История Бастилии. Четыре века самой зловещей тюрьмы Европы. 1370—1789 - Семён Дмитриевич Ахшарумов

плиты, перештукатуривали стены, рассматривали все балки и амбразуры окон, сожгли всю мебель, без чего не считали возможным поместить в этой комнате других заключенных. Про него я могу сказать только то, что он играл на гитаре и что эти звуки, долетавшие до меня, исторгали у меня слезы, потому что музыка легко приводит в умиление душу несчастного, напоминая ему о минувших радостях». Затем Кардель спросил у Ренневилля: не слышал ли он о какой-либо важной особе, которая исчезла. Он задал этот вопрос, имея в виду, что Ренневилль заключен в Бастилию гораздо позже его, а именно в 1702 г. Ренневилль отвечал, что он ни о какой такой особе не слышал и что, стало быть, это знаменитая Железная маска, о которой так много говорят.

Разговор на эту тему продолжался, и Кардель рассказал, что священник Жиро, служащий при Бастилии, пьянствует вместе с офицерами и развращает всех женщин, заключенных в эту тюрьму, и что майор Росарж – достойный соперник Жиро по части вакхических удовольствий. Продолжая свой рассказ, Кардель поведал, что однажды Росарж, пьяный, вошел к нему. Зная, что Жиро исповедовал Железную маску, и рассчитывая на то, что во время оргии Росарж выведал у него какую-нибудь тайну, Кардель хотел воспользоваться состоянием опьянения, в котором находился майор, чтобы что-нибудь узнать у него. Однако этот маневр не удался Карделю. «Я ничего не узнал, – рассказывал он Ренневиллю, – за исключением того, что Железная маска не то, что о нем воображали, и еще одно обстоятельство, приводящее в ужас».

Продолжая свой рассказ, Кардель сказал, что он спросил у Росаржа, что он думает об этом. «„Я думаю, что это герцог де Бофор“, – сказал майор. „Ведь вы же видели его труп“, – шепнул я ему на ухо. Тогда он открыл мне одно обстоятельство, которое заставит вас содрогнуться. Тело было обезглавлено, когда его предавали земле, так сказал майор, – а голова изуродована. „Возможно ли это!“ – воскликнул Ренневилль. „Здесь все возможно, милостивый государь! То же самое проделали бы и над вами, если бы тайна вашего заключения в тюрьму была необходима для службы королю“», – отвечал Кардель.

Далее Кардель рассказал свою историю, которая хотя и весьма интересна, но завлекла бы нас слишком далеко, а потому мы на этом остановимся и ограничимся указанием на печальную судьбу, постигшую Карделя. Его разлучили с Ренневиллем и отправили в подземную тюрьму, где о нем и забыли. Однажды тюремщики вошли в его помещение и нашли его мертвым, и на нем были цепи, весившие более 60 фунтов. Он просидел в заключении тридцать лет. В последнем его помещении, во время разлива, ему иногда приходилось оставаться по горло в воде целыми неделями.

Теперь скажем несколько слов о том таинственном человеке, о котором мы упоминали и которого называют Железной маской.

Вопрос о том, кто был этот таинственный человек, остается неразрешенным. Изо всех предположений на этот счет наиболее вероятное то, что это был Маттиоли, уполномоченный герцога Мантуанского для переговоров с Францией и обещавший ей от имени своего государя город Казале. Это составляло государственный секрет, который Маттиоли продал испанскому королю и императору.

По приказанию Людовика XIV его заманили на границу, схватили и заключили в тюрьму, сначала в Пиньероль, потом на острова Святой Маргариты и, наконец, в Бастилию, где он и умер. Что же касается маски, которую он должен был носить, то она была черная бархатная, но с железной застежкой.

Обратимся теперь к рассказу об уроженце города Нефшателя, швейцарце Перро. Он был заключен в Бастилию за то только, что защищал своих соотечественников в ущерб интересам короля. Людовик XIV передал его в распоряжение офицеров Бастилии, а им раз навсегда было дано приказание обращать гугенотов в католичество, и они пользовались этим для того, чтобы мучить ненавистных им заключенных. Для обращения Перро в католичество к нему приставили некоего ле Шевалье. Последний начал с того, что сказал ему: «Оставьте ваши заблуждения, и вы освободитесь из тюрьмы». Перро отвечал на это: «Освободитесь сами, если имеете столько власти, меня же ничто не прельщает».

Тогда ле Шевалье начал с ним религиозный диспут, но был в споре побежден. После этой неудачи ле Шевалье стал осыпать его бранью, но Перро ничего ему не отвечал. Наконец ле Шевалье стал избивать своего товарища, который, однако, хорошо защищался. Несколько раз Перро просил офицеров Бастилии избавить его от этого товарища. «Я предсказываю вам, – говорил он, – что случится несчастье, и вы будете в ответе». Но они только смеялись, слушая это. Однажды утром, когда Перро молился Богу, ле Шевалье начал осыпать его ругательствами и не прекращал этого, несмотря на просьбы Перро. Дошло до того, что ле Шевалье схватил горшок и бросил его в Перро, но промахнулся, и горшок разбился о стену. Раздраженный этой неудачей, ле Шевалье взял палку от метлы и принялся махать ею над головой Перро. Тот схватил стул и одним ударом убил своего противника. Все это сопровождалось страшным криком, поднявшим в Бастилии тревогу. Явилось начальство, и кончилось тем, что Перро заковали в самые тяжелые цепи, положили на спину в грязной подземной тюрьме, а на колени к нему положили труп убитого им ле Шевалье. В таком положении Перро оставался все время процесса, то есть целую неделю.

Потом к нему отправили иезуитов, чтобы обратить его в католичество, обещая ему и жизнь, и свободу, если он согласится на это, но Перро не пожелал отречься от своей веры и был присужден к смертной казни. Иезуиты, однако, не оставляли его в покое до самого эшафота своими наставлениями, но он кротко отвечал им: «Как! Когда после жизни, преисполненной бурь, я вижу пристань, вы хотите, чтобы я претерпел кораблекрушение! Нет». И Перро отошел в другой мир во время молитвы, которую совершал перед казнью, так что казнь совершилась не над ним, а над его трупом.

В 1715 г. умер Людовик XIV. Тогда стали освобождать из тюрем многих заключенных, и при этом открылись весьма грустные факты. Приведем для примера один такой случай. В Бастилии находился тогда заключенный, томившийся там уже тридцать пять лет. Он назвал свою фамилию. На вопрос: за какое же важное преступление он так сурово наказан, отвечал, что совершенно не знает, за что посажен в тюрьму. Справились по книгам и увидели, что с него никогда не снимали показаний. Оказалось, что это было предварительное заключение, и никто не мог объяснить, за что он подвергся заточению. Ему сказали: «Вы, очевидно, жертва какого-то прискорбного недоразумения, не знаем даже, как