Генетический взрыв - Вадим Денисов

Голоса слились в тихий бубнеж, в ушах что-то гудело, мне казалось, что я чувствую тяжелое дыхание ребят сбоку и сзади. Сколько всего прошло времени, трудно сказать. Однако, когда наконец громко хлопнула дверь «Хантера», я удивился, что стрелка началась всего лишь восемь минут назад.

– Фу-ух, зараза… – с чувством выдохнул я, увидев, что наш группер, смотревший вслед удаляющемуся джипу, перекинув автомат параллельно груди, спокойно сложил на нем руки.

Бедняга Брашпиль, который за запаской никак не мог устроиться комфортно, стал энергично приседать и размахивать короткими крепкими лапами, разгоняя по телу затекшую кровь, я с наслаждением распрямился. Появился Макс, но Серый все так же находился в кузове. Контролирует.

– Ну что, орлы, все поняли? – невесело спросил у личного состава Дмитрий. – До такой подлости даже наши северные соседи не додумались, а тут родные готовы нож в спину вставить. Все продумали!

– Ага, десяточку берут с груза, – зло подтвердил Брашпиль. – Командир, тут дело короткое. Сейчас быковать не будем, не резон. Подгоняем сюда малый ракетный корабль и разносим будку с этим псами в пыль!

– Самим бы объект пригодился, – не согласился группер, с прищуром глядя в сторону неприятеля.

– Но зачем им это? – спросил я с полным непониманием. – Зачем десятина с груза? Что, сами не могут набрать?

– Для понтов голимых, тьфу! – сплюнул в сторону Макс, зачем-то отряхивая наколенники. – И чтобы домочадцам показать, мол, мужики у вас крутяки, не отвлекать, при деле состоим, некогда нам со свиньями возиться.

– Нет, Максим, они гораздо хитрей. – Дмитрий медленно покачал головой, а потом указательным пальцем. – Эти подлецы на будущее забиваются, с прицелом на времена, когда подутихнет и люди начнут новые границы рубить. Типа на своей земле стоят, мост не трогают, но и эту заставу не минуешь, Тамань, падла!

Соглашаясь с командиром, мы покивали, кто задумчиво, кто с негромкими матами.

– А для тебя, Егор, у меня совсем плохие новости, – повернулся ко мне Фидель. – Здесь вам ехать точно нельзя.

– Как нельзя, ты чего несешь? – ошалел я, на лету заводясь не на шутку и постепенно набирая громкость. – Вы же их снесете! Стой, Дима, ты же сам говорил, что через перешейки никак не получится, так? Да у меня машины готовы, груз тухнет! У меня каждый день срочное РДО от шефа! Люди в Адлере ждут, все заряжено! Ты хоть представляешь, как я намаялся требования подписывать и накладные оформлять у ваших начальничков? Бюрократии меньше не стало! И теперь что, отбой? Делов-то! Свалить их тут, и вперед, к победе!

– Подожди. – Группер, положив тяжелую руку мне на плечо, постарался найти веские аргументы: – Ну, снимем мы этих лосей таманских с блока, откроем проезд… Это сделаем по-любому, срубим, не вопрос. Они тут лишнего натворили, неприемлемо. А дальше что? Я про тебя говорю. Кто после такого серьезного инцидента прогарантирует тебе свободный путь, особенно на первой сотне километров? Численность таманской общины неизвестна, до сих пор они как-то тихарились, мы и не парились. Кинутся в погоню, зажмут где-нибудь… Тут время нужно, доводы всякие, пока командование не договорится, они умные. Или спецоперацию проводить! Время, понимаешь?

– В сторону отскочим, грунтовками пойдем, бочком! – огрызнулся я.

– Навигации нет. А это местные, Гош, индейцы-затейники, – тихо сказал Брашпиль. – Они же все стежки-дорожки знают, тебе с ними не тягаться.

– И что теперь прикажете делать? – Мне оставалось только растеряться.

А кто бы не растерялся при таких хреновых новостях?

– Кто же знал, что такое случится? Ладно, разгребем. Шкипер твой наготове стоит, ведь так? – неожиданно уточнил Фидель.

Я удивленно посмотрел на него.

– И что теперь?

– Вызывай его сюда. Морем пойдете, вот что! – жахнул группер, с трудом сдерживая тяжелый кулак, готовый опуститься на капот пикапа. – Нужна небольшая самоходка или же сухогруз с несложным управлением, это не вопрос. Шторма придется переждать, само собой, окно погоды будешь караулить, Нептуну молиться. Да и груза сможешь прихватить побольше. Как ты там сказал? К победе? Во! Но только морской. Такой, брат, реальный вариант.

Глава 3

Доложить по прибытии

Надежный дизель по-прежнему ровно и спокойно раскручивал валопровод, передающий силу машины винтам, которые все дальше и дальше уносили меня от прощальной архаической крымской мглы, от рукотворных памятников Херсонеса и Инкермана, от причудливых абрисов диких обрывов мыса Айя и Фиолента. Судно несло меня сюда, на юг, где, несмотря на перемены погоды, круглогодично что-нибудь расцветает, наполняя воздух густыми ароматами. Они чувствуются даже с воды. Чист морской воздух, идеально чист, нет в нем выхлопов и химических ядов. Хоть какая-то польза от нашего цивилизационного провала.

Хотелось бы узнать – а теперь мировые зеленые движения типа «Гринпис» радуются? Ведь наверняка какие-то активисты остались в живых. Как им все это по сердцу, сохранились ли приоритеты незыблемыми?

Я поднялся в рубку «Салехарда», когда увидел Адлерский маяк.

Да… Давненько я не подходил к этим берегам с моря.

Ощущая нешуточное волнение, прислушался сам к себе: неужели настолько соскучился? Отсутствовал-то всего ничего, надо же! Сердце подрагивало, эмоции переполняли. Наверное, слишком много событий произошло за время командировки в Крым, целый жгут нервов сжег.

Шкипер тоже глядел на один из старейших черноморских маяков, что до сих пор стоял на территории пляжа «Чайка», рядом с пляжем санатория «Южное взморье». Внешне ничего особенного, Анапский маяк, например, поинтересней видом будет. Адлерский маяк – это одиннадцатиметровая башня, подающая судоводителям световые и радиосигналы. Естественно, он нанесен на все морские лоции, его хорошо знают капитаны судов, ходящих по Черному морю. На набережной он незаметен, да и стоит чуть в глубине. Я несколько раз проходил мимо. Внешне ухоженный: видно, что за ним присматривали. Территория огорожена – запретная зона, объект принадлежал Министерству обороны. Там чисто, никакого мусора или старой краски, повсюду красивые пальмы и плодовитые персики.

Башню маяка венчает смотровая площадка, однако туристы на нее попасть не могли, им оставалось любоваться на этот благоустроенный участок, сидя в одном из ресторанчиков неподалеку от маяка. Первый раз я оказался рядом с ним однажды вечером, это лучшее время для посещения набережной, когда солнце садится за линию горизонта, утопая в море, но оставляя небу и воде огненно-золотистые всполохи. Именно такой фон наиболее выигрышно подчеркивает очертания маяка, который, кажется, аккумулирует этот волшебный свет, отдавая его ночью огоньками-сигналами. Нонсенс: нет ни одного указателя, свидетельствующего о том, что рядом находится поистине исторический объект. Только маленькая табличка, которую не так-то просто разглядеть.

– Самый старый маяк в России! – важно заявил Василий Семенович Будко, по привычке разглаживая усы. – Был построен в 1898 году и до последнего времени действовал. Дальность видимости – тринадцать миль.

– Когда ты успел узнать? – удивился я.

– Успел вот. Это вы, молодые, сплошь лентяи и остолопы, – с удовольствием объявил шкипер. – Ведь в прошлом веке республики Закавказья что сделали, вспомни? Чего задумался, молодой? Провозгласили себя суверенными, понимаешь, государствами! Границы России сразу изменились, и в результате всех этих исторических перемен маяк оказался самым южным в стране.

– Неужели ты по примеру шефа в библиотеку ходил?

– Зря скалишься, Санин, мы люди серьезные. – Он легонько хлопнул ладонью по крышке выдвижного ящика. – Есть лоция и пометки к ней.

В просторной – не сравнить с той, что была на «Тунгусе», – ходовой рубке «Салехарда» капитан чувствует себя как дома. Порой опасаюсь, что по прибытии он решит тут жить. А что, оборудует каюту, протянет с причала электричество или просто поставит у борта экономичный генератор, потом хрен на берег сгонишь. Шкипер перешел на другой уровень, словно со старенького бортового «КамАЗа» пересел на импортный магистральный тягач. Тут все его. Вот… его, и все тут! Человек-пароход.

– Хорошо бы и нам его запустить, – позволил себе помечтать шкипер.

– А смысл? Некому светить маяками, разве что тарелкам семафорить, – развеял я иллюзии.

– Отож… Подожди-ка, что ты мне хмарь в голову заносишь, при чем тут тарелки? Обживемся, начнутся регулярные рейсы в Крым и обратно, глядишь, и с Абхазией завяжемся, развернется морское движение. Да и к прибрежным общинам проще морем пробираться, чем асфальт колесами мять. Каботаж, называется. Очень малый каботаж.

– Каботажик! – хихикнул я.

– Не вечно же нам с инопланетным зверьем воевать, у них сил тоже не так уж много, – пожал плечами Будко.

Счастливым образом первая линия застройки Адлера практически не пострадала, с моря не видно следов пожарищ и обрушений, никого нет на набережной. Кажется, что все люди просто спят… Устали. Или же можно представить, что в Сочи вдруг приключился очень-очень глубокий несезон. Даже краснополянские лыжники не заехали. Но ничего страшного, товарищи, пройдет всего пара недель, и отдыхающие обязательно подтянутся, рестораны привычно зазвенят посудой и зачадят дымом жаровен, легкая курортная музыка волнами разбежится вдоль берега, под утренним бризом захлопают полотном раскладывающиеся козырьки, набережная и пляжи оживут! Эх…