Сердце офицера - Марина Анатольевна Кистяева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У тебя нереально охрененная задница, Оль. Ты в курсе?
Обе мужские ладони опустились на её ягодицы, сжали с силой, граничащей с приятной болью. Оля порывисто выдохнула, зажмурилась. Сладко стало… Даже больше. Руки Петра разминали её тело, гладили, проникали к лону. Дотрагивались до влажных, набухших складочек, задевали клитор.
Оля молча принимала ласки Петра, пьянея от удовольствия, что обрушивалось на неё. Ещё ей зашло, что он за спиной. Большой и сильный. И она, никогда не отличающаяся хрупкостью, чувствовала себя беззащитной и слабой. Эти ощущения дарили новые эмоции, которые захлестывали её от кончиков пальцев до корней волос. И они ей нравились… Господи, кто бы только знал.
Оля отпустила себя. Позволила снова забыться. На этот раз осознанно. Она отдалась во власть мужчины. В потребность его рук и губ. Его большое тело за спиной будоражило.
— Держись крепче, — Петр прижался к её спине, прикусив кожу рядом с лопатками. — Готова?
Она кивнула и неуверенная, что он видел её жест, выдохнула:
— Да.
После чего опрокинула голову назад, не замечая, как волосы прилипают к спине, покрытой легкой испариной.
Петр приставил головку к входу лона. Провел один раз, второй. Дразня и распаляя её ещё сильнее.
Вошел…
Толкнулся вперед. До конца, продолжая крепко держать её за бедра. Оля словила первый виток наслаждения. За ним последовал второй. Её распирало изнутри. Она с готовностью принимала член мужчины, сама подаваясь назад, желая получить больше. Хотя, казалось, куда. В голове девушки поплыл сладкий туман. Было остро. Было сладко.
Он врезался в неё, наполняя спальню возбуждающе-сладкими звуками.
Казалось, Петр был повсюду. Его руки держали её. Крепко. Захочешь, не вырвешься. Он полностью забрал контроль над её телом. Оно принадлежало ему. Всё. И Оля не возражала…
Она ловила каждое проникновение Петра. Силу и размеренность его движений, которые в какой-то момент сменились более сильными толчками. При этом Петр потянул её на себя, Оля не поняла зачем, запротестовала. И лишь когда он прижал её к себе, едва не укладывая на грудь, распластывая руки на животе и талии, поняла, что он снова проявляет заботу о её руке. Чтобы не сорвалась на подушку, не придавила тяжесть, не подвернула сильнее.
Громов трахал её и контролировал процесс полностью. Оля осела в его руках. В них хорошо. В них более чем хорошо.
Голова кружилась. Сердце заходилось от восторга. Низ живота пылал. Груди ныли.
— Пожалуйста… Петь…
— Ещё?
Жесткий толчок вперед.
— Да…
— Так?
— Да-а-а…
Пятью минутами позднее Петр уложил её себе на грудь.
Оля никак не могла отдышаться.
— К Саше надо…
— Услышим.
Его уверенность и непоколебимость в правильности действий поражала.
А ещё… Олю царапнуло его «услышим». Не «услышишь». Не «если что, встанешь и сходишь». А то, что он делал акцент на них обоих. Сердце, которому досталось последние дни ого-го как, заныло с удвоенной силой.
— Ты предохраняешься? Что-то мы с тобой без резинки резвимся, — полусонно заметил генерал, крепче прижимая Олю к себе.
— Я кормлю. У меня нет месячных.
— Угу. Моя бабка так забеременела отцом, — усмехнулся Громов добродушно.
И… всё.
Никаких дальше разговоров про контрацепцию и прочее.
Оля быстро-быстро заморгала. У неё как раз сон, как рукой сняло.
Виталя не кончал в неё после рождения Сашеньки. Использовал, кстати, презерватив, сетуя на неудобства и на то, что ему приходится пользоваться резинкой из-за каких-то её придурей. Оля и сама не помнила причину, по которой попросила его снова использовать защиту. Наговорила ему кучу нелепой информации, что у неё «там» всё после родов открыто, могут попасть бактерии и прочее.
— Петь…
— Спи давай.
— Нет, послушай…
— Если ты мне хочешь сказать о том, из-за чего ревела, — говори. Остальное завтра.
Оля поджала губы.
— И, да, блондиночка. Пока я не уснул окончательно. Довожу до размышления. Я, конечно, по своей природе охотник. Я уже говорил. Но играть в одни ворота… так себе удовольствие.
Оля ответила не сразу.
— Я тебя услышала.
— Вот и славно. Спим?
— Спим.
Если что, они услышат, как заплачет Саша. Если, конечно, роднулькин проснется.
Глава 20
Оля положила перед Петром разблокированный телефон открытым сообщением.
Мужчина посмотрел на неё, взял гаджет и устремил взгляд на то, что ему предложили изучить.
— Ну ни хера себе, — протянул он, откидываясь на спинку стула и возвращая взгляд к Ольге. — И эта причина твоих вчерашних слез?
— Да, — честно призналась девушка.
Оля стояла рядом.
Она решилась… На многое. Первым шагом было признаться Петру. Довериться ему.
Ей было важно, как он отреагирует. Ещё вчера она проигрывала в голове сюжеты, и все они ей не нравились.
Ещё больше не нравился угол, в который целенаправленно ее загонял Виталик. Что с ним случилось, что он настолько низко опустился? Чем больше Оля размышляла, снова и снова перечитывая полученное сообщение, тем горче становилось. Получается, она совсем не знала человека, с которым прожила больше года и от которого родила ребенка.
А Петр?..
Она доверилась ему.
С неким страхом и надеждой.
Громов повертел в руках телефон, не спеша его отдавать.
— Значит так, Оль. Дай мне сутки, может, даже до вечера, а потом, если мои предположения подтвердятся, я приду к тебе с предложением.
Оля медленно кивнула.
Она не рассчитывала, что Петр по щелчку пальцев решит её проблемы. Или рассчитывала? Щеки пылали от смущения и надежды. И тот самый ехидный голосок, что всегда активировался очень некстати, пропел, что мужчина как раз и заботится о своей женщине.
А Петр вчера явно дал понять, что она его.
И Оля была бы дурой, если бы не поняла этого.
