Сердце офицера - Марина Анатольевна Кистяева

терял рядом с ней самообладание. А это происходило с завидным постоянством.

— Я… — начала она, и он снова перебил её, рванув на себя и делая профессиональный захват шеи сзади.

Громов с удовольствием впечатал бы девушку в себя, прижал бы крепко, выбил бы лишнюю дурь из красивой головушки. Травма Оли не позволяла. Поэтому он впечатал девушку бедрами, как делал уже ранее.

Та протестующе пискнула.

— Да, ты! — Петр не намеревался давать ей повода накручивать дальше и себя, и его заодно. Ему крутильщиков и на службе хватало. Правда, теперь он сам зачастую выступал в этой роли, но всё же. — Сколько можно, Оль? Ты же у меня взрослая женщина, мать прекрасной девочки. Достаточно. Я тебе уже прямым текстом сказал, что заинтересован в тебе и беру за тебя ответственность! И когда я прихожу домой, а ты встречаешь меня с заплаканными глазами, я желаю знать причину.

Оля открыла рот, хапнула рвано воздух, затрепетала в его руках.

Чувствовать эту женщину в своих руках — особый вид удовольствия.

— Твоя женщина? — недоверчиво уточнила она.

Петр, как наркоман, получивший очередную дозу, словил её эмоции. Пусть пока и негативные. Посмеивался про себя, что он навскидку может назвать с десяток, а то и побольше женщин, которые с удовольствием оказались бы на месте Ольги. Та же Тоня как только не изворачивалась, напрашиваясь к нему в имение.

По факту, Оля первая женщина, кого он пригласил к себе в дом.

И то, что она тут находится, встречает его со службы, завтракает с ним, ему очень зашло.

Петр сегодня спешил домой, чтобы увидеть её.

— Есть сомнения?

— Есть! — с жаром вспылила она и уперлась ладонью ему в грудь.

Сама же взгляд скосила в сторону его погон.

— Их не должно быть, Оль.

Она подняла подбородок кверху, и их взгляды встретились.

В груди Петра нехорошо заскребло, когда он в очередной раз убедился, что Оля плакала. Она пыталась перед его приходом привести себя в порядок, лицо припудрила, но отечность под глазами не спрятать. И боль, что притаилась на дне глаз.

Узнать причину её слез Петр мог и без Ольги. Пусть к обеду завтрашнего дня, но информация лежала бы у него на столе. Пожалуй, даже более подробная, чем Ольга может представить. Один звонок — и спецы начнут копать. Вскроют телефон, планшет Оли, другие гаджеты, которыми она пользуется. Узнают, в какой детский сад ходила она и куда планирует записать Сашеньку.

Он мог. Без проблем.

Но пока не делал никаких движений в эту сторону. Ему нравилось вскрывать Олю слой за слоем, шаг за шагом. Она будоражила его, притягивала. И не только в сексуальном плане.

А это уже интересно.

У мужчины сбилось дыхание. Он словил это мгновение.

Та-ак…

— Это мне решать, Громов. Как и то, что тебе рассказывать, а что нет. Я благодарна, — она сделала акцент на последнем слове и судорожно продолжила, — тебе за все, что ты делаешь. Но я…

Слушать дальнейший бред, который готова нести накрутившая себя за день женщина, Громов не был готов. Он резко поменял локацию рук, спустив их на крутые, сводящие с ума бедра, и вздернул Ольгу кверху. Та поспешно обвила его шею руками, чтобы не упасть.

Теперь их лица находились на одном уровне. Розовые, тоже припухшие губы маячили опасно близко.

— Что тебе ещё надо, женщина? — прорычал Петр, сильнее сжимая полные ягодицы Оли. — Конфетно-букетный период? Рестораны? Походы под луной? Тебе недостаточно того, что ты уже в моем доме и в моей постели? Я оформил документы на лечение твоей матери! Через месяц Сашу обследуют в лучшей детской клинике! А ты до сих пор воротишь нос? Или до сих пор думаешь о своем недомуженьке?

Оля заелозила у него в руках, намеренная вырваться. Её глаза яростно блеснули. По крайней мере, это лучше, чем затравленность и обреченность.

— Ты покупаешь мою благосклонность? Так получается, Громов?

Ноздри генерала раздулись от негодования. В голову ударило.

— Дура! — в сердцах воскликнул мужчина и яростно прижался к губам Ольги.

Вот что за женщина! Нет чтобы пойти навстречу и спокойно обсудить. Ей надо обязательно его довести!

Он поцеловал её коротко и зло, после чего порывисто поставил на пол, развернулся и вышел.

Оля дрогнувшей рукой дотронулась до губ, немного засаднивших от поцелуя. Потом посмотрела на пустой, ненакрытый стол, на индукционную варочную панель и вздохнула.

Не поужинал…

Глава 19

Оля даже и не думала стучать.

Громов не стучит, и она не будет.

Открыла дверь его спальни и вошла.

Правда, ступала на цыпочках. В доме во всех комнатах были установлены теплые полы, ходить босиком — одно удовольствие.

В спальне царил полумрак. Лишь благодаря тому, что ночные шторы были развешены и в комнату мягко стелился свет от дворовых фонарей, она могла не беспокоиться, что соберет углы.

А так же, что не увидит Петра.

Хотя его сложно было не увидеть.

Он спал на животе, раскинув руки по подушкам. Оля остановилась, прислушиваясь к своим ощущениям.

Вопроса, что она делает в спальне Громова, не было. Не было и всё тут. Как бы сказала мама: перебесилась она.

Оля не спешила подходить к кровати. Постояла, полюбовалась Громовым. Посмотреть было на что.

Красивый черт. Реально красивый. Эти шикарные плечи, спина… Оля видела специально оборудованную под тренажерный зал комнату. Она её тоже впечатлила. У человека серьезный подход ко всему.

И к Ольге…

Белье на кровати было однотонного ярко-серого цвета. Темноволосая голова Петра покоилась на одной из небольших продолговатых подушек. Спал он лицом к окну и не мог видеть её.

Но у Ольги даже тени сомнения не возникло, что он услышал, когда она вошла в комнату. Девушка переступила с ноги на ногу и, так же осторожно ступая, двинулась к кровати.

Сердце