Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

Даймберт тоже было далеко не безупречным. Человек действия гораздо больше, чем человек Церкви, его сильной личности не хватало умеренности. Более энергичный, чем необходимо, даже более амбициозный, чем Арнул, авторитарный и хрупкий, он был обвинен во время миссии в Испании в присвоении для своей личной выгоды части сумм, предназначенных для римского двора.

Едва названный патриархом, он предложил Годфруа покинуть Иерусалим и отправиться жить, как царь без королевства, в любое другое место, которое будет завоевано мусульманами. Годфруа, без сомнения, немного удивленный, наконец уступил, по крайней мере в принципе, но измученный столькими трудностями, он умер в Иерусалиме 18 июля 1100 года, не успев выполнить свое обещание.

Даймберт чувствовал, что пришло время окончательно закрепить Иудею как патриархальное наследие. Он знал, что в этом может рассчитывать на своего друга Боэмунда Антиохийского, и писал ему об этом. Но теперь вместо союзника, которого он ждал, он собирался увидеть появление совершенно неподходящего для него гостя, родного брата Годфруа де Бульона, Балдуина де Бульон, графа Эдесского, который претендовал на право владения Иерусалимом.

11.

Основатель Иерусалимского королевства Балдуин I Иерусалимский

Балдуин Булонский, брат Годфри, был прекрасным бароном. Выше этого, к нему была применена цитата из Книги Царств о Сауле, который, когда был среди народа, возвышался над всей толпой на голову. Борода и каштановые волосы, но очень белая кожа, орлиный нос, его энергичное и мужественное лицо оказывались в центре внимания. Его выражение лица, его язык, его подход излучали нарочитую серьезность.

Его никогда не видели без плаща на плечах, да так, говорит летописец, что на первый взгляд его приняли бы за епископа, а не за рыцаря. Фактически, как и многие дворяне без наследств, он в молодости был уготован для церковного государства. Он выучил достаточно букв, как и положено молодому священнослужителю, и был зачислен в капитулы Реймса, Камбре и Льежа. Но эта практика в клирикатуре длилась недолго.

Он со временем бросил карьеру, для которой не был создан, и вернулся в cвет. Однако во время пребывания в Церкви ему всегда приходилось сохранять определенный склад ума, достоинство, чувство меры, дипломатический такт. Очень сосредоточенный на женщинах, летописец хвалит его, по крайней мере, за то, что он избегал скандала, до такой степени, что его родственники почти всегда не подозревали о его эксцессах.

Как мы увидим, Балдуин однажды стал главным бенефициаром крестового похода, первым царем Иерусалима. Но крестовый поход не очень волновал его с самого начала, по крайней мере с духовной точки зрения, а от похода на Иерусалим он отказался раньше всех ради более прибыльных операций. Уже в сентябре 1097 года, во время перехода через Малую Азию, он вместе с Танкредом покинул армию крестоносцев, чтобы лично отправиться на покорение Киликии.

Его разногласия с Танкредом привели к провалу предприятия, но Болдуин, даже не участвуя в осаде Антиохии, почти сразу же снова отказался от крестового похода, чтобы искать счастья на стороне Эдессы. Город Эдесса, ныне Орфа, к востоку от Евфрата, был тогда небольшим армянским княжеством, островом, со всех сторон омываемым турецкой волной.

Торос, армянский лидер, которому чудом удалось сохранить эту христианскую цитадель на мусульманской земле, впал в отчаяние. Он стареет; турецкое вторжение казалось неизбежным, когда до него дошли известия о победах франков. Одному из лидеров крестоносцев, нашему Балдуину, только что удалось помочь в соседнем турецком местечке Телль-Тарчер, или Турбессель. Торос обрадовался и увидел здесь провиденциальную помощь. Он пригласил Балдуина поехать в Эдессу и встретил его там как спасителя.

Очевидно, армянский князь намеревался предложить вождю франков свою плату, как наемнику, причем хорошо оплачиваемому. Но Балдуину хотелось другого. Оказавшись на месте, он поставил свои условия: поделится властью с Торосом или он оставит Эдессу, бросив город атакам турок. Торосу пришлось подчиниться. Он узнал в Балдуине своего приемного сына и своего наследника.

Согласно обряду того времени, старый армянин пропустил своего обнаженного «сына» между телом и рубашкой, прижал его к груди и скрепил их взаимное обязательство поцелуем. Далее следует очень мрачная история, которая показывает нам Балдуина в довольно неудачном свете, хотя его политические способности оказываются непревзойденными. Все эти восточные христианства были отравлены сектантским соперничеством и семейной завистью.

У Тороса были заклятые враги не только среди сирийских христиан, но и среди его собственных армянских единоверцев. Они обратились к Балдуину, предлагая сделать его единственным хозяином Эдессы, если он позволит им избавиться от Тороса. По их инициативе 7 марта 1098 г. вспыхнул бунт против старого армянского князя. Толпа осаждала его предсмертными криками в замке, поддерживая Балдуина. Очень достойно, что последний изобразил желание их успокоить, защитить своего приемного отца, выступить в роли посредника.

Фактически он пошел к Торосу и предложил умиротворить повстанцев своевременной раздачей денег. Торос, весь дрожа, протянул ему ключи от своих сокровищ, прося только, чтобы он смог удалиться целым и невредимым. Балдуин поклялся на мощах, «призвав архангелов, ангелов и пророков в свидетели». Но на следующий день, когда старик, веря его слову, тихо готовился покинуть Эдессу, люди, вооруженные палками и пиками, бросились на него и убили его.

«Привязав веревку к его ногам, они волочили его труп по улицам», и вот так, резко заключил летописец, Балдуин де Бульонь оставался единственным хозяином Эдессы. Балдуин стремился узаконить свое возвышение в глазах местного населения. Сначала он женился на армянской принцессе Арде, дочери владыки Торосa. Затем он освободил от турок соседние места, в частности Сарудж и Самосате. Таким образом, «графство Эдесса» стало прекрасным сеньором, простиравшимся от границ княжества Антиохия до порога Курдистана.

Однако эти кампании были дорогими. Рука вождя франков в железной перчатке легла на плечи богатой армянской буржуазии, требующей золота, все больше и больше золота. Многие, сожалея о своем поведении по отношению к несчастному Торосу, начали ненавидеть ужасного защитника, которого они себе предоставили. Двенадцать самых известных сговорились избавиться от него даже с помощью турок. Но у него везде были шпионы. Предупрежденный оставшимся верным армянином, он нанес сильный удар. Главным виновникам выкололи глаза в византийской манере; марионеткам просто отрезали им носы, руки или ноги, а затем выгнали.

Это были последние восстания. Армянские круги поняли, что нашли своего хозяина. Как противостоять этому необыкновенному франку, более проницательному, беспринципному, как левантиeц, более тонкому и закрытому, как араб, более жестокому и резкому в ответе, чем турок с огненными и военными способностями, превосходящими ценность Турции?

Более того, преимущества его сурового управления начали проявляться: это были порядок,