Четыреста капель крови - Вадим Кленин

Стелла подошла к клетке и нажала кнопку рядом с замком. Внутри в ближнем к людям углу открылась небольшая ниша, из которой на подставке поднялся кусок сырого мяса. Запах стал настолько одуряющим, что Блондинка не смогла удержаться и яростно накинулась на неожиданное угощение.

– Вот видишь, сунул бы ты руку в клетку – и все, нет руки. У нас, конечно, есть биопринтер, и руку бы можно было напечатать. Только нам зачем такие расходы? Нас вполне устроит твоя голова без остального туловища. Кораблю нужны расчетные мощности, а не твои тонкие конечности.

И Стелла щелкнула погрустневшего Рему по носу.

– Ладно, давай-ка в капсулу. Я помогу тебе подключиться. Ты уж хотя бы сделай вид, что слушаешься, как остальные мальчики. А то Кузьма будет сильно зол. Решит, что ты опять глючишь пытаясь вернуть свое я, и может вколоть тебе слишком большую порцию снотворного. А мы сейчас отвлекаться не можем. Слишком много дел.

– А где мы сейчас? Далеко от Земли? – спросил Ефрем.

Блондинка, утолившая первый приступ голода, видела, что маленькому призраку очень не хотелось снова уходить в то состояние, в каком он еще недавно пребывал – в его мыслях мелькнуло слово «полубредовое», которое порождало подключение мозга к ИИ корабля.

– Не знаю. Кузьма секретничает. Но мы явно не в Солнечной системе, если ты все еще надеешься сбежать. Бежать тут уже некуда, – женщина положила ему руку на плечо и подтолкнула его к гнезду. – Давай-ка не заговаривай мне зубы. Пора подключаться к системе. Мы торопимся.

Она помогла мальчику забраться в кресло. Пристегнула его ремнями. Вернула иглу в катетер, висевший на левом предплечье. Потом вытянула красный шнур и подключила его к черной пиявке, висевшей на виске у мальчика. Блондинка видела такую у старшего призрака. Ефрем пару раз моргнул и отключился.

– Ну вот, – пробормотала женщина, любуясь, как разглаживаются черты малыша, и тот, наконец, засыпает. – Спи, малыш. В отличие от нас, ты еще долго останешься вечно юным. Лет пятьсот как минимум. Проснешься, а я буду совсем старой. Наверняка на Земле появится новое поколение андроидов. И не одно.

Женщина повернулась к клетке и строго спросила:

– Ну, а с тобой что мне делать, животное?

Из ее глаз вырвались два широких красных луча – прям как у Красного дракона. Они дотянулись до Блондинки. Прошлись от головы до хвоста и обратно, а потом исчезли.

Дракоше, конечно, хотелось крикнуть, чтобы ее освободили. И она никому ничего не расскажет. Но выражение лица у Стеллы было таким, что в ее великодушие почему-то совсем не верилось.

Взрослый призрак подошла к пульту, висевшему на стене, и нажала синюю кнопку. Между прутьями клетки возникло мутно-фиолетовое свечение, а потом внутрь пространства, ограниченного решетками, пошел газ. Блондинка принюхалась, поморщилась, и довольно быстро уснула.

– Спите, детки. Взрослым пора заниматься делами.

Часть Вторая. Глава 5

Такое начало сна Блондинка увидела впервые. Она стояла в незнакомой пещере, дальние стенки которой терялись в темной мути. Из темноты появилась тонкая белая ладонь и потянулась к ней. Такая бледная, словно эту руку соткали из перьев утренних молочных туманов. Она легла на плечо, совсем рядом с горлом, и неприятная ледяная волна тут же прокатилась по телу, парализовав последовательно все мышцы от плеча до хвоста. Грудь сжало, словно ее обвил дикий питон из Срединной пустоши. Дышать она могла едва-едва и совсем неглубоко.

«Кто это?» – ужаснулась Блондинка. Не получилось даже присесть: ноги стояли, словно соляные столбы. Неужели Дух ночи все-таки подкрался к ней?

В сказках Большой Ма он мог принимать самые разные формы. А уж характер был и вовсе непредсказуем. Он был то злым, то мудрым, то страшным, а то и вовсе будто казался милашкой, который помогал старикам и больным. Сейчас она лицезрела только кисть правой руки, и та принадлежала, скорее, призраку, а не дракону. Но призраку очень странному. Большие и маленькие жилки, которые она наблюдала в кисти Ремы, тут почему-то не работали! Блондинка попробовала применить особое зрение, но оно не помогало! Кисть искрилась холодным голубоватым сиянием.

Через мгновение слегка отпустило. Оцепенение пропало, по лапам побежали мириады мелких уколов, говоривших о возвращении ее тела к жизни. Робко подняв голову, Блондинка облегченно выдохнула. Рука, так фамильярно коснувшаяся ее плеча, действительно принадлежала призраку. Правда, незнакомому. Высокой темноволосой самке, почти все тело которой было закрыто материалом синего цвета. Лишь кисти рук и лицо с небольшими участками груди и шеи оставались обнаженными. Бледная кожа в сочетании с одеждой смотрелась одновременно красиво и отталкивающе. Как отталкивает всех, кто желает с ним пообщаться, Ледяной дракон, племя которого живет на дальнем Севере. Живыми казались только глаза, которые смотрели то на нее, то куда-то вдаль за спину.

Блондинка вспомнила, что сами призраки свое племя называют людьми. Впрочем, для нее это мало что меняет. Для себя она еще не решила, кто же они на самом деле: то ли дальние потомки тех самых, сказочных и смертельно опасных призраков из древних сказок, то ли какая-то боковая ветвь этого вида, которая жила на планете в в незапамятные времена.

Конкретно эта самка живым человеком не выглядела. Скорее походила на лишенный жизни дух, плоть которого не разрушается только благодаря черной магии.

Воспоминания продолжали прорываться в сон. Она вспомнила не только мальчика, с которым недавно познакомилась. И то, что представилась ему Изилией – в честь своего любимого цветка. Так же как и многие дети, новый приятель тут же сократил ее имя для удобства общения. Она с братьями тоже любила так развлекаться, придумывая забавные прозвища тем взрослым, которым их представляли Большая Ма и Большой Па. Рема назвал ее Зиной, и это имя не вызвало отторжения. Для драконьего уха оно звучало вполне прилично. Да, оно было до невозможности древним, но все ж легендарным. Так в незапамятные времена называли воительницу, которая разрушила многие царства и стала героиней легенд и сказаний.

Рука, державшая ее за плечо, сжалась сильнее, выводя из размышлений. Появилось ощущение, что Блондинке хотят сказать что-то более важное. Глаза почему-то перестали слушаться, а потом, против ее воли, изображение сдвинулось в сторону и стало поворачиваться.