Куйбышев - Илья Моисеевич Дубинский-Мухадзе

«Куйбышев пришел быстро. Веселый, что-то негромко напевая, он присел около стола. Михаил Васильевич молчал. Не начинал беседу и Куйбышев.

— Так вот, друг мой, — наконец сказал Фрунзе, — придется мне ненадолго отлучиться.

— Не согласен, категорически не согласен! — делая недовольное лицо, сердито проговорил Куйбышев. — В такой тяжелый момент командующий фронтом должен быть на фронте.

— Что случилось? — забеспокоился Михаил Васильевич. — Почему я ничего не знаю?

Куйбышев расхохотался.

— Я пошутил. Завидую, страдаю, по мне… — Куйбышев развел руками… — всегда не везло. Вы поедете в Москву, а я…

— Ну, Валериан Владимирович, — ласково сказал Фрунзе, — вы едете в Туркестан. Там солнце, цветы, кишмиш. Сладкий-пресладкий кишмиш. Вы в жизни нс ели такого. Наконец, если английские сэры позволят вам, вы там будете писать стихи, — весело обнадежил Фрунзе.

— Это только и успокаивает: кишмиш и стихи, какая прелесть!.. — подхватил Куйбышев.

На другой день Фрунзе, расцеловавшись с Валерианом Владимировичем, уехал в Москву. Куйбышев в сопровождении Новицкого выехал в Туркестан».

Ох, не был Валериан Куйбышев две недели назад в Москве, пе стал бы так говорить!

Приходится просить в Центральном государственном архиве Октябрьской революции помянутую записку секретаря Президиума ВЦИК. Хорошо знакомый почерк Авеля Енукидзе. Красными чернилами на листке желтоватой бумаги в одну линейку:

«Варлаам!

Оставляю тебе постановление об учреждении Туркестанской комиссии.

За ним придет к тебе т. Элиава. Относительно текста постановления созвонись с Ильичем.

Оставляю тебе и штамп Калинина.

АЕн… (дальше росчерк) 8/Х».

Первая мысль — описка. Варлаам — Валериан! Что-то мало общего. И фраза заключительная… По какой надобности Енукидзе оставит Куйбышеву штамп Калинина? Перечитываю записку сызпова. Предельно разборчиво: «Варлаам».

Варлаам?! Ну да, Варлаам Аванесов, член Президиума ВЦИК, его первый секретарь. Он продолжает время от времени заменять Енукидзе.

Крест-накрест перечеркивается желанная версия. Восьмого октября Куйбышева в Москве не было. Созваниваться с Ильичем не ему. В ущерб Валериану Владимировичу. Не пришлось бы потом в Туркестане пе раз, не два открывать порох заново. Хотя Лепин готовых рецептов давать не стал бы. Не в его духе. Размышляя о судьбах Востока, где «большая часть — крестьяне со средневековой эксплуатацией», Владимир Ильич пишет на реферате иранского коммуниста А. Султана-заде: «Об этом надо подумать и поискать конкретных ответов».

Подумать и поискать… «Позвольте мне обратиться к вам не в качестве Председателя Совнаркома и Совета Обороны, а в качестве члена партии», — первые строки письма Ильича коммунистам Туркестана.

«Установление правильных отношений с пародами Туркестана имеет теперь для Российской Социалистической Федеративной Советской Республики значение, без преувеличения можно сказать, гигантское, всемирно-историческое.

Для всей Азии и для всех колоний мира, для тысяч и миллионов людей будет иметь практическое значение отношение Советской рабоче-крестьянской республики к слабым, доныне угнетавшимся народам.

Я очень прошу вас обратить на этот вопрос сугубое внимание, — приложить все усилия к тому, чтобы… установить товарищеские отношения к народам Туркестана, — доказать им делами искренность нашего желания искоренить все следы империализма великорусского…

Я был бы очень благодарен, если бы мне вы ответили на это письмо и сообщили о вашем отношении к делу».

Одно твердо, одно незыблемо. Весной девятнадцатого на съезде партии Ленин — докладчик о новой программе коммунистов: «Нет вещи хуже, чем недоверие нации!»

…Самара провожает Куйбышева слякотью, мокрым снегом. Под Актюбинском схватка жестокая, трехдневная с пургой. Ташкент одаривает солнцем с щедростью восточной. Сроки, масштабы, обычаи — другие.

Край безграничных пространств и постоянного присутствия истории. Истории, расцвеченной именами Кира, Александра Македонского, Тимура, легендами, памятниками, развалинами. Необузданные реки, зыбучие пустыни величиной с европейские государства, многоликие тысячелетние горные кряжи со снежными вершинами, превосходящими все пики Европы и Кавказа.

По, делению административному бывшее Туркестанское генерал-губернаторство — области Сырдарьинская, Самаркандская, Ферганская, Семиреченская, Закаспийская. Также эмирство Бухарское, ханство Хивинское. Под небом, безоблачным в течение большей части года, тридевять языков. Горожан куда меньше, чем кочевников.

В дневнике последнего генерал-губернатора Куропаткина: «50 лет мы держали туземцев в стороне от развития, в стороне от школы и русской жизни». Дневник для публикации. Желательно перышки сколько возможно почистить. Подлости главной не касаться. Того, что в ранг высокой государственной политики возведено постоянное разжигание национальной, племенной вражды. Что золотым дождем орошаются силы, на взгляд непосвященного, противоборствующие. В самом деле друг друга заботливо питающие — шовинизм великодержавный и национализм местный. Устои классические колониальной власти.

Порушить устои, вызволить миллионы и миллионы угнетенных в состоянии единственно революция. Российская революция. Закон неизбежный, от экспансионистских устремлений дома Романовых и могущества военной администрации Туркестана вовсе не зависящий. Присоединение земель Средней Азии к России в шестидесятых годах XIX столетия было и приобщением к революционной борьбе народов России. Сюда, в Россию, все быстрее, решительнее перемещался центр международного революционного движения.

Со счетов не сбросить — история таких вольностей не прощает — и того, что присоединение к России (туркмены и киргизы это сделали добровольно, остальные подчинились силе оружия) прекратило опустошительные феодальные войны. В значительной мере уничтожило рабство. Несколько ускорило развитие производительных сил края. К древним караванным путям добавилось около трех тысяч железных дорог, Амударьинское речное пароходство…

Октябрьская революция колониальные устои рушит начисто. Предстоит средневековью туркестанскому многослойному капитализм вовсе миновать. От отношений феодальных двинуться в социализм. Впервые в мире. В условиях для коммунистов совершенно новых. Нет рабочего класса, нет его извечного антагониста — капитала. Большая часть населения — крестьяне со средневековой эксплуатацией.

Сообщение Куйбышева, едва ли не самое первое по прибытии в Туркестан: «Москва Цека коммунистов. Предстоит грандиозная работа по реорганизации всего советского и партийного аппарата в условиях необычайно сложных взаимоотношений разных национальностей и общественных деятелей».

На правах соседей, равноправных, независимых, в Ташкенте три партийных центра — Краевой комитет РКП (б), Краевое бюро мусульманских коммунистических организаций, Краевой комитет, иностранных коммунистов из бывших военнопленных. Соседи как соседи. Когда при встрече улыбка широкая, когда губы поджаты. Не обходится также без националистической струнки, до времени прйтаив-шейся. Чуть что, дает себя слышать. Едва различимо, потом громче, явственнее.

Охотников поиграть на фальшивой струне предостаточно. Свои, внутренние, и закордонные. Из миссий военно-дипломатических, торговых, просто разведывательных. До крайности напуганных, как бы искры туркестанского пожара не перепали на крыши в Индии, Афганистане, Персии, Кашгаре…

Годы спустя, на вынужденном досуге, начальник штаба заговорщицкой «Туркестанской Военной организации» полковник Зайцев поделится: «…истинной целью и намерениями миссии Великобритании было подготовить и организовать вооруженное восстание в Туркестане против Советской власти, снабжать повстанческие отряды деньгами и оружием из ближайших английских баз… Миссия имела широкие права и полномочия по осуществлению этих задач».

За все заботы услуга небольшая. После