Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой - Александр Колмогоров

Дождаться этого Филимону Степановичу не довелось. Ещё 9 июня 1892 года на думском заседании его кандидатура, наряду с И. Е. Решетниковым и сыном Александром, была включена в состав депутации для принесения благодарности князю-покровителю Г. С. Голицыну. Но 28 января главного кожевенника Тюмени, только что отметившего свой 69-й год рождения, не стало… Схоронили его на самом старинном в Тюмени Заречном кладбище подгородной деревни Парфёновой — месте упокоения кожевенных династий Решетниковых, Шуваловых, Кузнецовых, Кочневых… Прямой дороги к погосту через речную пойму в то время ещё не существовало, и после отпевания в Вознесенско-Георгиевском храме скорбная санная процессия медленно двинулась берегом Туры вверх по её течению мимо заснеженного Колмогоровского сада. Через год на могиле отца сыновья установили невысокий, из массива серого мрамора памятник с венчающим его металлическим крестом.

Со смертью 1-й гильдии купца и главы семейства, замыкавшего на себе юридические вопросы управления пароходством, торговлей и недвижимостью, семья Колмогоровых заявила себя в качестве наследников дела незабвенного мужа и родителя.

Старший сын Филимона Иван, сохранявший по существующему законоположению наследование купеческого звания и прав отца, не мог рассматриваться семьёй всерьёз по причине своего слабоумия, излишней религиозности и пристрастия к питейному пороку. По формальной причине — «за не объявлением капитала» — он был исключён из купеческого сословия[288]. Братья Александр, Фёдор и Григорий ещё в 1879–81 годах вышли из него, став действительными студентами.

Формой управления семейной собственностью, устроившей всех, стал 2-й гильдии Торговый Дом «Ф. С. Колмогорова Наследники» в составе потомственных почётных граждан: купеческой вдовы Парасковии Фёдоровны; действительного студента Фёдора Филимоновича; коллежского секретаря в отставке Григория Филимоновича; надворного советника Александра Филимоновича.

При этом членами-распорядителями ТД значились Фёдор и Григорий[289]. Пароходство семьи стало носить название «Братья Колмогоровы». На 1900 год ТД по заявленному капиталу в 150 тысяч рублей числился уже по 1-й гильдии[290].

Летом 1893 года городское купечество, поощряя коммерческие инициативы обывателей через имущественные залоги, инициировало открытие в Тюмени собственного ломбарда[291], устав которого был утверждён ещё 30 декабря 1891 года. Среди кредиторов заёмных средств (15 500 рублей) на «раскрутку» нового финансового учреждения вместе с И. И. Игнатовым, А. Г. Молодых, И. П. Колокольниковым и другими мы встречаем и Г. Ф. Колмогорова.

С конца 1894 года в элиту избранного общества входит и А. Ф. Колмогоров. По постановлению избирательного собрания городской думы от 4 ноября он не только становится её гласным на очередное четырёхлетие, но с 27 ноября получает право замещать председателя на случай непредвиденных обстоятельств (утверждено Тобольским губернатором 3.12. 1894 г. за № 837).

На 1895 год приходится очередная реконструкция моста через Тюменку. Ещё в 1728 году безвестные тюменские строители возвели здесь вровень с берегами Бабарынки деревянное чудо — длиной в 76 и шириной в 4 сажени на «городнях» (высотой почти в 10 саженей), изображение которого донёсла до наших дней гравюра Н. А. Саблина по рисунку художника от 1742 года. Не отважившись на повторение дерзновенного проекта, городские инженеры, тем не менее, использовали их опыт. Новый мост был построен под наблюдением А. Ф. Колмогорова хоть и в овраге, с сохранением Благовещенского и Никольского взвозов, но на более прочных кирпичных опорах и простоял до… 1993 года, когда новые стальные пролёты легли несколько выше хорошо сохранившихся до наших дней колмогоровских устоев.

«Сибирские очерки» и «Новое Время»

«Двадцать лет назад» вместе с другими рассказами Н. А. Лухмановой вышли отдельным изданием в С.-Петербурге в конце 1894 года. Если журнал «Русская школа», отметив талант автора и несомненную правдивость самих воспоминаний, признал, что девочки зачитываются ими до увлечения, то отзыв Н. К. Михайловского на рассказы был несколько иным.

Едкий рецензент, определив их жанр «исторьетками из области адюльтера или, по крайней мере, флирта», лишь мимоходом заметил, что они не лишены занимательности и верных психологических наблюдений, что, впрочем, в его устах звучало некоторым авансом на будущее для состоявшейся дебютантки.

Хлопоты о подготовке к изданию первой своей книги чередовались у Надежды Александровны с работой над черновыми набросками серии очерков об увиденном и пережитом в Тюмени. Беседы с мастером уральской прозы лишь укрепили её в этом намерении. Работа шла очень быстро, и первые главы «Очерков из жизни в Сибири» увидели свет уже в первых номерах «Русского богатства» за 1895 год[292].

Приняв рукопись к изданию, скупой на признание чужого успеха Н. К. Михайловский не удержался и прислал записку: «Вы не имеете понятия о том, как талантливы. Вы написали большую вещь».

Коллеги же по «Новостям» были более эмоциональны в выражении «симпатий» к писательнице, ещё раз подтвердившей своё литературное имя: «…Со змеиным шипением зависти и клеветы убеждали сознаться: кто писал, у какого ссыльного студента, когда и где купила записки?!»

…Чувствуя, что придётся расстаться с Новостями, написала небольшой рассказ «Первенец» и отправилась в «Новое Время». Несла, прижимая к себе, как счастливая мать своего ребёнка, чтобы затем… подбросить в квартиру А. С. Суворина. Подошла и опустила в ящик на двери «для писем и пакетов». Прошла неделя. Прихожу на работу и застаю весь наш муравейник в волнении. На меня накинулись. Кассир — зять Нотовича: Как! Вы работаете в двух газетах? Думаете, это может понравиться Осипу Константиновичу? Сам Нотович поздравил весьма ехидно…

В течение октября 1894 — апреля 1895 в «Новом Времени» появился целый букет новых рассказов писательницы[293], замеченных читающей публикой.

Из письма от 16 февраля 1895 года к А. П. Чехову его многолетней поклонницы Е. М. Шавровой: «…Читали ли Вы рассказы Лухмановой в „Новом Времени“? Как их находите?…»[294] Нам неведомо мнение известного писателя на сей счёт, но в фондах Дома-музея А. П. Чехова в Ялте сохранилась выписка Антона Павловича об отправке в созданную им Таганрогскую городскую библиотеку одной из книг рассказов Надежды Александровны.