Сердце офицера - Марина Анатольевна Кистяева

её, надавив подушечками пальцев на голову.

— Я ревную, блондиночка. Меня кроет… Поэтому… Замри. Вот сейчас, в моих руках, — яростно зашептал он, приближая губы к её губам. — Замри и дай мне прийти в себя. И тогда уже всё будет.

— Что будет, Громов? Ты…

Договорить он ей не позволил.

Накинулся на губы девушки, сминая и подчиняя. Ольга забилась в его руках, не желая на этот раз сдаваться. Отпускать её Громов не планировал, и они оба знали, кто одержит победу в этой небольшой и неравной схватке.

Громов никогда не навязывал своё внимание насильно. Считал это ниже своего достоинства. Да и зачем?.. Женщины любили его.

А эта!..

Эту он полюбил сам. И сильнее, чем думал.

Всё понимал!

Всё знал!

И ничего не мог поделать.

Ни здесь и ни сейчас — точно!

Оля в какой-то момент обмякла в его руках, и он с облегчением сменил агрессию на более легкий поцелуй. Мягкая и сладко пахнущая Оля в его руках — вот оно, счастье.

Петр оторвался от её губ и уперся лбом в лоб девушки.

— Извини… Сорвался, — честно признался он.

— Теперь выпустишь меня?

Ледяные нотки в голосе блондиночки сказали ему, что её мягкость была не более чем стратегическим маневром.

Хитро.

Но не прокатит.

— Не-ет, — протянул Громов, не размыкая объятий. — Не сердись. Хочешь, признаюсь, что сглупил?

Оля здоровой рукой вцепилась в руку, которой он удерживал её голову, и потянула в сторону.

— Я. Хочу. Выйти, — четко, разделяя каждое слово, проговорила девушка, не смотря больше на Петра.

Где-то он точно лоханулся… И по-крупному.

— Оль, кроет меня от тебя, — глуше проговорил он, желая сгладить атмосферу. — Я сорвался. Признаю.

— Знаешь, куда ты можешь пойти со своим признанием? — бросила она, вызывающе смотря ему в глаза.

Обиделась…

Сильно.

Петр достал телефон и позвонил Аглае.

— Меня не будет.

— Перт Михайлович…

— Отмажь, — распорядился он, зная, что Аглая придумает ему срочное выездное дело и за это потом получит хорошую премию.

Засунув телефон в карман, мужчина снова посмотрел на Олю. Та сидела, смотря в окно и делая вид, что Громова не существует.

Правильно говорят, любовь и ревность делают самого умного мужика дураком.

Петр опустил перегородку и отдал распоряжение Сергею.

— На набережную.

— Понял.

Услышав ответ и увидев, что Сергей включил поворотник, Петр снова поднял перегородку и повернулся к Ольге.

— Я готов повиниться.

Они доехали до набережной, где Громов не был чертову прорву лет. Всё некогда, всё не с кем.

Оля, пыхтя и продолжая игнорить мужчину, выбралась из машины.

— Мне к Саше пора.

— С ней Валентина Игнатьевна.

— И что? Я к дочери хочу.

— А я с тобой прогуляться хочу. Давай немного развеем буйные головушки.

Оля одарила его убийственным взглядом и зашагала в сторону моста. Петр, пряча улыбку, пошел рядом с ней. Она не кричала, не обвиняла его, не сорвалась на глупую истерику. Что сердится — имеет право. Но его примирительные извинения она услышала.

— Ты со свекровью в каких отношениях?

Услышав вопрос, Оля встрепенулась и оглянулась.

— С матерью бывшего.

Девушка выдержала паузу, прежде чем ответить.

— Мы с Мариной Викторовной дружим. Она приятная женщина.

Петр кивнул.

— Она позвонит тебе на днях.

— Всё-то вы знаете, Петр Михайлович, — съязвила его блондиночка и ускорила шаг. Петр поймал Ольгу за здоровую руку и потянул назад, на себя.

— Я привык рассчитывать ходы наперед. Это нормально.

— А мне… сложно.

— Ты — девочка. И тебе не надо рассчитывать.

— А надо довериться тебе? — ершисто поинтересовалась она.

— Совершенно верно, — стараясь открыто не заулыбаться, согласился он.

Характер людей зачастую определяется тем, как они ведут себя в ссоре. Оскорбляют ли, абьюзят. Оля вела себя достойно.

Петр залюбовался ею. Какая же красивая девочка ему досталась.

Оля остановилась и повернулась к нему. На её лице застыла решимость.

— Значит, привык всё контролировать, Громов?

Официальное обращение выступило звоночком для Петра.

— Привык.

— Тогда у меня к тебе тоже есть предложение, — сказала она и смело посмотрела ему в лицо.

— Интересно… — протянул в предвкушении Петр, не без удовольствия отмечая, как в глазах Оли загорелся вызов.

Мысленно его Громов уже принял.

— Я купила экстренные контрацептивы, — начала Оля, и лишь быстрое сжатие и разжатие губ выдало её волнение. — Пить их не хочу. Причин несколько. Первая, у меня до сих пор нет месячных.

— Ты говорила.

— Да, говорила. И я не уверена, что контрацептивы подействуют. Второе, я не хочу, чтобы они попали через молоко к Саше. Я понимаю риски и, между тем… — она сделала паузу. Петр внимательно слушал девушку, лишь отметив, как отступает тревога и появляется приятное чувство в груди. Девушка рядом, не сбежала от него, матерясь. Наоборот, говорит… То, что ему чертовски приходится по душе. — Ты делаешь заявления, которые меня тоже не оставляют равнодушной. Можешь считать, что я, генерал, беру тебя на понт или бросаю вызов. Трактовки непринципиальны. С сегодняшнего дня я предохраняюсь. Две-три недели секс только с презервативом или прерванный. Тут тоже на твоё усмотрение, мне без разницы. У меня отрицательный резус, и если я забеременею…

Оля не договорила.

Ей и не требовалось.

— Ты родишь, — завершил за неё Петр, вставая напротив, чтобы видеть её разрумянившееся лицо. И показать, что с ним подобные шутки не прокатят. При любом раскладе. — Я противник абортов, Оля.

— Ты так просто об этом говоришь…

— А надо усложнять?

— Но ты же… — она продолжила смотреть на него. — Ты же взрослый мужчина! Занимаясь без презерватива, ты не мог не знать о последствиях!

— Естественно, — нарочито лениво проговорил Петр, наблюдая за