Сердце офицера - Марина Анатольевна Кистяева

снова отплясывало джанги в груди. Никак ей не удавалось сохранять невозмутимость рядом с этим мужчиной. С первой минуты всё шло иначе, не как она думала и рассчитывала.

Оля подошла к кровати и так же, не производя лишнего шума, оперлась коленом на матрас. Ей бы сейчас обе здоровые руки… Девушка постоянно опасалась, что случайно завалится на сломанную и навредит ещё сильнее. Она старалась быть максимально аккуратной и, если честно, не представляла, как бы справлялась без посторонней помощи.

Наклонившись, Оля оказалась почти рядом с обнаженной спиной Петра. Одеяло укрывало бедра и ноги мужчины. Торс оставался голым. Широкий… Чтобы обхватить такой ногами, надо постараться.

Оля живо представила картину, где она под Громовым, и лоно опалило огнем. Именно опалило! Девушка убрала волосы за ухо и склонилась ниже, фиксируя собственный вес на одной руке.

Сначала она прикоснулась губами к теплой пояснице. Осторожно, пробуя на вкус.

Вкусный…

Оля поражалась себе. Могла ли она подумать, что будет приходить ночами к мужчине, который совершенно беспринципно ворвался в её жизнь, перевернул всё с ног на голову и уперто тянул Олю на себя? Она ещё сопротивлялась.

С другой стороны… Она же здесь.

Девушка снова его поцеловала, пробираясь губами вдоль позвоночника к лопаткам. Не без удовольствия отметила, как под её губами мужчина ожил, как напряглись его плечи, точно он вот-вот готов подняться или перевернуться на спину.

Оля подвинулась ещё выше. Дотронулась до плеч, коснулась шеи…

— Ты чего творишь, девочка?

Полусонный, хриплый голос Петра прошелся по оголенным нервам Оли. Девушка на мгновение прикрыла глаза. Главное — дышать… Не думать о пожаре, что разгорается в крови и толкает её в пучину страсти и сладкого безумия. Просто дышать и наслаждаться ощущениями.

— Целую тебя, — так же шепотом отозвалась Оля, не желая нарушать атмосферу в спальне.

Петр слегка приподнялся. Девушка же, напротив, подалась вперед и прижалась грудью к его обнаженной спине.

На ней снова был вчерашний пеньюар. И та же сорочка. Выбор нижнего белья у неё ограничен. Оля плотнее прижалась, заскользила грудью по спине, соблазняя мужчину.

Он позволил… Выждал небольшую паузу и лишь потом утробно проурчал:

— Иди-ка ко мне.

Оля не сомневалась, что он не позволит долго доминировать. Не тот характер. Ненасытный у него темперамент в постели, бешеный какой-то. Но разве это не одна из причин, что привела её снова к нему? Чтобы в очередной раз ощутить, насколько она желанна? Чтобы увидеть, как плавятся от похоти мужские глаза?

Он подался назад, вынуждая её сдвинуться вбок. Сел и несколько долгих мгновений смотрел на Ольгу. Та порадовалась, что темнота скрывает её алые щеки. Стыда она не испытывала. Было другое. Куда более сильное и приятное.

Образовавшаяся в спальне тишина не напрягала. Напротив. Она точно убаюкивала негативные переживания девушки, которые ещё никуда не делись. Сегодня она не сомневалась в правильности своего прихода. Для неё не было ничего противоестественного от того, что она находится в спальне Петра.

Да, Ольге ещё было сложно. Непривычно. Даже где-то дико. Она не собиралась кидаться с головой в отношения.

Но слова Петра… Они вскрывали её. Душу, сердце. Да всё! Она не могла не думать про мужчину. Иногда ей самым разумным виделось порвать отношения, исчезнуть с горизонта. Взять у знакомых денег и куда-нибудь уехать. Сбежать. Потом приходило отрезвление и с ним необоснованная, таящая в себе сомнения и тревоги тяга к Петру.

После того, как он, разозлившись, вышел с кухни, Ольга долго смотрела ему вслед, жуя губы. Она же никогда не была скандальной, всегда предпочитала конструктивный диалог.

Что с ней происходит, когда Петр рядом? Что её смущает?

Его сила, уверенность в себе. Его открытость. Харизма. То, что он непростой человек. По характеру и по социальному статусу.

К другому она немного привыкла.

И тем слаще становилось осознание его страсти к ней.

Она тоже была неравнодушна. Как бы себя Оля ни убеждала в обратном.

— Блондиночка, — мужской голос пробирал до мурашек. — Вчера твоё шальное настроение прокатило. Сегодня… Последний раз тебе говорю. И даю возможность сбежать. Останешься сейчас — я дам тебе то, чего мы оба хотим. А завтра…

От его паузы низ живота у Оли свело сладким спазмом.

— Спрошу по полной. Никаких больше ужимок, отговорок, задирания носа.

Последняя фраза смягчила заданный тон.

Оля решила, что с её стороны слова лишние.

Ей лучше помолчать.

Пусть за неё скажет тело.

Девушка потянулась к Петру, но тот остановил её.

— Раздевайся. Полностью. Хочу тебя видеть.

Олю опалил жар, соски заныли, напряглись. Девушка выпрямила спину и, заерзав на кровати, встала на колени. После чего разделась. Трусики тоже сняла.

Петр наблюдал за ней. Она не могла знать, что он видит, хотелось думать, что только её женские прелести. Грудь тяжело опала, не стесненная поддержкой сорочки.

Петр протянул руку и дотронулся до груди. Провел от основания до ареолы и назад.

— Завершишь кормить — затискаю. Вставай к изголовью кровати и держись крепче. Одной рукой сможешь?

Слишком возбужденный растрепанный мозг Оли воспринимал информацию искаженно. Дозировано.

Сначала обработал то, что касается позы, которую Петр намеревался принять, занимаясь с ней сексом.

Он решил поставить её на колени.

И взять сзади.

По телу побежала огненная дрожь предвкушения. Оля заелозила, позволила себя ещё немного погладить и выполнила то, что сказал Петр.

Лишь тогда до неё дошел смысл его первой фразы. Завершишь кормить… Кормить Сашу она планировала ещё несколько месяцев. Может, даже полгода. То есть он всё же настроен серьезно. Женщине необходима уверенность. В себе. В мужчине. В будущем.

Генерал не бросался словами.

Она это уже знала…

Вцепившись здоровой рукой в изголовье, Оля выгнулась в пояснице, показывая себя. По позвоночнику вновь и вновь проносился жар. Внизу живота затянулся тугой узел, между бедер было настолько влажно, что Оля чувствовала сочившуюся из неё влагу. Ей даже хотелось проверить, не ошибается