Полное собрание стихотворений - Константин Батюшков

Между маем 1817 и началом 1818

К творцу «Истории государства российского»*

Когда на играх Олимпийских,В надежде радостных похвал,Отец истории читал,Как грек разил вождей азийскихИ силы гордых сокрушал, –Народ, любитель шумной славы,Забыв ристанье и забавы,Стоял и весь вниманье был.Но в сей толпе многонароднойКак старца слушал Фукидид!Любимый отрок аонид,Надежда крови благородной!С какою жаждою внималОтцов деянья знаменитыИ на горящие ланитыКакие слезы проливал!

И я так плакал в восхищеньи,Когда скрижаль твою читал,И гений твой благословлялВ глубоком, сладком умиленьи…Пускай талант – не мой удел!Но я для муз дышал недаром,Любил прекрасное и с жаромТвой гений чувствовать умел.

Между июлем и сентябрем 1818

Князю П.И. Шаликову*

(При получении от него в подарок книги, им переведенной)

  Чем заплачу вам, милый князь,  Чем отдарю почтенного поэта?Стихами? Но давно я с музой рушил связь  И без нее кругом летаю света,С востока к западу, от севера на юг –  Не там, где вы, где граций круг,  Где Аполлон с парнасскими сестрами,    Нет, нет, в стране иной,  Где ввек не повстречаюсь с вами:  В пыли, в грязи, на тряской мостовой,«В картузе с козырьком, с небритыми усами»,    Как Пушкина герой,  Воспетый им столь сильными стихами.  Такая жизнь для мыслящего – ад.Страданий вам моих не в силах я исчислить.Скачи туда, сюда, хоть рад или не рад.  Где ж время чувствовать и мыслить?  Но время, к счастью, есть любить  Друзей, их славу и успехи    И в дружбе находитьНеизъяснимые для черствых душ утехи.  Вот мой удел, почтенный мой поэт:Оставя отчий край, увижу новый свет,И небо новое, и незнакомы лицы,Везувий в пламени и Этны вечный дым,Кастратов, оперу, фигляров, папский РимИ прах, священный прах всемирныя столицы.Но где б я ни был (так я молвлю в добрый час),  Не изменясь, душою тот же буду  И, умирая, не забудуМоскву, отечество, друзей моих и вас!

11 сентября 1818

Послание к А.И. Тургеневу*

Есть дача за Невой,Верст двадцать от столицы,У Выборгской границы,Близ Парголы крутой:Есть дача или мыза,Приют для добрых душ,Где добрая ЭлизаИ с ней почтенный муж,С открытою душоюИ с лаской на устах,За трапезой простоюНа бархатных лугах,Без бального наряда,В свой маленький приютДрузей из ПетроградаНа праздник сельский ждут.Так муж с супругой нежнойВ час отдыха от делПод кров свой безмятежныйМуз к грациям привел.Поэт, лентяй, счастливецИ тонкий философ,Мечтает там КрыловПод тению березыО басенных зверяхИ рвет парнасски розыВ приютинских лесах.И Гнедич там мечтаетО греческих богах,Меж тем как замечаетКипренский лица ихИ кистию чудесной,С беспечностью прелестной,Вандиков ученик,В один крылатый мигОн пишет их портреты,Которые от ЛетыСпасли бы образцов,Когда бы сам КрыловИ Гнедич сочиняли,Как пишет ТянисловИль Балдусы писали,Забыв и вкус, и ум.Но мы забудем шумИ суеты столицы,Изладим колесницы,Ударим по конямИ пустимся стрелоюВ Приютино с тобою.Согласны? – По рукам!

Между октябрем 1817 и ноябрем 1818

«Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы…»*

Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницыПри появлении Аврориных лучей,Но не отдаст тебе багряная денница  Сияния протекших дней,  Не возвратит убежищей прохлады,  Где нежились рои красот,И никогда твои порфирны колоннады  Со дна не встанут синих вод.

Май или июнь 1819

«Есть наслаждение и в дикости лесов…»*

Есть наслаждение и в дикости лесов,  Есть радость на приморском бреге,И есть гармония в сем говоре валов,  Дробящихся в пустынном беге.Я ближнего люблю, но ты, природа-мать,  Для сердца ты всего дороже!С тобой, владычица, привык я забывать  И то, чем был, как был моложе,И то, чем ныне стал под холодом годов.  Тобою в чувствах оживаю:Их выразить душа не знает стройных слов  И как молчать об них – не знаю.

Июль или август 1819

Надпись для гробницы дочери Малышевой*

  О! милый гость из отческой земли!Молю тебя: заметь сей памятник безвестный:Здесь матерь и отец надежду погребли;Здесь я покоюся, младенец их прелестный.Им молви от меня: «Не сетуйте, друзья!  Моя завидна скоротечность;    Не знала жизни я,      И знаю вечность».

Январь 1820

Подражание Ариосту*

La verginella è simile alla rosa[102]

Девица юная подобна розе нежной,Взлелеянной весной под сению надежной:Ни стадо алчное, ни взоры пастуховНе знают тайного сокровища лугов,Но ветер сладостный, но рощи благовонны,Земля и небеса прекрасной благосклонны.

<1821>

Подражания древним*

Без смерти жизнь не жизнь: и что она? Сосуд,  Где капля меду средь полыни;Величествен сей понт! Лазурный царь пустыни,О солнце! чудно ты среди небесных чуд!  И на земле прекрасного столь много!Но все поддельное иль втуне серебро:  Плачь, смертный! плачь! Твое добро  В руке у Немезиды строгой!

  Скалы чувствительны к свирели;Верблюд прислушивать умеет песнь любви,Стеня под бременем; румянее крови –  Ты видишь – розы покраснелиВ долине Йемена от песней соловья…А ты, красавица… Не постигаю я.

Взгляни: сей кипарис, как наша степь, бесплоден –  Но свеж и зелен он всегда.Не можешь, гражданин, как пальма, дать плода?  Так буди с кипарисом сходен:Как он уединен, осанист и свободен.

Когда в страдании девица отойдет  И труп синеющий остынет, –Напрасно на него любовь и амвру льет,  И облаком цветов окинет.Бледна, как лилия в лазури васильков,  Как восковое изваянье;Нет радости в цветах для вянущих перстов,  И суетно благоуханье.

О смертный! хочешь ли безбедно перейти  За море жизни треволненной?Не буди горд: и в ветр попутный опусти  Свой парус, счастием надменный.Не покидай руля, как свистнет ярый ветр!Будь в счастьи – Сципион, в тревоге брани – Петр.

Ты хочешь меду, сын? – так жала не страшись;  Венца победы? – смело к бою!  Ты перлов жаждешь? – так спустисьНа дно, где крокодил зияет под водою.Не бойся! Бог решит. Лишь смелым он отец,Лишь смелым перлы, мед, иль гибель… иль венец.

Июнь 1821

Шафгаузен

«Жуковский, время всё проглотит…»*

Жуковский, время всё проглотит,Тебя, меня и славы дым,Но то, что в сердце мы храним,В реке забвенья не потопит!Нет смерти сердцу, нет ее!Доколь оно для блага дышит!..А чем исполнено твое,И сам Плетаев не опишет.

Начало ноября 1821

«Ты знаешь, что изрек…»*

    Ты знаешь, что изрек,Прощаясь с жизнию, седой Мельхиседек?  Рабом родится человек,    Рабом в могилу ляжет,  И смерть ему едва ли скажет,  Зачем он шел долиной чудной слез,  Страдал, рыдал, терпел, исчез.

1821 (?)