#Zолушка в постель - Анна Веммер

месяца, а о том, что вы можете искать соседку, я вам давно написала.

– Да пошла ты! – рычит Лиза и уходит в комнату, оставляя меня с открытым ртом.

Нет, она всегда была резкой и язвительной, но мне нравилась ее прямота, и мы частенько хохотали до упаду над ее не совсем приличными шутками. Однако теперь я чувствую от нее какую-то враждебность.

– Ну… – Даша философски разводит руками. – Это Лизка. Ее вывели кассирша и просроченная ряженка, а страдаем мы. Но, кстати…

Она щурится, рассматривая меня с ног до головы, и мне этот взгляд что-то не нравится.

– Может, подкинешь хотя бы свою часть за квартиру? Соседку мы до сих пор не нашли, сама понимаешь, лето, студенты по домам. Неохота на гречке сидеть только потому, что тебя приметил мажорчик.

– Я забила вам холодильник на неделю, – холодно отвечаю.

– Ну да, но ты так резко пропала и вообще… Аньк, ну реально, хоть бы за пару месяцев предупредила. Денег нет ва-а-аще.

– Это не мои деньги, Даш, – говорю я. – Вечером спрошу у Игоря, можно ли вам одолжить, а без его разрешения я не могу.

– Хреново тебе, подруга, – вздыхает она. – Ну, вечером так вечером, звякну.

– Ладно, Даш, – к собственному удивлению, говорю я, – мне пора.

– Не поняла… – Она хлопает глазами. – А кофе? Ты из-за Лизки, что ли? Да она дура, че ты ее слушаешь?! ПМС, поди. Лизка-а-а-а, кончай истерить!

– Нет, – обрываю я ее, – просто дела. Сегодня не получится, как-нибудь потом спишемся.

Я быстро иду к выходу и, пока обуваюсь, чувствую себя полной идиоткой. Дашка только пожимает плечами и лезет в холодильник в поисках чего-нибудь сладкого. Я быстро выхожу к машине и, юркнув на заднее сиденье, говорю Герману:

– Поехали?

– Куда? – уточняет он.

Хороший вопрос.

– Не знаю, – вздыхаю. – Ты голодный, наверное? Поехали на твой обед. Домой не хочу.

Понятия не имею, где обедают охранники, если весь день находятся с хозяином. При Германе я не видела свертков или пакетов, а время уже подбиралось к полудню.

Мы выезжаем из дворов, и я вижу заинтересованный взгляд охранника.

– Планы изменились?

– К семи в ресторан, – киваю.

– Подруги не едут?

– Да не подруги они, – недовольно бурчу. – Соседки.

Когда живешь с кем-то почти год, завтракаешь на одной кухне, делаешь совместную уборку и делишь расходы на продукты, невольно проникаешься симпатией. И кажется, что вот эти люди – твои подруги, самые что ни на есть настоящие. Хотя на деле вы просто выживаете вместе, потому что поодиночке – дороже.

У меня были подруги. Давно, еще когда я училась в школе. Были даже такие, с которыми мы договаривались быть крестными детей друг друга. Потом школа кончилась, отгремел выпускной, на который я не пошла. Подружки разъехались по институтам, у них появились новые друзья, а меня все реже звали на посиделки. Надо думать, я не привносила в их жизнь радость своим унылым видом.

– Найдутся другие, – вдруг говорит Герман.

– Которые дружат пропорционально счету в банке?

– Которым не нужно думать о еде. Так всегда бывает, когда ты становишься успешнее друзей. Они ждут от тебя помощи, со временем помощь начинает напоминать содержание. Отказывать неудобно, но и дальше спускать кучу денег не выходит. Зато потом появляются новые друзья.

– Что-то они не торопятся, – вздыхаю я, вспоминая Крестовских.

– Ну вы ведь идете с кем-то в ресторан.

Саша… а ведь Дашка тоже обожала песни Принzzа, а я даже не сказала ей, что с ним знакома. И не потому, что забыла, а… ну как я отвечу на ее просьбу с ним познакомить? Притащу ее в клуб? На встречу? Это же идиотизм, что подумает Саша? Нет, автограф-то я бы взяла для соседки без проблем, но, зная Дашку, требовать она будет не просто закорючки на постере.

– Мне кажется, я зазналась, – говорю Герману.

Наверное, с охранниками о таком не говорят, но с кем еще мне поделиться? Стаська и то исчезла так же стремительно, как появилась. Напомнив, что лишь выполняла указание шефа.

– Даже если и так, хотя рановато вы как-то себе диагноз поставили, то какие проблемы? Неужели считаете себя недостойной наслаждаться тем, что получили?

А вот интересно, что Игорь сказал охране относительно меня. Об этом Германа и спрашиваю, но тот лишь пожимает плечами:

– Ничего. Решения хозяина не обсуждаются. Сказал, что вы теперь входите в список членов семьи, и сам распорядился, кто и как вас будет возить. Вы голодны?

– Очень, – вздыхаю я.

И дома не поела, и с девчонками выбраться не удалось. Точнее, не захотелось.

Мы подъезжаем к неприметному старому дому. Того типа, что не представляет культурной и архитектурной ценности, но сохранил дух старого города. Здание старое, потрепанное, но чьей-то заботливой рукой отреставрированное и все увешанное небольшими аккуратными вывесками.

Среди них есть и «Столовая», наверняка Герман направляется туда. Совершенно не к месту я вдруг представляю реакцию Игоря, если его привезти пообедать сюда. Асфальт в этом районе традиционно неровный и старый, и я прыгаю через лужи до входа, чувствуя, как тягостное ощущение постепенно проходит.

Внутри – обычная столовая, одна из сотен. С раздаточной линией, меню, напечатанном на листочке А4 и засунутым в потрепанный файл, пластиковыми салфетницами на столах и забавными, неумело нарисованными пейзажами на стенах. В общем-то, я и против столовых ничего не имею, так что задумчиво рассматриваю меню и размышляю, что бы такого съесть. С одной стороны, это у меня завтрак, с другой – время подходит к обеду. Наконец я останавливаюсь на творожной запеканке со сметаной, отварном языке с цветной капустой на пару (вспоминая заветы врача питаться правильно) и зеленом чае без сахара, но с лимоном – маленькой и любимой слабостью.

А вот Герман, к моему удивлению, проходит прямо за раздаточную линию и кричит:

– Мам, это я!

Из кухни выходит полная и добродушная женщина в светлом платье с ярким голубеньким фартуком поверх. Темные волосы тщательно уложены под поварскую шапочку.

– Ой, Герочка, приехал! А ты что не на работе?

– Мам, – Герман зовет меня к себе, – Анна Артемовна, хозяйка. Покорми нас, лады?

– Очень приятно познакомиться! Герочка, так что ж ты хозяйку привел в такое место, она, наверное, и не ест такое…

– Не переживайте, – поспешно говорю я, – ем и с удовольствием.

– Тогда присаживайтесь и выбирайте, что хотите покушать, все свежее и вкусное.

Я диктую заказ и некоторое время пытаюсь настоять, чтобы расплатиться. Но, похоже, это меньше всего волнует мать водителя.

– Ее не накажут? – хмурюсь, когда мы усаживаемся за столик.

Герман все равно на