Кляпа - Алексей Небоходов

на дачу». Рядом с ним, за стойкой, сидел дежурный сержант Алексей Марков – моложе, нервный, но старательно пытающийся выглядеть серьёзным. Он кивнул, будто подбадривая Викторыча, и замер, наблюдая.

Крылов положил ручку на блокнот, выдохнул и добавил:

– Без лишнего. Кто она, где, как и зачем?

– Её зовут Кляпа, – Валя сглотнула. – Она… она у меня в голове. Иногда молчит, иногда говорит. Но главное – она управляет мной. Моим телом. Я не контролирую. Она может… ну…

– Конкретней, – попросил Викторыч. – Управляет – это как? Вы не двигаетесь или двигаетесь, но не вы?

– Именно второе. Я внутри. Сознание моё. Но руки, голос, действия – её. Я как пассажир в собственном теле.

– Это когда началось?

– Дней десять назад. Сначала просто голос. Саркастичный. Потом – первые захваты. Я могла это остановить. Теперь – нет.

– И как вы поняли, что это… – он поискал нужное слово, – …не галлюцинация?

– Потому что всё слишком логично. Она говорит как взрослый человек. С фразами. Аргументами. Шутками. Много матов. Она в курсе новостей. Разбирается в мужской психологии лучше меня.

– И вы хотите, чтобы мы что сделали? – вмешался дежурный. – Экзорцизм? Обратный гипноз?

– Я хочу, чтобы вы зафиксировали. Чтобы был документ. Что я пришла. Рассказала. Честно. До того, как она… снова.

– Что «снова»? – спросил Викторыч, строго глядя ей в глаза.

– Соблазнила кого—нибудь. Без моего согласия. Моими руками. Моим телом.

– Вы хотите сказать… сексуальное насилие, совершённое вами, но не вами?

– Именно.

– В отношении кого?

– Пока одного. Курьера. Потом… бывший одноклассник. Сегодня могла бы… – Валя осеклась. – Если бы вы не заговорили со мной, я бы, наверное, и вас уже…

Наступила долгая пауза. Дежурный медленно выпрямился, взглянул на Викторыча, тот – на него.

– Запиши, Викторыч, – сказал дежурный. – Ну, с формальной точки зрения, у нас тут получается: субъект женского пола, биологически нестабильный, агрессивный, с выраженной склонностью к сексуальному воздействию и захвату инициативы. Мотив – продолжение рода, пусть и не совсем нашего.

Викторыч, по всей видимости, был человеком привычек. На нём висела форма, которая пережила три руководства и одну антикоррупционную проверку. На поясе болтался потрёпанный кожаный планшет, а в нагрудном кармане торчала ручка с надписью «Россия – страна возможностей». Он выслушал Валю с той степенью спокойствия, с какой пенсионеры слушают прогноз погоды: слегка нахмурившись, не перебивая, будто мысленно сверяясь с уже имеющимися шаблонами.

– Вы говорите, что контроль тела вы теряете периодически? – уточнил он, не глядя на неё, а только помечая что—то в блокноте.

– Да. Обычно она сначала шепчет, а потом… как бы входит. Или просыпается. Или… ну, берёт всё. Речь, движения, поведение. Внутри остаюсь я, но ничего сделать не могу. Как будто заперта за стеклом.

– А голос? Постоянно слышите?

– Не совсем. Иногда она молчит. Но когда говорит – слышу отчётливо. Словно кто—то разговаривает изнутри черепа. Иногда это звучит… слишком уверенно.

– И склонна к сексуальному поведению? – уточнил Викторыч, и его брови, словно по команде, поползли вверх.

– Сильно. Очень. Она доминирует. Словами, движениями. Может заставить раздеться, флиртовать, сделать… ну, это.

– Оральное?

Валя кивнула и уставилась в пол.

– Причём с применением авторитетного тона, – добавила она тихо. – Без шанса отказаться.

Дежурный, который до этого молча перебирал бумажки, в этот момент поднял глаза и заговорил впервые за всю сцену. Его голос был сух, почти официозен, но в нем сквозило что—то театральное – как будто он давно ждал возможности вставить реплику.

– То есть, гражданка, вы хотите заявить, что стали жертвой сексуального вторжения инопланетянки?

Валя моргнула.

– Именно так.

Дежурный повернулся к Викторычу с лицом, на котором было ровно столько удивления, сколько нужно, чтобы его не заподозрили в равнодушии, но и не обвинили в сочувствии.

– Запиши, Викторыч, пришелец женского пола, сексуально агрессивен, мотивы – репродуктивные.

– Ну, с формальной точки зрения, у нас тут получается: субъект женского пола, биологически нестабильный, агрессивный, с выраженной склонностью к сексуальному воздействию и захвату инициативы. Мотив – продолжение рода, пусть и не совсем нашего, – подвёл итог дежурный.

– Формулировка будет спорной, – хмыкнул Викторыч, дописывая в блокноте, – но, черт побери, звучит правдиво.

Валя сидела на краю скамейки, сцепив пальцы в замок, и смотрела на них так, как смотрят пациенты при первой прививке – будто не до конца уверена, спасёт ли это, но укол всё равно примет. Она чувствовала, как спина липнет к пальто, которое так и не сняла. Стыд стал фоновым, как уличный шум: постоянный, вязкий, но уже не пронзительный.

– Я понимаю, – выдохнула она, – как это звучит. Я сама бы в такое не поверила. Но я же здесь. Я пришла. Добровольно. И хочу всё зафиксировать. Пока не стало хуже.

– А может стать? – уточнил дежурный.

– Конечно, – ответила Валя. – У неё нет тормозов. Ни моральных, ни правовых. Она действует не из злобы, а как будто у неё просто нет опции «не делать». Вчера я буквально держалась за батарею, чтобы не уйти за доставщиком еды. Он даже сдачи не дождался.

– И вы думаете, – поднял бровь Викторыч, – что этот… э—э… Кляпа…

– Она, – поправила Валя. – Женского рода. Очень женского. Даже чересчур.

– …что она выбрала вас? Не по ошибке? Не временно?

– Она говорит, что это миссия. Репродуктивная. Но я не знаю, что именно надо. Сколько? С кем? Главное – она в курсе, что я против. И ей всё равно.

– Ладно, – проговорил дежурный, перекладывая ручку из одной руки в другую. – Давайте по порядку. Как вы её впервые услышали?

– Ночью. Я проснулась – и в голове был голос. Весёлый, с интонацией ведущей утреннего радио. Представилась: «Привет, я Кляпа. Будем работать вместе». Я подумала, что это сон. Или переутомление. А потом – метро. Утро. Я еду на работу, как обычно, в толпе, в наушниках, с глазами в телефоне. Напротив мужчина – обычный, в пиджаке, с портфелем. И тут в голове раздаётся голос: «Скажи ему, что у него губы – как у отца твоих будущих детей». Я вздрогнула, притворилась, что не слышу. Она не отставала: «Ну скажи уже! Он даже брови выщипывает – редкость, грех упускать». Я молчала. Тогда она взяла управление и вслух, моим голосом, сказала: «Ты знаешь, что у тебя очень фертильное лицо?» Мужчина уронил папку. Я вышла на следующей, не дождавшись остановки. Через два дня снова. Новый пассажир, новое тело, новая реплика: «Если ты будешь стоять ближе, я, возможно, отложу яйцеклетку прямо здесь». Я снова убежала. Но вскоре поняла, что, если я не начну говорить за неё, она всё равно скажет –