что ты это сделала без ведома начальства — иногда приходится действовать по обстоятельствам, не дожидаясь разрешения. Меня, Сюзан, беспокоит то, что ты не осознаешь сложившейся ситуации, и твои безрассудные действия наносят ущерб делу. Например, относительно людей «Невозмутимого Д». Более точным будет сказать, что ты убила не «двух человек», а двоих единственных, оставшихся у «Невозмутимого Д». Когда-то он был большим дельцом, а теперь он никто. У него оставались два телохранителя из некогда большого контингента. И те последовали вслед за Лайонелом. Его убила женщина, которая причастна и к смерти Пола, царство ему небесное. По крайней мере, и тот и другой убиты из одного пистолета. Нет больше и Шираз, возлюбленной «Д», да пусть земля ей будет пухом, которую также убили. Я уверен, ты слышала о ее страшной смерти.

Сюзи, ты имеешь некоторый опыт в этом деле и должна знать вот что: такой человек, как «Д», теперь ничего из себя не представляет, за него гроша ломаного не дадут. Он пессимистично смотрит на вещи, и для него нет никакой радостной перспективы. Единственное, что осталось у него ценного, — это связь с прошлым: имена, даты. Он может воспользоваться своими знаниями и огромным опытом в этой сфере и за несколько сот долларов дать информацию по интересующему вопросу, причем по своей собственной инициативе, радуясь, что еще может быть полезен.

Я хочу сказать, Сюзан: все, что ты видишь перед собой — офис, обстановку, книги, само расположение офиса, — а это престижная часть города, — все это результат многолетнего труда по созданию убедительного имиджа согласно моей легенде. Осмелюсь сказать, что до сих пор никому из тех, кто прямо или косвенно связан с нашей конторой в Нью-Йорке, не удалось добиться таких замечательных успехов. Твои действия по высвобождению дочери из-под стражи рискованные. Я ведь держал ситуацию под контролем, Сюзи. Я бы не позволил, чтобы твоей дочери причинили зло. Убийство людей «Д» и даже твое безрассудное решение прийти сюда — все это в одночасье может свести на нет мой труд.

Сюзан прекратила постукивать ногтем по крышке стола и взглянула на Аронсона:

— Ты закончил, Генри?

Да, он закончил. В глубине души Аронсон чувствовал, что его карьера подошла к концу. Коротко остриженные волосы Сюзан придавали ей сходство с мальчишкой. Но не молодость Сюзан говорила ему, что его время подошло к концу (на самом деле Сюзан выглядела не особенно свежо — она была уставшей и измученной), а безразличное выражение глаз. Ей было известно, кем был Аронсон, но это для нее не представляло никакого интереса. Он был только инструментом для выполнения задачи и если не подходил для этого, то его можно было заменить другим, более эффективным. Свою карьеру он закончил.

— Да, — сказал он, — я закончил.

Вода в Гудзоне приобрела желтушный цвет. Покачивающийся плавучий дом казался безжизненным, шторы на окнах были опущены.

— Ты неплохо придумала, решив прийти сюда, — похвалил Сюзан Аронсон. — Будем надеяться, он не сделает глупостей.

— Стучи в дверь, — сказала ему Сюзан.

Аронсон постучал в дверь условным сигналом, и «Невозмутимый Д» настежь распахнул ее, держа в руке неизменную «Беретту». Сюзан стояла перед ним не скрываясь.

— Я Сюзан Сейнт Майкл. Я освободила девочку и убила твоих людей.

Аронсон шагнул вперед и закрыл Сюзан собой.

— Не суетись, «Д». Нам нужно поговорить с тобой. Я рассказал ей об одной хорошей идее.

Сюзан взяла Аронсона под локоть и отстранила от двери.

— Подожди в парке, Генри.

— Сюзи, «Д», только без обид. Я знаю, вы договоритесь, но вам нужен третий для разъяснения некоторых сложных вопросов, а также затем, чтобы приготовить кофе…

— Будь мужчиной, Генри, — поддержал Сюзан «Невозмутимый Д», — подожди в парке.

Он отступил в сторону, чтобы пропустить внутрь Сюзан, и захлопнул дверь перед носом Аронсона. Тот долго стоял, уставившись на дверь, затем поднялся по трапу и поковылял в парк.

«Невозмутимый Д» пододвинул Сюзан плетеное кресло.

— Как насчет кофе?

Она улыбнулась:

— С удовольствием.

На камбузе послышался голос «Невозмутимого Д».

— Происходят какие-то чертовски странные вещи.

Сюзан села в кресло.

— Они не будут казаться странными, когда все закончится.

— Считаешь, в этом нет ничего непонятного?

— Во всем этом — своя логика, которой ты пока не понимаешь.