Шели. Слезы из Пепла - Ульяна Соболева

Мы приближались к дворцу, и теперь я смотрела остекленевшим взглядом на вбитые в землю колья, на которых висели мертвые надсмотрщики. Мне не показалось — они действительно сменились потому что этих казнили. А потом увидела среди них Тана. Изувеченного, без кожного покрова, все еще живого его клевали налетевшее воронье и каждый раз, когда птицы вонзали в него клювы, он вздрагивал, а у меня по коже проходила волна дрожи и тошнота подступила к горлу.

Я замерла, чувствуя, как меня покидают последние силы. Боже! Я проклята! Аш прав! Я всеми проклята!

Те, кто приближаются ко мне умирают мучительной смертью. Это я несу им страдания. Я и есть смерть. Это все из-за меня. Я убиваю всех, кто мне дорог и кому дорога я.

— Не смотрите на него, Идите, пока Аш не заметил.

Голос Тиба вывел из оцепенения, и я резко обернулась к нему.

— За что? Его-то за что? — собственный голос казался чужим.

— Вы сами знаете. За бунт.

— Почему его не убили, как и остальных? — простонала я, чувствуя, как от жалости щимит сердце, а к горлу подступает тошнота.

— Он еще не все сказал. Его вечером снимут и продолжат пытки.

— Зачем?

— Кто-то провел смертную в бараки к демонам-воинам. Вы же знаете кто это был и кого провел, не так ли? А вот он все еще не признался, и я надеюсь он не доживет до вечера, потому что тогда….

Я закрыла глаза, чувствуя, как от ярости дрожит все тело, как постепенно ненависть вытесняет даже страх.

— Как ты можешь? — прошептала я, глядя демону в глаза, — Как можешь проявлять это фальшивое беспокойство, предатель?

Тиберий нахмурился.

— Я воин Аша и всегда был предан ему.

— Ты шакал! Презренный и трусливый шакал, который допустил смерть друга и переметнулся туда, где безопаснее. Не такой жизни я хотела, не к этому я вас вела. Вы все меня предали.

— Вы вели нас в никуда! Этот мир не изменить! Аш жив! Он мой единственный повелитель!

Я горько усмехнулась.

— Лучше бы он умер!

Тиберий вздрогнул от моих слов и посмотрел на Аша. Тот даже не обернулся, словно не слышал моих слов.

И я впервые сказала это и поняла, что в глубине души так и считаю. Потому что его и так нет. Это монстр и чудовище. Самое жуткое и ужасное чудовище из всех, что населяют эту проклятую землю. Мне страшно от того что я все еще продолжаю любить его.

Выпрямила спину и гордо пошла вперед, на негнущихся ногах, чувствуя, как кружится голова.

Я видела насилие на войне, видела жестокость моих воинов, и сама была не менее жестока, но то была война, а сейчас я понимала, что здесь она никогда не заканчивается. Садизм и извращенное наслаждение чужой болью у них в крови.

И я действительно никогда бы этого не изменила. Значит все не имело смысла.

Я должна была оставаться просто рабыней или умереть там в горах Аргона, оплакивая смерть моего любимого и детей. Да, я была убита горем, но я не была растоптана и выпотрошена изнутри. У меня оставалось сердце и душа. Сейчас мне казалось, что внутри постепенно все замерзает. Я долго не выдержу среди этого Ада. Аш больше не скрывал от меня ужасы этого мира и свою натуру. Не считал нужным жалеть. Это раньше либо я была в коконе своих иллюзий, либо он избавлял меня от истины.

Меня вернули во дворец, но уже не в мою спальню, а в другое крыло, в полуподвал, где жила вся прислуга. Скорей всего мою комнату уже отдали его новой пассии. Рядом с его покоями, чтобы мог входить к ней и брать её, когда захочет. Как когда-то со мной.

Конечно условия для жизни отличались от таковых у наложниц Аша, но все же это нельзя было сравнить с тем кошмаром, который творился на заднем дворе в бараках нижних рабов. Еще одна мелкая ступень иерархии.

Здесь всем заправляла Альбина, высокая, полноватая смертная с длинными медными волосами и обильными веснушками на лиц, которое скорее было похоже на сплошное рябое пятно. Я узнала её — это та самая грубоватая баба, которая днем раньше сплетничала обо мне со своими подругами при мне же, осуждая меня. Когда Тиберий привел меня к ним, я снова увидела неприкрытую ненависть в их глазах. Они сменили несколько хозяев и уже ничего не боялись, они могли только презирать и ненавидеть, приспосабливаясь к любым условиям. Я слышала, как она недовольно ворчала, что теперь среди них будет болтаться шлюха, которая в немилости у хозяина, а значит его гнев может пасть и на них. Я понятия не имела, что она имеет ввиду и каким образом отношение Аша ко мне может навредить им, но видимо, это была лишь причина высказывать свое недовольство вслух.

Она ткнула мне в руки постельное белье и одежду, когда Тиберий оставил меня с ними и ушел. Теперь женщины осматривали меня с ног до головы, а потом Альбина усмехнулась и сказала:

— Ты худосочная оборванка, понять до сих пор не могу как так долго пробыла в его постели, чем приворожила его? Может ты ведьма?

Она обошла вокруг меня, а потом подперла пышные бока руками:

— Так вот, здесь тебе не верхние этажи, милая. Здесь вкалывают и отрабатывают каждый кусок хлеба, поняла?

— Конечно поняла, — огрызнулась я, — за кусок хлеба нужно вкалывать, пока другие отъедают зад на хозяйских харчах, имея доступ к пищевому складу.

Я видела, как покрывается красными пятнами ее лицо, она склонилась ко мне:

— Лучше не зли меня, ведьма.

— Не то что?

— Не то будешь драить только уборные и выносить помои. Работу здесь распределяю я.

— Страшно, — усмехнулась я. Ее б в бараки на заднем дворе, и она бы поняла, что такое страшно.

— С завтрашнего дня приступишь. Соринку увижу — останешься без ужина.

Ида, покажи ей комнату. Эй, белобрысая, вымоешься там и возвращайся на кухню, сегодня хоронят Лама — будет прощальная панихида, у нас много работы. Будешь увиливать нажалуюсь Тибу и узнаешь вкус плети н своей изнеженной коже.

Ида худощавая, высокая брюнетка с очень большими темными, бархатными глазами и тонкими губами. Она напоминала мне перепуганную и загнанную лань. Женщина повела меня по помещению с низкими потолками, освещая дорогу факелом.

— Ты не слушай её. Альбина неплохая. Она просто боится, что из-за тебя у нас будут неприятности.

— Какие? — тихо спросила я, следуя за ней и стараясь не отставать.

— Не знаю, но могут быть. Она уже давно здесь, с самого рождения. Знает Хозяина и его выходки. Она редко ошибается. В прошлый раз, когда сказала, что будут неприятности — так и было.

Потом резко повернулась ко мне:

— Из-за тебя.

Я остановилась, прижав к груди постельное белье и полотенце.

— Из-за меня?

— Да, он тогда сожрал несколько служанок, остальных забили до смерти. Говорили, что он разозлился из-за непокорной белокурой наложницы и сорвал зло на нас — рабынях.