Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

безопасность, богатство, ежедневные победы над турками, которыми очень пользовались армянские дворяне. Более того, армяне, которые долгое время так сильно страдали от презрения и религиозных преследований византийцев, нашли совершенно иное отношение к себе среди суровых франкских рыцарей.

Между франками и армянами нет расовых предрассудков, нет конфессиональной неприязни. Начали множиться браки между франкскими баронами и армянскими дамами, между армянскими феодалами и франкскими дворянками.

Сам Балдуин привел первый пример, как когда-то Александр Македонский привел пример македоно-иранских союзов. Таким образом, в этом закрытом театре графства Эдесса Балдуин I показал себя бессовестным авантюристом, но также гениальным авантюристом и уже государственным деятелем высокого класса.

Казалось, что ему суждено направить экспансию франков в Дьярбекир и Месопотамию, когда 12 сентября 1100 года он получил неожиданные новости: его брат Годфруа де Бульон только что умер, и делегация палестинских рыцарей предложила ему трон Иерусалима. Но тем временем Патриарх Даймберт с помощью норманнов захватил власть. Балдуин не мог терять ни минуты, если не хотел оказаться перед свершившимся фактом. Его отношение к получению этого сообщения таково.

В кратком изложении, достойном Тацита, его капеллан Фуше де Шартр показывает его «должным образом опечаленным смертью своего брата, но еще более радостным из-за ожидаемого наследства». Его решение было немедленно принято. До этого он жил только для своего графства Эдесса, ради которого он покинул крестовый поход. Но как только он мельком увидел венец Иерусалима, он не колебался. Эта корона Давида, Годфруа не знал, что с ней делать, даже чтобы надеть ее себе на голову.

Мы хотели посмотреть, насколько это будет выгодно Балдуину! На месте он доверил графство Эдесса своему двоюродному брату Балдуину дю Бур и, взяв с собой четыреста рыцарей и тысячу пехотинцев, отправился в Иерусалим 2 октября 1100 г. Поездка из Эдессы в Иерусалим с таким небольшим отрядом была рискованным предприятием. Из Иерусалима Даймбер, как мы видели, написал Боэмунду, чтобы остановить Бодуэна на его пути, когда он пересек княжество Антиохия.

И если он преодолеет это первое препятствие, турки Дамаска будут наблюдать за ним в ущельях Ливана, чтобы сокрушить его численностью. Но удача улыбнулась дерзкому Балдуину. В тот самый момент, когда Годфруа де Бульон умирал, Боэмунд, сражавшийся на стороне Малатьи, был взят в плен турками: в то время, когда они хотели бы заставить его вмешаться в правопреемство Иерусалима, он грыз кулаки у подножия какой-то крепости в Малой Азии. Бaлдуин не был принят как враг в Антиохии, поэтому был принят там по-братски.

Он ушел через три дня и через Латакию и побережье алавитов вошел на ливанский выступ. Там его товарищей охватил страх: в любой момент на повороте дороги могла появиться турецкая армия. Половина из них бросили его. Его твердая манера поведения требовала от остальных: «Если есть трусы, отпустите их!» Но когда он прибыл в Джабалу, у него оставалось всего 160 кавалерии и 500 пехотинцев… Беспокойство, которое царило в небольшом отряде, было оправдано. Турецкий король Дамаска, подкрепленный арабским эмиром Хомса, прибыл наблюдать за Бaлдуином между Триполи и Бейрутом, в самом опасном месте дороги, в том месте, где он пересекает ущелье Нахр-эль-Кельб, недалеко от устья на берегу реки.

Засада была так хорошо подготовлена, что Балдуин должен был погибнуть. По неожиданной удаче он был вовремя предупрежден арабским кади из Триполи, который, поссорившись до смерти с дамасцами, предал дело мусульман в свою пользу. Положение франков, когда они подошли к перевалу Нахр-эль-Кельб, было не менее ужасным, особенно после того, как армия Дамаска атаковала их в лоб, они увидели, что их правый фланг преследует вышедшая арабская флотилия Бейрута.

Как драматично пишет один летописец, «со стороны моря – вражеские корабли; по морю – вражеские корабли; с другой стороны – отвесная гора; напротив вся турецкая армия. Наступала ночь, ночь мучений, в течение которой бивак продолжали преследовать мусульманские лучники. Какими могли быть размышления вокруг Балдуина его капеллана, доброго Фуше де Шартра, мы знаем. «Ах! как бы я предпочел оказаться в Шартре или Орлеане! И я был не единственным»…

На следующий день, на рассвете, Балдуин, осознав невозможность форсирования прохода, сделал вид, что отступает. Турки бросились в погоню, но в спешке, заметив сужение ливанского выступа, сначала выпустили вперед кавалерийский отряд из 500 человок, за которым на некотором расстоянии следовали пешеходы. Именно этого и ожидал Бaлдуин. Отведя этот авангард достаточно далеко, он резко повернулся и бросился в атаку.

Узость перевала не позволяла мусульманам воспользоваться своим численным превосходством для развертывания. Когда, запыхавшись от преследования, они прибыли рассредоточенными эшелонами, групповая и согласованная контратака франков сокрушила их.

Они беспорядочно бегали по узкому коридору, их паника распространилась на основные силы дамасской армии, рассредоточенные по горам, мелик Дамаскин был во главе беглецов… Путь был свободен. Бaлдуин бросился туда и через Кармель и Яффу добрался до Иерусалима. Когда он подошел к Святому городу, он увидел, что все христианское население прибыло радостной процессией с прелатами каждого обряда, поющими гимны и гимны, чтобы приветствовать «как своего господина и своего короля» наследника Годфруа де Бульон.

Спонтанно все с энтузиазмом сплотились вокруг не только не только в память о добром герцоге, который так отечески правил ими, но и потому, что эта небольшая христианская колония, затерянная посреди мусульманского мира, инстинктивно почувствовала необходимость собраться вокруг сильного мужчины. Это был выбор толпы.

Даймберт, видя, что его планы разрушаются, неохотно поклонился. Даже на мгновение опасаясь репрессий, он укрылся в церкви горы Сион, где, как мило сказал Иракл, «он был занят молитвой и в частном порядке заглядывал в свои книги».

Но Бaлдуин был слишком умен, чтобы пойти на компромисс, прежде чем он в достаточной степени утвердился на троне. Стремясь забыть о своих собственных обидах, он немедленно отправился во главе христианской армии в великую поездку через Иудейские горы к южной оконечности Мертвого моря.

Он даже двинулся на юг, к «Вал-Мойсе», нашему Вади-Муса, посреди аравийской пустыни Петри. Эта военная прогулка завершила установление авторитета Бaлдуина. По возвращении патриарх Даймберт смирился и посвятил его в цари Иерусалима. Церемония прошла в церкви Богородицы в Вифлееме в Рождество 1100 года. К этой королевской семье Бaлдуин добровольно отнесся очень серьезно, нарочно окружив ее всей восточной пышностью, придав ей почти библейское величие.

Он будет возведен на трон, одетый в плетеный золотой бурнус, его борода будет равна длине базилевса, а перед ним будет стоять большой золотой щит. Как султан, он позволит мусульманским посольствам «поклоняться» себе и будет принимать пищу перед ними, скрестив ноги на ковре. Не потому,