Луны волшебное сияние - Рэчел Линдсей

— Ну что ж, теперь, когда мы знаем, кто ты, — произнес Колин, — давайте все забудем. — И поднял бокал. — Не знаю, как остальные, а я бы хотел выпить теперь уж не за Джейни Белтон, а за Джейн… — он замешкался, — Берри, ты сказала?

Джейн кивнула, а Клер кинула на нее любопытный взгляд.

— Ты, наверное, подруга Джейни?

― Да.

— И возраст тот же?

— Нет, мне двадцать три.

— Ровесницами вас, пожалуй, не назовешь. Надо сказать, однако, перевоплощение удалось прекрасно. — Клер прищурилась. — Нас всех одурачили. И что же ты здесь делала?

— Что я здесь делала?

Джейн пыталась подыскать уклончивый ответ. Открыть Стефену истинные причины своего пребывания на судне она, конечно, не имела права, а вот сказать, что работает в газете, к тому же в его собственной, могла, но хотела сделать это в надлежащее время и наедине.

— Да, вот именно, — повторила Клер. — Что ты здесь делала?

— Я могу ответить на этот вопрос, — перед ними неожиданно появился Динки Говард. Он размахивал коротенькими ручками, побагровев от негодования. — Совершенно случайно я только что разговаривал с лондонской конторой, и мой поверенный сообщил: им позвонил Седрик Белтон, как раз узнавший, что его дочери нет на судне, а ее место занимает не кто-нибудь, а репортер! — Голос Динки зазвенел. — Репортер вашей газеты, мистер Дрейк!

Стефен со стуком поставил бокал на стол и воззрился на Джейн:

— Это правда?

— Да. Я… работаю в отделе хроники.

Все были шокированы. Смех Клер разорвал воцарившуюся тишину.

— Так вот зачем ты изображала Джейни. На что только не способны репортеры ради сенсации!

— Я никого ни о чем не просила, — возразила Джейн. — Наоборот, Джейни Белтон уговорила меня.

— Какая разница, кто там кого просил! — заверещал Динки. — Меня волнует только то, что вы явились на судно шпионить!

— И найти богатого мужа — добавила Клер с издевкой. — Хотя это как раз понятно.

— Вы не имеете права так говорить, — запротестовала Джейн, до слез желая рассказать, как она не хотела ехать, как отказывалась и согласилась только ради помощи отцу. Но вынуждена была пока молчать и продолжать терпеть муки этого позорного столба.

— Это как раз понятно, — повторила Клер. — В конце концов, круиз миллионеров — мечта любой работающей девицы.

— Прекрати, Клер, — вмешался Колин. — Джейн всего лишь выполняла работу.

— И с немалым усердием. — Клер посмотрела на Стефена. — А вы-то считали, будто защищаете юную невинную наследницу, которая на поверку оказалась закаленной в трудовых буднях работницей вашей же газеты.

Джейн поднялась.

— Ну, хватит, — охрипшим голосом произнесла она и прежде, чем ее успели остановить, выбежала из зала.

За стенами отеля помедлила и, повернув направо, бросилась вдоль канала. В дальнем конце у пирса сгрудилось несколько гондол, она забралась в первую попавшуюся и велела плыть к "Валлийцу".

До чего же жестоко обошлась с нею судьба! Стефен знал только половину истории и потому, конечно, судил обо всем так же неверно и зло как и Клер. Впрочем, обвинять его трудно. Ведь он видел только то, что лежало на поверхности: она притворилась Джейни Белтон ради хорошей статьи и, вероятно, — чего уж тут отрицать? — ради возможности найти богатого мужа. Неожиданно на ум пришли Эдуард Гоутон и роковая авария, которая вовсе не была аварией. Джейн вздрогнула и сморгнула слезы.

Впереди возвышалась белая громада "Валлийца", гондола скользнула к каменным ступеням и остановилась. Джейн расплатилась, выбралась из гондолы и направилась к трапу. На борту было тихо — большинство пассажиров осталось в городе. В обычных обстоятельствах, вынужденная раскрыть свое инкогнито, она покинула бы судно и немедленно вернулась домой, но нынешние обстоятельства не были обычными. Отец ведь уверен, что вор везет "Лоренц" в Афины и попытается там распилить, поэтому придется остаться до прихода в Афины.

Уныло прибрела она в каюту и, бросившись на постель, дала волю слезам, уже не закаленная в трудовых буднях работница газеты Стефена, а влюбленная в него женщина с разбитым сердцем.

Выплакавшись, села и вытерла глаза. Лицо опухло от слез, и Джейн пошла в ванную сполоснуть глаза холодной водой. Она причесывалась за туалетным столиком, как вдруг раздался стук в дверь, повергнувший ее в панику.

— Кто там?

— Стефен. Мне нужно тебя видеть.

Она открыла, и Стефен вошел, смертельно бледный под бронзовым загаром, на щеке так знакомо билась голубая жилка, верный признак напряжения.

— Тебе не следовало так резко убегать, — хрипло выговорил он.

— А по-твоему, нужно было остаться и продолжать выслушивать оскорбления Клер?

Стефен огляделся.

— Я думал, ты пакуешь чемоданы. Действительно не собираешься больше писать?

— Разумеется, нет.

— Тогда почему не уезжаешь?

— Потому, что нахожусь здесь по просьбе Джейни и имею право оставаться до конца круиза.

— Мой Бог, какое хладнокровие!

— А почему бы и нет? По крайней мере, получу удовольствие от путешествия.

— Ну да, и уж конечно, от охоты за богатым мужем.

— Стефен, не надо! Это нечестно.

— И ты говоришь мне о честности! — Он схватил ее за плечи. — Почему ты не сказала правды мне?

— Не могла. То была не моя тайна.

— Тайна? — он скрипнул зубами. — Что за тайны такие необыкновенные? Неужели Джейни Белтон хоть на секунду взволновало бы, если бы ты сказала мне свое настоящее имя? Неужели справедливо было заставлять меня верить в обман и восторгаться несуществующей женщиной?

— Но я же существую и все равно остаюсь собой! — с несдерживаемой страстью воскликнула Джейн. — Подумаешь, другое имя, сама-то я — та же.

— Нет, не та же. Ты — репортер, выполняющий работу и втершийся в доверие к своему хозяину!

Она вырвалась из его рук.

— Если ты считаешь, что я пробралась на судно только за сенсациями…

— А что я еще могу считать!

Джейн ничего не ответила, и он повернул ее лицом к себе.

— Больше ничего не хочешь сказать?

— Нет. Все равно не поверишь.

— Да, верно. — Голос звучал хрипло. — Значит, ты лгала мне с самой первой встречи. Если б действительно оказалась здесь только в поисках сенсаций, то открыла бы мне правду раньше. Черт возьми, большинство статей ведь уже напечатано, значит, ты не боялась, что я могу все это прекратить. И все-таки не сказала. А все потому, что знала, — я влюблен в тебя. Рассчитывала найти богатого мужа, и, поверь, еще неделя, и добилась бы своего!

— Да у меня и в мыслях такого не было! Ты нравился мне, Стефен, а необходимость лгать была ненавистна, но я…