Тимьян и клевер - Ролдугина Софья Валерьевна

В назначенное время Киллиан явился к церкви, хотя идти и пришлось дольше, кружным путём, по задворкам. Айвор всю дорогу болтал без умолку – рассказывал, как они-де славно повеселятся у Энны, когда обстряпают дельце, и расписывал, какое замечательное платье для Нив они купят. И чем больше он трепал языком, тем тревожнее становилось Киллиану, и смех компаньона казался натянутым, а керб – непобедимым.

Щербатая луна повисла аккурат над церковным куполом, который в холодном свете её стал грязно-серым, как лёд по весне. Сквозь закрытые ставни пробивался тёплый рыжеватый огонёк и тянуло едва ощутимо ладаном – видимо, отец Франциск ещё бодрствовал, несмотря на поздний час.

На ступенях восседал усатый человек в безразмерном потасканном плаще и вглядывался в темноту.

– Думаешь, получится? – шёпотом спросил Киллиан, нашаривая в сумке бутылку из-под вина – ничего более тяжёлого и менее подозрительного в доме не нашлось.

– Кто знает, – пожал плечами Айвор. – Но если нет – ты знаешь, что делать.

– Бежать в церковь, к отцу Франциску, а потом, если получится – к Энне за помощью, – заученно прошептал Киллиан. – С тобой точно всё будет хорошо?

– О себе позаботься лучше, Флаэрти, – весело посоветовал компаньон. – Наш выход. И не трусь, ты уже большой мальчик.

– Я и не трушу, – огрызнулся Киллиан.

Но тут Грегор заметил его и отчаянно замахал руками, то ли зовя на помощь, то ли наоборот, прогоняя. Киллиан сглотнул и, расправив плечи, уверенно зашагал к нему, а следом бесшумно скользнул и Айвор.

– Охохонюшки, беда, – запричитала он, стоило им приблизиться на достаточное расстояние. – Беда, страсть и ужасть! Пытался я его прочь отослать, да он, видать, хитрее оказался!

– Кто? Неужели керб? – переспросил Киллиан, изображая невыносимый страх.

«Пожалуй, если бы не предупреждение Айвора, то я бы и впрямь порядочно перепугался», – пронеслось в голове. Но развить мысль Киллиан не успел: в небе грохнуло, окрестные лачуги затряслись, невесть откуда повалил дым, застилая обморочную луну, и грозный голос пророкотал:

– Так вы меня обманывать вздумали?

Керб словно соткался из пустоты и навис над компаньонами – ещё более страшный, чем накануне: на два локтя выше самого рослого человека, с пылающими багровым пламенем очами и с убийственно длинными и острыми когтями. Айвор на его фоне казался таким маленьким и уязвимым, как сверкающая фигурка из стекла, попавшая между чудовищных шестерней. Секунда – и механизм тронется, и тогда...

– Умоляю, постой! – повалился Грегор в ноги кербу. Что-то металлически звякнуло. – Не тронь их, говорю тебе! Это мои друзья, я их сюда позвал, если с ними случится что, то как я буду в глаза тётушке смотреть? Да от меня род отречётся, коли узнает, что я друзей погубил!

Керб замер, будто бы задумался.

Киллиан задержал дыхание. Это было самое тонкое место плана. Или Айвор оказался прав, и тогда преимущество на их стороне, или придётся биться не на жизнь, а насмерть.

– Хорошо, – произнёс наконец керб. – Я дам им шанс, – и повернулся к Айвору со словами: – Я слышал, ты умелый колдун, и в превращениях нет никого лучше тебя. Но там, откуда я родом, лучшим колдуном называли меня. Как насчёт небольшого состязания?

– А ты отпустишь нас с компаньоном, если я одержу победу? – спокойно поинтересовался Айвор. Лицо его было белее снега, и только глаза были как два бездонных колодца с чёрной водой. – И не станешь преследовать ни для мести, ни для развлечения, ни для охоты?

– Даю слово, – глумливо пообещал керб, так, что любому было бы ясно – не сдержит.

– Тогда говори, как будем состязаться, – так же ровно ответил Айвор.

– Правила простые. Станем по очереди превращаться, и каждый должен будет или повторить образ, или превзойти его. Проиграет тот, кто первый уступит.

– Ну что ж, начинай, гость с гор, – склонил голову Айвор, и губы у него дрогнули.

Киллиан отступил к церкви, незаметно оказавшись за спиной у причитающего Грегора.

А керб вдруг согнулся в три погибели, припал к земле плоским лбом – и обернулся громадным конём, чёрным, как смоль, с огненной гривой и клыками, похожими на волчьи. Он поднялся на дыбы и яростно замолотил копытами по воздуху.

– Впечатляет, – негромко произнёс Айвор и вдруг поморщился: – Но на мой взгляд – грубовато.

Сказав так, он отступил на полшага и поднял руки к луне. Холодный свет стекал по его ладоням, обвивал запястья, раздувал шёлковые рукава, как ветер, так, что наконец и сам Айвор начал сиять, как земной брат луны – и даже ещё сильнее, и смотреть на него стало больно. Киллиан зажмурился на мгновение, чтобы сморгнуть слёзы, а когда открыл глаза, то по брусчатке переступал уже дивный белый конь, и копыта сверкали у него ярче диамантов в королевском венце, а в серебристую гриву его были вплетены хрустальные колокольчики, что позванивали тонко при каждом движении, а там, где он ступал, сквозь брусчатку начинали пробиваться бледные стебельки тимьяна.

Чёрный конь досадливо топнул копытом и вновь обернулся кербом.

– Неплохо, – рыкнул он и оскалился. – Но посмотрим, что дальше будет.

– Посмотрим, – благодушно разрешил Айвор, вернувшись к прежнему облику. Только в волосах его, чёрных, как зимняя ночь, по-прежнему звенел колдовской хрусталь. – Что ж, моя очередь. И, если зашла речь о превращениях, я не могу не отдать дань уважения своему давнему другу, – сказал он, лукаво улыбаясь, и крутанулся на месте.

Взметнулись тёмной волной шёлковые волосы, звонко пропел хрусталь – и вот уже на мостовой переминался с лапы на лапу роскошный чёрно-бурый лис. Лишь кончик хвоста был у него ослепительно-белым, а глаза сияли чистым серебром. Лис встряхнулся на месте, и по роскошному меху пробежали зеленоватые искры.

Керб оскалился, зарычал, а потом вдруг кувырнулся вперёд. Зашипела ночная роса, точно капли воды на раскалённой сковороде – ступил на мостовую огненно-красный лис, и глаза у него были словно янтарь, а когти крошили прочный камень, как острый нож – сахарную глазурь.

Лисы посмотрели друг на друга, и один из них вновь превратился в Айвора, а другой – в керба.

– Неплохо держишься, – нехотя признал демон. – Но посмотрим, что ты сделаешь, когда я начну колдовать всерьёз.

Только он это произнёс, как сразу же обхватил себя руками – и начал сжиматься, становиться тоньше, изящнее. И через несколько мгновений перед Айвором стояла… его собственная копия. Даже синяя шёлковая рубашка, даже серебристый платок на шее – всё было точь-в-точь таким же. Только сапоги у двойника были красивее и богаче.

Настоящий фейри, кажется задумался.

– Да, задачка… – пробормотал он, а потом улыбнулся и повернулся к компаньону: – Солнце моё, закрой-ка глаза и не открывай, пока я не скажу.

Киллиан хотел было возразить, но заметил, что Грегор уже не просто накрепко зажмурился, но даже ещё и повернулся спиной к колдунам.

«Ну, ничего, я потом из тебя вытрясу, в кого ты обращался», – мысленно пообещал себе Киллиан и тоже зажмурился.

– Умница, – насмешливо похвалил фейри.

И почти в тоже мгновение повеяло запахом цветов – таким свежим и одновременно дурманящим, сладким, что перехватило дыхание. Киллиана, как морской волной, окатило жемчужным светом. Сердце пропустило удар, а затем, кажется, вовсе перестало биться…

…и целую вечность спустя послышался хриплый голос керба:

– Твоя взяла. Но я отыграюсь ещё!

И сердце снова ожило.

После этого Айвор превратился в крохотную птицу, размером со шмеля, но таких ярких цветов, что при одном взгляде на неё хотелось улыбаться. Керб наоборот стал орлом, таким огромным, что крылья его застилали небо. Фейри долго не хотел признавать это превращение, утверждая, что противник просто не может стать чем-нибудь маленьким, но в конце концов сдался. 

– Только спорить горазд, – прорычал керб, а затем вдруг ухмыльнулся: – Посмотрим, как ты умеешь справляться с загадками.

Сказал – и кинулся оземь.

Айвор только и успел отскочить на ступени церкви – по брусчатке разлилось целое озеро, с глубокими омутами, в которых тонул даже лунный свет, и с колючей осокой по берегу.