Вихрь Бездны (СИ) - Ольга Ружникова

class="p1">Возможность представилась шагов через пятнадцать — отряд остановился.

Сливаясь с льдистым камнем и пепельно-серым мхом, девушка шагов с сорока осторожно глянула на врагов.

Всё верно. Вышли к центру. У той самой скалы. Теперь Элгэ ее ни с какой другой не спутает — вон кривая осина слева. Возле которой теперь больше нечего делать, и куда совершенно незачем было идти. Не для того же, чтобы полюбоваться личным гарнизоном графа Мальзери — министра иностранных дел, члена Регентского Совета и прочая, и прочая…

Нестерпимо хочется дико расхохотаться.

Да, кое-кого из тридцати с чем-то солдат Элгэ знает в лицо. В лица. До смешного сейчас ошарашенные. А с какими еще любоваться абсолютно ровной, пока даже не поросшей мхом плитой? Наглухо закрывающей вчерашний вход в подземное капище!

Змеи! Где же Диего и Октавиан⁈

Часть 3

Глава 1

Часть третья. Исход.

Глава первая.

Эвитан, окрестности Лютены.

1

Кто тут говорил о вдруг появившемся воинском чутье? Уже оборачиваясь назад — за долю мига до смертельного броска! — Элгэ знала: не успеет. Точнее, успеет — метнуть во врага смерть, прежде чем собственная насквозь пронзит ей горло! Бледно-серым свинцом пуль, трехгранной болью стилета, алой расходящейся раной кинжала — любое оружие успело бы настичь. Если бы…

Если бы бесшумно появившийся за ее спиной незнакомец собирался убивать.

Южные темные глаза, иссиня-черные волосы, угольно-черный камзол, посох в узкой смуглой руке. Барс. Горный хищник — непонятно зачем взявший оружие стариков.

И нет плаща. Еще бы — незнакомец ведь укрыл им вынесенную из пещер, едва не расставшуюся с жизнью девчонку.

Элгэ медленно опустила стилет.

2

— Что происходит?

Более дурацкого вопроса она задать не могла! Действительно — что происходит? Юстиниан погиб, жрецы — тоже. Над ними возверзлась каменная плита. А ее создатель стоит сейчас рядом с задающей глупые вопросы южанкой.

Что еще забыла? Ах да — толпящихся возле скалы убийц. В темной одежде без родовых знаков. Зато с выправкой кадровых военных.

— Кто ты? — поправилась девушка. — Где Диего и Октавиан?

И Эйда Таррент с дочкой.

— Идем! — велел он.

И Элгэ пошла.

3

Конечно, никуда они не ушли. И даже что убрались с людного места — заслуга не мальчишек, а светловолосой девушки, показавшейся Руносу самой хрупкой и беспомощной. Не считая ее дочери. Впрочем, он и насчет Мирабеллы, как выяснилось, ошибся.

Диего разом превратился в одни лучащиеся счастьем глаза и с разбегу кинулся обнимать сестру. Хорошо хоть — без восторженных криков.

Младший сын графа Мальзери тоже в первый миг рванул к… боевой подруге? Кузине? (На жен братьев так не смотрят.) Но на полдороге запнулся. Чтобы прожечь невесть откуда взявшегося незнакомого спасителя горящим взором недоверчивых глаз. Интересная смесь благодарности с подозрением. Сам бы так смотрел на его месте.

Спасение просто так с небес не валится. Герцогиня Илладэн и новый виконт Эрден шли в змеиное подземелье за братьями. А вот за кем странный незнакомец? И кто он для начала такой?..

Рунос невольно усмехнулся.

Для разговора, что сейчас предстоит, больше подойдет дом. Огонь очага, веселый треск поленьев. Дождь за окном… Вот он — особенно уместен! Смоет следы. Схоронит умерших. Размочит пепел. И очистит старые развалины от древней мерзости, вызванной слепцами и глупцами. Спятившими от властолюбия и фанатизма.

Оказаться бы в таком доме, задвинуть ставень! Не для тепла — от непрошенных гостей. Как говорила мама: «все свои дома».

У Алессандро когда-то были мать, дом и «свои». А теперь осталась лишь память, что заставляет просыпаться с прокушенными в кровь губами. И знание, без которого старший сын свихнувшегося герцога Мэндского был бы сейчас там, где его мать, сестры и брат.

Память, знание. И те, кто ждут ответов. Потому что без них умрут быстрее, чем с ними.

— Уходим. О лошадях пока можете забыть — они порвали привязь. Прошу прощения, — склонил голову служитель Матери-Земли, — что не могу представиться. Прежнее мое имя приказало долго жить, а нынешнее вряд ли много обо мне скажет. Полагаю, спасение герцогини Илладэн…

Октавиан аж за стилетом потянулся (думает, что незаметно) — от столь наглого раскрытия инкогнито спутницы,

— … послужит мне достаточной рекомендацией.

— Да, сударь.

Будет следить в оба глаза — и зря. Лучше бы за лесом наблюдал.

Птицы примолкли — и это тоже зря. Но ничего — те, кто впереди, не заметят постороннего присутствия, или зачем здесь Рунос?

— Держитесь рядом со мной. Дальше трех шагов не отходить.

Герцог Илладийский и получивший этой ночью новый титул виконт согласным усилием подняли: старший — дочь лорда Эдварда Таррентского, младший — внучку.

Всё правильно. Руки Элгэ должны быть свободны. Во-первых, она — женщина. Во-вторых — лучший воин из троих, кому Октавиан доверяет.

Молчаливый лес и четыре пары глаз. Можно смотреть в строгие очи Элгэ, можно — в недоверчивые Октавиана.

А еще — полно вопросов у самого Руноса. Больше всех наверняка знает девушка-северянка, но читать мысли он так и не научился. А по-другому лежащую в обмороке не расспросить.

А вот молчания малодоверчивого юноши хватило ровно на десяток шагов. Не выдержал первым. А Рунос ставил на Диего.

— Свое имя вы назвать не желаете. — Полушепот может быть ледяным. Кто не верит — пусть пообщается с юным Мальзери. — Но вы наверняка знаете, кто эти мерзавцы.

«И что вас с ними связывает?» — наверняка просилось на язык. Но слава Матери-Земле — не попало.

— Часть — люди вашего отца.

Парень, несмотря на всю выдержку, изменился в лице. Рунос пожалел, что не прикусил язык.

— А остальные — жрецы некоего южного культа. Поклоняются на редкость мерзкому изображению змеи. И как вы успели заметить — приносят человеческие жертвы.

Птицы всё еще не поют. Слышны лишь хруст сухостоя под ногами и собственный голос. А сейчас и вовсе хочется замолчать! И никакая сила не заставит оторвать взгляд от темной листвы впереди.

Двенадцатая весна, что он живет один за шестерых. Октавиан Мальзери отныне тоже будет жить за себя и за брата. Но даже он не должен сейчас видеть глаза бывшего Алессандро из Мэнда. Глаза, что сейчас вместо леса любуются лишь мокрым маревом с ломаными черными росчерками.

— Я знаю… — Конечно, если кто и знает — то юный герцог Илладэн. — Нас привязали по парам и опоили какой-то дрянью. Это «обряд перехода силы».

Ого! И где же тебя такому учили — неужели дома? Под руководством семейного ментора…

Боль таки отступила — то ли исцеленная вернувшимся пением