Куйбышев - Илья Моисеевич Дубинский-Мухадзе

Самары, завтра пойдет 25 тысяч пудов зерна. Кроме того, Покровская коллегия получила новый наряд на 100 вагонов. Надо Вам до выезда из Саратова настаивать на скорейшем его выполнении.

Новости у нас следующие: сегодня на Восточном фронте взяты Верхнеуральск, Ирбит и Челябинск. Южная группа пока останется в прежнем виде под Вашим командованием, в дальнейшем превратится в Туркфронт, по-видимому, под командованием Фрунзе.

Н_о_в_и_ц_к_и_й: «Хорошо. Буду Вас ждать в Саратове».

Назавтра Ф_р_у_н_з_е из Симбирска Новицкому: «Относительно помощи Астрахани мною меры принимаются. Я вывожу в резерв фронта 21-ю дивизию, действующую на екатеринбургском направлении, и буду перебрасывать в район Саратов — Астрахань… Надо постараться поставить на ноги 22-ю дивизию. Возможно, что обстановка принудит бросить ее на астраханское направление. Об отдаче Астрахани не может быть никакого разговора. Товарищу Куйбышеву желаю всяческих успехов, думаю, что ему придется оставаться там очень недолго».

Тонкий волосок слишком натянут. С севера от Царицына рвутся кавалерийские корпуса Улагая и Мамонтова. Со стороны Гурьева наседают уральские и астраханские казаки. Из кизлярских степей — терские казаки, подкрепленные пехотными полками: апшеронским, ширванским, самурским с артиллерией. Окошко в Россию — узкую полоску железной дороги Астрахань — Саратов — долбят английские самолеты.

Фрунзе требует нанести контрудар. Срок жесткий — от друга можно требовать больше обычного — середина августа. Передавая приказ, Новицкий предупреждает: «Выполнять операцию придется Вам, Валериан Владимирович. В роли командарма-XI. Армии нет. Ее дважды формировали, дважды ликвидировали. Начинайте сызнова. Вы умеете… Я думаю, что мы сможем дать пополнение, но неодетое, невооруженное».

Куйбышев, Новицкий — в военном искусстве авторитеты неравные. Далеко не равные. Федор Федорович — блестящий выпускник Академии генерального штаба, мозг многих сражений, победоносных боев. Валериан Владимирович — детская влюбленность в Суворова, кадетский корпус, военные организации большевистского подполья, политический комиссар армии, группы армий. Партийная ответственность за все. За военных профессионалов не в последнюю очередь. Под оперативными приказами, диспозициями рядом подписи: Тухачевский — Куйбышев, Новицкий — Куйбышев. Каждый в своем качестве. Теперь иное. Теперь над планом контрудара склоняются два военачальника. Пробующий силы в условиях труднейших — и-маститый, заслуженный. Каждый со своими резонами, важными доводами. Признание Новицкого заключительное: «Я буду настаивать на предоставлении Вам полной оперативной свободы».

Оперативная свобода — возможность на свой риск, под свою ответственность — только свою! — сделать выбор. Берег Волги правый или левый? На каком берегу наращивать силы, переходить в наступление?

На левом, наподобие кровеносной артерии, — полоска железной дороги. Бои за господство непрекращающиеся. G конницей и пластунами Улагая. Напоминание Новицкого: «Возможный успех противника на левом берегу, в районе слободы Владимировки и станции Баскунчак, будет иметь чрезвычайно серьезные последствия, принимая во внимание чувствительность сообщения Астрахани с севером».

Левый берег, конечно, необходим. Но… Кратчайший путь в тыл царицынской группировки белых по правобережью. Можно бы перехватить коммуникации Кавказской армии Врангеля. У Черного Яра самой природой приготовленный плацдарм для броска… Новицкий, теребя усы, говорил: «Если Вы поручитесь за безусловную безопасность района Владимировка — Баскунчак, то, несомненно, действовать по правому берегу Волги гораздо выгоднее, хотя бы по одному тому, что не придется форсировать реки, что представляет собой чрезвычайную трудность. Но едва ли такое поручительство Вы сможете дать».

Едва ли… Поручительство!..

На исходе ночи бессонной Куйбышев приходит к Кирову. С планом боевых действий. На правом берегу, предпочтительном. Во фланги и тыл Кавказской армии Врангеля. В общем направлении на Сарепту и станцию Тингута — подступы, близкие к Царицыну. Тогда и 10-я армия Южного фронта получает реальную возможность со своих оборонительных позиций двинуться вперед. На Царицын с севера.

А в гарантию левому берегу астраханцы в августовских жестоких схватках громят белоказачьи полки у Пологого Займища и Капустина Яра, при станции Сайхин. Опрокидывают, гонят прочь в кровопролитном бою за слободу Житкур. Железнодорожная линия очищена. Полная неприкосновенность поездам российским от Москвы до устья Волги.

Изредка дело обходится без огня, рубки, жертв. Побеждает правдивое слово — большевистское. Эпизод, рассказанный сотрудником армейского политотдела, волжанином Петром Шамшиным. К правому берегу Волги со стороны кизлярских степей подошел новый отряд белогвардейцев. Свободных сил для отпора нет, с других участков фронта пополнение вызвать нельзя. Как быть? Куйбышев позвал коммуниста Василия Тронина, хорошо известного ему по работе в Самаре. В прошлом, более давнем, Тронин — учитель. Характера спокойного, живого, быстрого ума. О чем-то переговорили с глазу на глаз. И поскакал Василий наметом. В сторону белых.

Добрался. Подал старшему офицеру пакет — предложение о сдаче отряда. Тот ошалел. Молча, ничего не говоря, вытолкал Тронина за дверь.

Парламентер все-таки решил не торопиться с отъездом. Расположился со своей лошадью под деревом, развязал торбу, стал закусывать на виду у солдат. Мимо прошли два человека, шепнули, что им желательно переговорить — будут ждать его чуть подальше, на дороге.

Выждав немного, Тронин вскочил на коня. Проехав с полкилометра, поравнялся с солдатами. Теперь их было трое. Они сообщили, что сами они бедняки, стоят за Советскую власть, двое из них — коммунисты, служат у белых по заданию партии. Отряд, сказали они, находится на краю полного развала, люди воевать не хотят. Но сдаваться боятся: много наслышались о том, что большевики расстреливают пленных.

— Просим вас, — заявили солдаты, — привезти нам листовки с ручательством командования Красной Армии в том, что всем сдающимся в плен будет сохранена жизнь.

Тронин обещал выполнить их просьбу. Условились о времени и месте следующей встречи.

Вернулся в Астрахань, доложил Куйбышеву о результатах поездки. Командарм тут же написал нужную листовку-пропуск. Гарантировал солдатам, сложившим оружие, сохранить жизнь. А там как угодно — или с богом по домам, или в воинское товарищество, защищать Россию, свободу, своего брата трудящегося.

Листовки в считанные часы отпечатали. Тронин уложил их в переметные сумы. Двинул к месту встречи. Его нетерпеливо ждали.

Дня через два к Астрахани под белым флагом подошел отряд с оружием и повозками. Более полутора тысяч человек. Лишь немногие офицеры скрылись в кизлярских степях.

Еще из занятий Куйбышева-командарма.

Тридцатое июля — первый астраханский день Валериана Владимировича. Второе-третье августа — с Новицким план предстоящей операции, контрудара. Шестое — с полдня очередное нападение английских аэропланов. Программа обычная. Первый разбойный заход на скаковое поле, приспособленное под стоянку дырявых, залатанных «фарманов» и «ньюпоров» астраханской авиации. Потом пристани, корабли у причалов. На обратном курсе обстрел из пулеметов и легкая бомбежка центра города. Вовсе неожиданная поправка Валериана Владимировича. В воздух подымаются три советских самолета. Изношенные, тихоходные машины лезут на рожон. Не щадя себя, ввязываются в бой. Наседают. Чего доброго, пойдут на таран.