Генетический взрыв - Вадим Денисов

В последний раз шкипер связывался с берегом, проходя мимо вотчины Сашки Доценко. Рация у них ого-го, антенна стоит в высшей точке местности, на крыше главного корпуса сигнал отличный. Сеанс вел Данька, и у них с берегом состоялся короткий полууставной радиообмен со вступлением в стиле:

«Хьюстон?»

«Че?»

«Через плечо!»

«У вас проблема, вы проспали!»

Затем операторы разговорились, наш так даже разболтался больше меры, и староста лично примчался на скоростном катере, чтобы поприветствовать, но потом захотел еще и полюбопытствовать, и поэтому сопровождал сухогруз до Бочарова ручья.

– Это ваш локатор вертится юлою?

– Наш, родной, новорожденный, пару дней назад запустили, теперь контролируем. Визуальный контакт устойчивый, радио на четверку.

Я с огромным удовольствием слушал неторопливый этот радиообмен ветеранов, проводившийся хоть и не по форме, но зато от всей души, искренне, по-людски, как наверняка охарактеризовал бы его сам Будко.

– Поди давно нас ведете?

– Светитесь на мониторе, как сверхновая! – хохотнул эфир.

– Дык контейнера ж на палубе…

– Знаем, знаем! – перехватил очередь комментария Агеев. – Подходите спокойно, «Салехард», акватория чистая, в воздухе посторонних нет, сегодня наш день.

– А что, залетают, Владлен Нилович? – озаботился шкипер, значительно посмотрев на меня, а потом на баковый «КПВТ».

– Случается, скрывать не буду. Бойцы от реки их отгоняют, да и мы тут не плошаем, нашел я по случаю старенький «ДШК». Приспособили старичка, завалили одну летучую посудинку!

Чудны дела ваши, находчивые жители Черноморского побережья Кавказа. Где, интересно мне знать, отставной старший мичман может «по случаю» найти крупнокалиберный пулемет, пусть и устаревшей модели?

– Ждем средств усиления, на вас вся надежда.

– А то! Уж мы усилим! – Услышав такое, шкипер «Салехарда» надел и профессионально, безупречным движением поправил капитанскую фуражку, да не белую пошлую с пластмассовым крабом, сшитую турками для наших бздыхов, а форменную военно-морскую. Будко приосанился, придвинулся ближе к скошенному внутрь рубки стеклу, затем напыжился, будто капитан Врунгель, и гаркнул: – Везем кое-что подходящее! Пока что – военная тайна.

– Понимаем, как же, служба… – вежливо откликнулся погранпост. – Вот что, Василий Семенович! Как только ваш суперкарго груза береговым сдаст, так уж не обессудьте, добро пожаловать в мое хозяйство! Чувствую, нам будет что вспомнить.

– Да отчего ж не принять такое роскошное приглашение, уважаемый Владлен Нилович, с хорошим человеком распить самоварчик чая я завсегда готов! Вы как, любезный, водочку ледяную пользуете? – Продолжая полностью игнорировать правила радиообмена, боевые старики быстро находили общий язык, забиваясь на вечер.

– При здоровье еще, Василий Семенович, могем!

– Тогда до встречи на берегу! Конец связи.

Тут шкипер решил использовать удобный момент на сто процентов, предстать перед будущим собутыльником в максимально выигрышном свете и доиграть мизансцену до конца. Бесцеремонно отодвинув меня в сторону, капитан сухогруза в полном параде вышел на левое крыло, выстроился у лееров и, обернувшись, небрежно бросил:

– Я через пятнадцать секунд руку подниму и помашу медленно в приветствии почетном. А ты в это время посигналь от души. Смотри, не подведи, Егор, не спорти мне ритуал, это ж флот!

– Сделаю, Василий Семенович.

С видом первооткрывателя обведя берег острым взглядом, бодрый старикан словно случайно натолкнулся взглядом на антенну берегового радара, высоко поднял правую руку, а я синхронно включил ревун.

Бу-ууу…

Низкий рев, сила которого улетела в горы, тем не менее частично отразился от силуэтов строений первой линии и мраморной облицовки набережной, породив красивое, пусть и не многократное эхо. К моему удивлению, в ответ тут же пару раз резко и противно квакнула сирена пограничников.

Испытав настоящий катарсис, шкипер повернулся ко мне, подкинув пальцем фуражку, быстро вытер пот со лба и эмоционально постучал кулаком в ладонь, не имея слов для выражения своей капитанской радости.

Ну, и слава богу. Приехали вроде. Дома…

…Воды Мзымты, вопреки ожиданию, были светлы, без осенней глинистой окраски. Всего одних безветренных суток сухой погоды хватило, чтобы последствия проливных дождей смыло в море. Река текла спокойно, вынос был почти незаметен, и лишь береговое течение, выстраивающее воду кривым конусом с мелкими волнами, выдавало границу соленого и пресного.

Я пожалел, что на берегу Адлера не сохранилось остатков старинного укрепления, поставленного здесь первыми русскими воинами во времена Бестужева-Марлинского… Еще вчера, глядя в последний раз на неплохо сохранившуюся громаду генуэзской крепости в Судаке, подумал, что эти потрескавшиеся от времени камни, обладай они способностью к записи, могли бы подсказать мне, что с нами будет дальше. Ведь перед ними бесконечной чередой сменялись волшебные крымские вечера и рассветы, они видели медленное качание в бухте и быстрый проход вдоль берега множества кораблей, всполохи взрывов в морском мареве, огни страшных сражений, выбивающихся пламенем из-за туч. Много всего зафиксировали старые крепости. Стройки новых сооружений и сносы ветхих построек, дефиле толп отдыхающих и перебежки парочек, разговоры людей, их поступки, успехи и неудачи… Накопив такой материал, можно помогать с прогнозами.

Пожалуй, что-то могли рассказать и вынесенные штормами к берегу суда коммерческого флота, таких печальных памятников везде хватает. Вот только подходить к ним близко не рекомендуется. Многие из кораблей еще не успели найти устойчивое положение на грунте, в котором им предстояло долгие годы распадаться на проржавевшие куски металла, корпуса запросто могли в любой момент лечь набок.

Да и не хочется подходить. Страшные они.

Глаза мои неотрывно осматривали пространство за кормой, и не только в поиске движущихся незнакомых либо заведомо опасных объектов-целей. Мир земной в равной степени и в любом состоянии достоин неспешного созерцания и последующего разумного действия. Я, признаюсь, больше созерцатель, чем активный деятель. А вот Игорь Залетин – наоборот, человек дела, его стезя – действие. Безактивная жизнь для него неприемлема. Да ему вообще сейчас скучно: рутина, текучка, вокруг не происходит ничего экстраординарного! Хотя тяга Гарика к фотографированию летательных аппаратов способна отчасти опровергнуть это утверждение.

Нет, не подумайте, и я готов действовать, когда это нужно! Но, как мне представляется, именно вдумчивое созерцание – основа проверки того, что ты вычитал в книжных описаниях или представил в мыслях. Так ли действительно выглядит этот пейзаж? Такие ли ассоциации вызывает эта панорама? Правы ли были очевидцы? Мы постоянно дополняем впечатления друг друга, так и создается целостная картина мира. Даже если он переживает непростые времена.

Мощный звук судового сигнала опять разрезал тишину, шкипер сообщает берегу, что собрался финишировать с ходу, без метаний. Но и голову Будко от радости не теряет.

На циркуляцию бравый капитан начал заходить по большому радиусу. Сухогруз «Салехард» – пароход серьезный, хоть и младшенький в классе себе подобных. Он моложе, компактнее, говорят, чуть помореходнее и несколько иной корабельной архитектуры, чем бывшие соседи по балаклавскому пирсу. Чтобы безопасно войти в створ большой, вытянутой вдоль берега марины Нижнеимеретинского порта, Василий Семенович откатился далеко к юго-востоку, там неторопливо развернулся и только тогда прицелился. Маячки, установленные на оконечности бонов, мигали сигналами, приветливо встречая новый корабль. Шкипер при содействии вызванного на помощь в заходе и швартовке Саньки Ребрия вел переговоры с диспетчером порта, Данила в этот ответственный момент находился в машине, а я уже с бака следил за береговой и воздушной обстановкой.

Высокие бетонные стены заграждения скрывали суда, стоящие в марине, и поэтому мне была видна только часть надстроек да неподвижные мачты в гавани. Залетин рассказывал, что когда он забивал здесь место для будущей общины, подбирал под себя участки и все, что на них находилось, взламывал мини-отели и вместе с Будко варварскими способами вскрывал замки служебных помещений порта, марина была пуста.

Полторы дюжины больших белых катеров и дорогущих яхт миллионеров, отдыхающих на Красной Поляне, в пятизвездочном «Рэдиссоне» и других пафосных отелях, расположенных вокруг Олимпийского парка, разбежались кто куда. В первые же дни пронесся пугающий слух, что вот-вот начнется сухопутная операция и на мирные сочинские земли ринутся полчища не то грузин, не то турок.

Со временем марина стала наполняться новыми постояльцами.

Поиск и буксировку в порт захваченных судов поручили шкиперу, и он с превеликим удовольствием примерил на себя костюм пирата. Для начала старый корсар обшарил ближайшие к Адлеру участки побережья. Время, говорят, было дурное, но веселое. Мужики стаскивали сюда все, что подвернется под руку, включая бесполезные прожорливые скутеры. Затем пришло понимание, включилось рациональное мышление, и они начали планово искать не весьма красивое и некогда крутое, а действительно пригодное к использованию. Так появилась парочка небольших рыбацких шхун, затем к причалу встали две парусные яхты, и тут выяснилось, что в составе уже немалой к тому времени общины не нашлось ни единого человека, умеющего ими управлять! Ни одного. Ведь Интернет исчез, термин «погуглить» начал быстро забываться… Я и сам, помнится, был горазд блеснуть почерпнутыми из чужих сетевых выкладок знаниями, тут же вылетающими из головы, стоило мне только закрыть ноутбук. Стеньга, бегущий и стоячий такелаж, брамсель и, конечно, бакштаг, по заветам Грушинского фестиваля авторской песни, звеневший, как первая струна… С экспертами в помельчавшем мире стало слишком плохо – в любой сфере и отрасли знаний.