Почувствуй это снова - Ольга Вечная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он чуть отстраняется, я же не могу справиться с охватившими эмоциями и выпаливаю первое, что приходит на ум:
– Матвей, ты мой самый лучший друг.
Он кивает. Слегка улыбается.
– Мы справимся.
И я понимаю, что мы действительно справимся. Как бы там ни было. Как лучшие друзья.
Но я хочу большего.
– Повторить чай? – спрашивает подошедший официант.
Наверное, чая и тортика недостаточно для того, чтобы столько времени сидеть в этом кафе.
– Да, пожалуйста, – говорит Матвей, слегка растеряно. Мы давным давно не говорили откровенно и оба были неготовы к внезапному вторжению.
– Может быть еще что–нибудь? Какой–нибудь салат? – Настырная вежливость бесит чрезмерно!
– Юля, хочешь есть? – спрашивает Матвей. – Ты голодная?
– Нет, я еще этот торт не доела. А ты?
– Я ничего.
– Вы уже час сидите с чаем.
– Какой–нибудь салат с курицей, – поспешно соглашается Матвей.
– «Цезарь» подойдет?
– Да.
Официант, наконец, удаляется, я возвращаюсь на свое место, беру ложечку и начинаю есть. Губы горят от скупых дружеских поцелуев. Кожа горит везде. Я заедаю сладким кремом горечь накопившегося сексуального неудовлетворения.
Не знаю, что чувствует Матвей, а из меня будто душу наружу вытащили.
– Вкусно так. Хочешь попробовать? – вдруг спохватываюсь перед тем, как поднести очередную ложку ко рту. Она зависает в воздухе.
– Нет, спасибо, – быстро говорит Матвей. – Лопай.
– Да ладно тебе, не брезгуй, – отшучиваюсь. – Мы ребенка сделали вместе, капля моей слюны тебя не испортит, – широко и ослепительно улыбаюсь.
Он усмехается.
– Это новость всё еще шоковая.
Тянется и открывает рот. Облизывает мою ложку, не сводя с меня глаз. Боже.
Следом я делаю то же самое. Облизываю за ним.
Пялимся друг на друга. В следующую секунду мы либо начнем целоваться, либо он отвернется.
Он отворачивается и говорит:
– Тяжелое похмелье. Не обращай внимания, немного подвисаю.
Я говорю в ответ:
– Если я перееду к тебе, то в какой комнате буду жить?
– В большой, – отвечает быстро, словно уже думал об этом раньше. – В смысле, в бывшей родительской. Там ни разу не делали ремонт, нужно будет всё изменить. Мебель выбросить, купить новую. Что там нужно для детской.
Насколько я знаю, в этой комнате никто никогда не жил. Хотела Лида, бывшая девушка Павла. Но Матвей не разрешил. Ему было двенадцать, и они ругались в пух и прах.
– Матвей, ты точно будешь не против? – спрашиваю осторожно.
– Совершенно нет. Это лучшая комната в квартире.
– Да, но... мне бы хватило и поменьше. Ребенок, по крайней мере первое время будет занимать мало места.
– Ерунда. Можем, кстати, на днях смотаться ко мне, подумать, как что сделать. У меня уже крутятся мысли.
Скрываю волнение, сделав несколько глотков чая.
– Похоже на план? – спрашивает он, легонько толкнув плечом. Разряжая обстановку.
– Вполне, – соглашаюсь я. Матвей хочет уступить мне комнату своих родителей, в которую прежде вход был запрещен.
– Вот и не реви больше. С тебя список для ребенка. И для себя самой. Я пока подумаю, где еще можно подработать. Когда подобьем расходы, скажем твоим и моим. Ориентировочно в выходные.
– Хорошо.
– Всё нормально?
– Немного разнервничалась. И... Матвей, не спеши. Мне подумать надо. Не представляю, как заявлю папе, что собираюсь от них переехать. К тебе. Может не в эти выходные, а хотя бы следующие. Или уже в январе.
– Мы с легкостью перебьем эту новость тем, что тебе рожать в июле.
Смеюсь в голос!
– Ладно, – примирительно добавляет Матвей. – Если мы будем иногда вот так же откровенно разговаривать, наверное, это обоим пойдет на пользу.
– Согласна.
Фух! Кажется, мы всё делаем как взрослые адекватные люди, которые столкнулись с проблемой. Но не успеваю я как следует порадоваться и погордиться успехами, как Матвей вдруг спрашивает значительно тише:
– Юля, мы его зачали тогда в клубе в кальянной, верно?
Застываю. Он тоже. Судя по всему этот вопрос вырвался сам собой. Сегодня мы его не планировали, как и ребенка.
Матвей быстро и якобы равнодушно добавляет:
– Я прикинул, посчитал. Не ошибся?
Настроение резко меняется. Адекватность и рассудительность лопаются как передутые шары. Перестарались новоявленные родители. Мы бросаем друг на друга безумные взгляды. Оба прекрасно помним, какими ревнивыми и до одури влюбленными можем быть. Мучительно–болезненное прошлое нагоняет и накидывает аркан на шею. Детали всплывают в памяти, пираньями жрут на живую.
– Думаю, не ошибся, – говорю я четко.
– Понятно.
Матвей выглядит спокойным, нейтрально улыбается, но я отчетливо понимаю, что внутри него буря, отголоски которой искрами падают на меня и жгут. Жгут. Жгут. Нужно продолжать говорить. Не оставлять эти темы закрытыми.
– Я очень жалею, что была выпившей. Не сильно, но всё же была. Надеюсь, это никак не отразится.
– Уверен, что нет.
– Мы с тобой ссорились сильно. Страшно вспоминать.
– Это тоже вряд ли отразится, – он отмахивается.
Буря становится сильнее. Набираюсь смелости и шепчу:
– Матвей, ты ведь не сомневаешься, что это твой ребенок? Если нужно, мы можем сдать тест. Если тебе будет спокойнее.
Он чуть отшатывается, но берет себя в руки и брякает в прежней легкой манере:
– До этого момента и не думал сомневаться. Шучу, Юль. Всё в порядке.
