Джек и Джилл - Луиза Мэй Олкотт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Плавда ведь здолово у нас вышло?
Аплодисменты стихли. Вашингтоны ушли. Занавес открылся для новой сцены.
Теперь синий батист изображал море, по которому, мужественно сражаясь с разбушевавшейся стихией, вела лодку группа гребцов в старинной военной форме. Несчастные едва удерживались на своих местах, ибо лодка на самом деле была не чем иным, как поставленной на ребро крашеной доской, а гребцы сидели за ней на табуретках. Впрочем, внимание публики привлекали отнюдь не эти храбрецы, а стоявшая меж ними прямая, как мачта, фигура в плаще, ботфортах и треуголке. Руки мужчины были сложены на груди, лицо дышало отвагой и благородством, на боку воинственно поблескивала шпага, а над его величественным челом развевался флаг. Взгляд его был устремлен к далекому берегу. Он словно вовсе не замечал ни вздыбленных волн, ни огромных льдин, угрожавших лодке, ни обескураженных лиц своего маленького отряда — никакая опасность, ни даже сама смерть, которая, быть может, поджидала его, не могли остановить этого человека. Наполеон [55] в своем знаменитом переходе через Альпы [56] и то был менее величественен.
— «Вашингтон переправляется через Делавэр»! [57] — раздался восторженный вопль из зала.
И тут же оркестр под управлением Эда грянул гимн «Вот он грядет, украшенный венком». [58] Фальшивые ноты следовали одна за другой, но музыканты не останавливались, видимо следуя принципу: умрем, но доиграем.
Вероятно, даже это обстоятельство не помешало бы успеху впечатляющей живой картины, но тут вдруг один из гребцов-ветеранов, внешне очень похожий на Джо, резко дернулся, весло его завязло в складках ткани, изображавшей бурное море, он выронил его из рук, затем попытался повернуться к сидевшему за его спиной молодому черноглазому гребцу с явным намерением дать тому тумака, но юноша успел отшатнуться — и оба, не удержавшись на табуретках, упали, каждый при этом потянув за собой своего соседа, а те, в свою очередь, в попытке сохранить равновесие, хватались уже за следующих ребят. В итоге доблестный отряд Джорджа Вашингтона всем составом рухнул на сцену, а сверху барахтающихся в синей ткани ребят накрыла крашеная доска. Катастрофическая гибель команды была встречена гомерическим хохотом зала. Не смеялся один лишь Джордж Вашингтон. В то время как морская пучина поглотила весь его великолепный отряд, он, крепко сжав в руках древко флага, с самым невозмутимым видом продолжал стоять посреди то появляющихся, то снова исчезающих в бушующих волнах ног, весел и раскрасневшихся лиц жертв кораблекрушения. Явленные в этой сцене Джорджем Вашингтоном стойкость и благородство заставили стихнуть взрывы смеха в зале, и занавес закрылся под оглушительные аплодисменты зрителей, адресованные исключительно ему одному.
— Впечатляюще, не правда ли?! Не ожидал, что мой Гас может проявить такое хладнокровие в критической ситуации, — обратился к своему пожилому соседу мистер Бартон, до глубины души потрясенный мастерской игрой сына.
— Если бы нам не было совершенно точно известно, что четвертого декабря тысяча семьсот девяносто девятого года Вашингтон умер в собственной постели, думаю, сейчас многие и впрямь могли бы поверить, будто его жизнь унесло вот это самое кораблекрушение, — рассмеялся пожилой джентльмен, явно гордясь своей памятью на исторические даты и факты.
После окончания сценки до зрителей из-за занавеса донеслись крики. Это мальчики крайне эмоционально обсуждали случившееся: Ральф ругал Джо, тот оправдывался, сваливая вину на Грифа, который, мол, начал его щекотать, вот он и не выдержал. Но вскоре все смолкло, и занавес вновь открылся для показа следующей живой картины.
Девочки решили напомнить, сколь значительный вклад в события, которым был посвящен сегодняшний праздник, внесли героические и самоотверженные женщины. Часто ведь получалось, что о них забывали, воспевая подвиг одних лишь мужчин. Живая картина носила название «Дочери Свободы». [59] Несколько юных актрис сидели за тонконогим паукообразным столиком. Все они были в нарядах времен молодости своих прабабушек: в больших чепцах, платьях из ткани в цветочек и высоких ботинках на каблуке-рюмочке. Держа в руках чайные чашки, молодые барышни из светского общества обсуждали недавно введенный налог на чай и давали друг другу торжественное обещание никогда больше не пить этого напитка, пока налог не будет отменен. Встав со своего места, Молли, судя по ее горящему взгляду, провозгласила тост: «Свобода навечно и да падут тираны!» Ее соратницы чокаются друг с другом чашками. Они готовы сразиться за независимость своей страны. Мэри на правах хозяйки дома тянется к старинному чайнику, на котором крупными буквами написано: «Шалфей», чтобы наполнить чашки своих патриотичных подруг для нового тоста.
Занавес опустился под шквал аплодисментов, но через мгновенье снова поднялся. Это родители никак не могли налюбоваться на своих хорошеньких дочерей, до того те предстали перед ними очаровательными в одежде столетней давности. Нескончаемые овации сопровождали звуки шотландской песни «Старое доброе время», [60] очень к месту выбранной Эдом в качестве этакого деликатного намека на то, что наши праматери достойны благодарной памяти потомков не меньше, чем наши праотцы.
Еще во время картины, посвященной Бостонскому чаепитию, благодаря доносившимся из-за кулис грохоту, клацанью и металлическому лязгу стало очевидно, что следующая картина будет военной. Так и случилось. Несколько минут спустя юные актеры предприняли попытку воссоздать на сцене живописное полотно «Капитуляция лорда Корнуоллиса под Йорктауном». [61] Ах, какой же цветник предстал перед взглядом изумленной публики! На маленькой площади сцены обнаружилась сногсшибательная концентрация самых известных участников. Войны за независимость, среди которых зрители увидели знаменитых генералов: Лафайета, [62] Костюшко [63] и Рошамбо. [64] Возглавлял этот потрясающий отряд, конечно же, Джордж Вашингтон. Все генералы красовались в великолепных военных мундирах и, разумеется, с непременными шпагами, которые явно служили предметом гордости всей их жизни.
Началась картина со звуков военного марша, который исполняли флейтист и барабанщик. Под эту музыку на сцену вышел Корнуоллис. Он выглядел страшно расстроенным, но полным мужественного смирения. Отдав победителям шпагу, он отошел в сторону и стоял там, отведя глаза, в то время как его побежденная армия маршировала мимо своего генерала, складывая оружие у ног Вашингтона.
Сцена эта стала истинным наслаждением для юных актеров. Ведь для нее ребятам удалось раздобыть подлинное оружие национальной гвардии, и прежде чем все это оружие оказалось у ног Джорджа Вашингтона, как минимум дюжине британских солдат пришлось пройти мимо великого полководца. Военная музыка
