Тропинкой человека - Евгений Щукин

Я молчал. Народ ждал.

— Намного, — наконец признался я. — Фельве был друдом — вампиром, пьющим кровь других вампиров.

— Тогда ты тоже друд.

Я медленно покачал головой.

— Нет. Я сделал это один раз. Он — забирал силу вампиров постоянно.

— И это существо грохнул твой Фаргел? — заинтересовался Дима.

— Да.

— И второй момент, — быстро, пока Димка не успел вставить слово, проговорил Дроботецкий. — Как Фаргел одолел Фельве. Каким способом? Что он сделал?

— Обманул, — глухо, вновь переживая кошмар, ответил я. — Заставил растратить силы — и сразу напал.

— И? — требовательно спросил Дроботецкий

Что и? Я удивленно захлопал ресницами:

— Выпил.

Это шефу не понравилось. Задумчиво потерев подбородок, он сообщил:

— Похоже, у нас действительно возникли некоторые сложности.

«А я о чем толкую?!»

— Прорвемся! — беззаботно махнул рукой Димка. — Чеснока навешаем, синих ламп накупим…

— Дурень! Молчи лучше! — тут же понеслось со всех сторон. Нервничает народ. Наверное, ужастики про вампиров вспоминают. Поди, и моему соседству не шибко рады.

Отец Василий ничего не сказал, лишь молчаливо огладил холодную поверхность креста на груди.

— А что, Дима дело говорит, — неожиданно заступился за помощника Сергей Викторович. — Делать вид, что опасности не существует и прятаться от нее под кроватью — глупо! Раз Дима эту идею выдвинул, ему ее и реализовывать.

Гримасы страха сменились на веселые рожицы. Присутствующие ехидно заулыбались. Кое-кто дружески толкнул инициатора.

— Было бы хорошо окропить помещения святой водой, — продолжал Дроботецкий. — В данной ситуации пренебрегать ничем нельзя! Отец Василий, мы можем просить вас об этой услуге?

— Да, — священник склонил голову.

— Хочу обратить ваше внимание вот на что, — Сергей Викторович теперь обращался к сотрудникам, — Фаргел настроен к Кеше доброжелательно. По степени опасности этот вампир вряд ли превосходит хорошо известных нам черных магов. Да, это существо может подчиняться иным законам, но вы давно знаете: все в мире уравновешено. Значит, есть сила, которая сильнее монстра. Разве отец Василий не такой же человек, как и мы? А ведь он уже победил одно такое чудовище! Сделал это благодаря одной только Вере! Нам ли жаловаться на собственное бессилие? Ведь каждый! Каждый из нас — обладатель каких-то способностей! Подумайте! Наши таланты, да Вера, да знания о противнике позволят нам справиться с любой ситуацией! Потому — запасайтесь чесноком. Если кто не крещен — креститесь. И — продолжайте жить!

Дроботецкий шумно вздохнул, обвел нас взглядом и добавил:

— Все, давайте расходиться. Может, этот Фаргел вообще нами не заинтересуется. Кеша, задержись. Отец Василий, вы — если можно — тоже. Дима, я вижу, все решил за меня.

Ясное дело, решил! Самодовольно развалился на стуле с таким видом, будто здесь вырос. Ишь, глазками лукавыми постреливает: что-то сейчас делать будем?

— Кеша, вампиры могут чувствовать друг друга на расстоянии?

Чувствовать? Я-то откуда зна…

— Могут, — уверенно сказал я. — Правда, Фаргела я сначала увидел, но я тогда задумался просто.

— А ты можешь как-то заблокироваться себя, спрятаться, чтобы он не нашел?

— Н-не знаю… Нет, наверное. Никогда не пробовал. Тем более от вампира такого уровня. Я понятия не имею, что он может!

— Ясно. Спрятать тебя будет трудно.

— Давайте его запрем!

Все дружно повернули головы в Димкину сторону — что за фунтик тут разговаривает?

— Где? — саркастически поинтересовался Дроботецкий.

— Да хоть где! К шефам можно перебраться. У них все двери на электронике.

— Не поможет, Дима, — грустно сказал я, вспомнив, как сам недавно двери взламывал. И лаборант, глянув на меня, понял: не поможет.

— Да что мы тут петушимся?! — вдруг возопил он. — Вампир вампиру глаз не выколет, то есть… тьфу!

Сергей Викторович поначалу задумался, потом возразил:

— Не факт. Если бы все так мирно было, друды бы не появлялись. Но они есть — на наше счастье. Естественное ограничение размножения вампиров… Кеша, а ты можешь пригласить к нам какого-нибудь друда? Нет, плохая идея: только лишнее внимание привлечешь.

— Ага, а то друд решит, что глупо искать пищу, если Кешка сам пришел, — осклабился Димка. И как его Дроботецкий выносит?

Шеф отстраненно кивнул лаборанту и закончил мысль:

— Поддерживаю первоначальный вариант: будем делать заслон из чеснока.

Я представил себе гирлянды на стенах, чесночный запах — и мне поплохело. Не знаю как Фаргел, а я в таких условиях точно в ящик сыграю. Без права вылезания.

— А я как по институту ходить буду?

Институтские умники переглянулись.

— Забыли, — сказал Сергей Викторович.

— Может, пусть в маске бродит? — предложил Димка. — В противогазе? И дыхательные пути защищены и глаза.

— Ты его еще в шкаф запри, — посоветовал Дроботецкий.

— Да ну, как исследования-то вести? — возразил лаборант.

— Может, без чеснока обойдемся? — попросил я.

— И поставим жизнь сотрудников под угрозу? — Дима наклонился в мою сторону. — Кеш, ты классный парень. У тебя умная голова. Придумай чего-нибудь, а?

— Лучше мне уйти отсюда, — чувствуя странную робость, буркнул я. — Под удар всех подставляю. А так, если постоянно буду перемещаться, меня будет трудно найти.

— Это нам будет трудно тебя найти, — возразил Сергей Викторович. — А вот он такого бегуна быстро отловит. Так что сиди здесь. Может, этот Фаргел вообще тебя искать не будет; покрутится в городе неделю-другую и отправится по своим делам.

— Даже если и захочет — все равно не найдет! — встрял Димка. — Сенсы тебя заблокируют так, что он и в двух шагах ничего не почувствует.

— А вот это мысль! — одобрил Сергей Викторович. — Сиди здесь, Кеша. Все ясно?

Деваться было некуда. Я кивнул.

Шеф развернулся к священнику:

— Отец Василий, в учении церкви что-нибудь сказано о вампирах?

— Если бес вселяется в человека, он может заставить делать всяческие богомерзкие поступки — и даже пить кровь; но что до упырей — тут я ничего сказать не могу. Но любая нечисть боится креста святого и бежит от молитвы.

— А святая вода?

— А как же! Она любую грязь убирает, потому люди ее любят, а он — боится.

— Боится?

— Да. Страшные из-за нее муки нечистый терпит. Она от грехов очищает, а кто в грехе увяз, тем тяжелее всего приходится. Страдает он, а потому не хочет вернуться к Богу, потому что путь этот лежит через страдание.

— Отец Василий, — осторожно молвил Дроботецкий, — мы сейчас не говорим о вечном споре Добра и Зла. Я прошу вас помочь в ДАННОЙ ситуации.