#Zолушка в постель - Анна Веммер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это наша столовая, мама ее открыла лет десять назад. Здесь рядом завод, но сейчас для первой смены обеда еще рано.
– О… а тебя не накажут? – не удерживаюсь и спрашиваю.
– Кто? – усмехается он.
Я чуть ли не краснею.
– Игорь.
– Он не узнает. А если узнает, то не накажет. Я ему жизнь спас, он мне доверяет. Потому и вас велел возить, чтобы, если еще кто привязался, сразу и… кхм… отвязался, в общем.
– Ого. Как все серьезно. Слушай, а ты не можешь не называть меня хозяйкой?
– А как вас называть, если вы хозяйка?
– Ну…
Я впадаю в раздумья.
– Начальницей?
– У меня глава службы охраны начальник.
– Подзащитной?
– Мы же не в суде.
– Пассажиркой?
– И не в трамвае.
– Как с тобой сложно спорить! – не выдерживаю я.
– Зачем? Все так говорят. Хозяин, хозяйка. Если легче – хозяин фирмы, в которой я работаю, хотя это не совсем точно. Просто есть начальство, а есть хозяева. Начальство организовывает твою работу, а хозяин просто платит за то, чтобы ты делал ее хорошо.
– Но мне не нравится, когда говорят так. Отдает… не знаю, неравенством.
– Ну так мы и не равны. – Герман пожимает плечами. – На работе. Вне работы можно все. Хотя этика не рекомендует. Но пока идут мои рабочие часы, то я – наемный персонал, а вы – хозяйка.
– А когда у тебя выходные?
– Когда вы не желаете никуда ехать.
– Но… – Я открываю рот. – А если я всю неделю мотаюсь?
– Значит, я с вами. Или на больничном, и тогда с вами сменщик.
– Но так же нельзя! Должны быть выходные!
Герман смеется, а его мать приносит нам чай и горячее.
– За такой график очень и очень хорошо платят. Поэтому мы не внакладе. Анна Артемовна, это же не рабство, это оплачиваемая работа, за которую мы держимся.
Мы обедаем, и Герман рассказывает о работе. Сначала о том, какие у него обязанности и как все происходит в их внутренней кухне службы безопасности. Я впечатляюсь на самом деле. До сих пор не могу осознать, сколько же у Крестовских денег.
В моем мироощущении богатство – это возможность полететь в красивое место в отпуск или построить большой дом в сосновом бору. Или покупать дорогую технику. Но при всем этом понимая, что айфон – предмет достатка и норковая шубка это весомая покупка, а Мальдивы – сказка, которую подарили плоды труда. Мир, в котором айфон и шубка равны походу в магазин за хлебом и не воспринимаются как серьезные покупки, до сих пор не укладывается у меня в голове. И уж тем более мир, в котором на личные деньги Крестовских фактически живут, работая охранниками, юристами и прочими помощниками, несколько десятков человек. Да еще и с хорошей столичной зарплатой.
После обеда меня пускают в служебное помещение, нечто среднее между раздевалкой и комнатой отдыха. Там я могу спокойно переодеться в праздничное платье и причесаться. Мне нравится темно-бордовое строгое платье, отороченное черным кружевом по подолу. С ним отлично смотрится небольшой черный кулон на длинной серебряной цепочке. Волосы я оставляю распущенными, с макияжем не усердствую, все равно не умею его профессионально наносить. Крашу ресницы и провожу блеском по губам.
Почти готова к празднику. Еще бы чуть-чуть уверенности и смелости. Если Игорь узнает… Можно сотню раз сказать себе, что я не соврала, что я имею право идти на день рождения. Но реакцию Крестовского даже страшно вообразить. Причем пугают не столько последствия его ярости в ответ на обман, сколько сам факт того, что эта ярость вообще возможна.
До времени встречи с Сашей еще несколько часов, и Герман предлагает покататься по городу, развеяться. Я ловлю себя на мысли, что мне нравится этот охранник. В этот раз я буду умнее и не скажу Игорю ни слова, чтобы он его не отослал. Я наслаждаюсь видами города, успокаиваюсь и к ресторану подъезжаю счастливая и умиротворенная, готовая развлекаться.
– Ты можешь сказать Игорю, что…
– Соврать – нет, – мягко, но уверенно отрезает Герман.
– А просто сказать, что не видел, с кем я пошла?
Он долго думает и затем находит компромисс:
– Я скажу, что вы присоединились к большой компании.
Нас пропускают в холл ресторана, где уже ждет Саша. Я чувствую себя не в своей тарелке и постоянно повторяю себе, что ничем не выделяюсь среди завсегдатаев таких мест. На мне платье из их мира, украшения, подобранные Игорем, косметика, стоящая бешеных денег. У меня нет повода смущаться, но все равно почему-то кажется, что я здесь чужая.
– Аня! – Саша сияет, увидев меня.
Он потрясающе хорош в белоснежной рубашке и нарочито потертых джинсах. На шее болтается шнурок с бусинкой-буквой «П», вероятно, от «Принzz».
– Я так рад, что ты пришла!
Он смотрит на Германа и хмурится:
– Это охранник?
– Да, там, понимаешь, такая была нехорошая история…
Я не знаю, как рассказать о нападении, ведь сама представила это как аварию. Но объяснить присутствие Германа как-то нужно, ведь он наверняка пройдет в зал. К счастью, мне везет: Саша удивительно понимающий.
– Он может пойти с тобой, но я должен тебя попросить отдать ему телефон. Это такая просьба ко всем гостям, чтобы никто не снимал и не выкладывал. И так живу под прицелом камер, если еще и личную жизнь будут снимать, впору повеситься.
Герман кивает, и я отдаю ему смартфон. А затем Саша, взяв меня за руку, тащит в зал. У него очень сильные и горячие руки, я невольно краснею, но, к счастью, в зале царит полумрак.
Наше появление встречают овациями. Гостей немного, человек двадцать. Естественно, все незнакомые.
– А вот и именинник! – кричит кто-то из толпы.
– И прекрасная незнакомка.
– Что? – Я поворачиваюсь к Саше: – Это твой день рождения? Почему ты не сказал?!
– Ты бы не пришла, – виновато улыбается он. – Стеснялась бы, что никого не знаешь, думала, что о нас не то скажут, и не решилась бы прийти без подарка.
– Вот именно! Я даже подарок не приготовила, а ты еще и соврал, что сам выбрал!
– А я и выбрал. – Он еще шире улыбается.
Подводит меня к небольшой сцене, где висит большой экран с афишей концерта Принzz. Саша что-то нажимает на пульте, и эта афиша сменяется другой:
«Премьера новой песни. Принzz #Золушка».
– Ты говорила, выучила песню наизусть. А у
