Хождение во власть - Анатолий Александрович Собчак

фронт, люди были воодушевлены предстоящими переменами, и на подобные „мелочи“ мало кто обращал внимание.

Начиналась первая парламентская осень. Я проводил почти все время в Москве — работал в комитете по законодательству и участвовал в работе сессии Верховного Совета СССР, а в Ленинград приезжал лишь на выходные, И чем дальше, тем громче звучало в разговорах: позиция обкома не изменилась ни на йоту, травля неформальных организаций продолжается. Ничего не изменилось ни в работе исполкома, ни в крупных промышленных и управленческих структурах.

Мне это говорило лишь об одном: сам того не предполагая, аппарат власти готовит новое свое поражение на весенних выборах народных депутатов России и Ленсовета. И победа демократических сил обещает быть еще более внушительной, чем весной 1989-го.

Что-то, впрочем, понимала и городская власть. По своим депутатским заботам общаясь с районными и городскими руководителями, я видел растерянность и страх и в их лицах. Из-за этого страха общение каждый раз оказывалось непредсказуемым. Моему избирателю председатель исполкома мог заявить: „Ваш вопрос пусть решает ваш Собчак!“, а через неделю от него же раздавался звонок с нижайшей просьбой: не нужно ли решить какой-либо вопрос, нет ли у Вас, Анатолий Александрович, вопросов к нам?..

И хамство, и угодливость свидетельствовали: власть в растерянности, чиновники в панике.

Что-то должно было случиться, но что — никто не мог угадать.

Тут-то и грянул гидасповский митинг 22 ноября.

Что ему предшествовало?

7 ноября 1989 года Ленинградский народный фронт вышел на демонстрацию отдельной колонной, и вся Гороховая (пока улица Дзержинского) была занята 30-тысячной демонстрацией демократических сил. Кроме ЛНФ в колонне шел „Мемориал“ и Ассоциация избирателей. А начинали шествие народные депутаты СССР.

Может быть, поэтому власти и решили ударить с тыла: когда передние уже прошли мимо трибуны с улыбающимся на ней Борисом Гидасповым, милиция отсекла хвост колонны; человек 100–150, теряя лозунги и плакаты, были вытеснены на Невский, но повели себя весьма достойно: в драку никто не кинулся. Их продержали минут двадцать, затем оцепление расступилось. Кто отдавал приказ, так и осталось тайной, но смысл провокации весьма понятен.

В интервью „Вечернему Ленинграду“ заведующий идеологическим отделом обкома. Воронцов заявил: „Если вас интересует, были ли какие-либо инциденты во время шествия, то их не было“. А о том, что было, вскоре, наверное, позабыли и сами участники шествия. Замечу — официально разрешенного властями.

10 ноября на телеэкранах страны впервые появилась легендарная Нина Андреева: она согласилась дать интервью программе „Взгляд“. Интервью тут же превратилось в монолог: Андреева говорила о вышедших на политическую сцену дельцах „теневой“ экономики, только и жаждущих, что погибели социализма.

В тот же день та же ленинградская „Вечерка“ рассказала о пленуме Василеостровского райкома партии, потребовавшего созыва „чрезвычайного партийного съезда“. Резолюция первым секретарем райкома Н. Кораблевым, видимо, была заготовлена заранее, она, как по мановению, возникла в его руках, когда секретарь парткома Всесоюзного научно-исследовательского геологического института имени А.П. Карпинского, человек весьма демократических убеждений, предложил идею „чрезвычайки“. Это говорит только о том, что консерваторы для достижения своих целей умело могут использовать и неуемную энергию некоторых „демократов“.

13 ноября под проливным дождем Василеостровский райком провел репетицию „митингового путча“ — малый, районный, „коммунистический“ митинг. Названо это было „собранием партийного актива“. Ораторы вещали с балкона Дворца культуры имени Кирова, и речи их мало чем отличались от монолога Нины Андреевой.

Видимо, организаторам показалось, что эксперимент удался.

15 ноября „Ленинградская правда“ под рубрикой „Позиция“ печатает программную статью секретаря обкома КПСС Ю. Денисова. Называется она „Кому выгоден кризис?“.

Денисов просто и без затей перепевает Нину Андрееву:

„…Речь идет о легализации и выходе на открытую политическую арену дельцов „теневой“ экономики, в руках которых уже сегодня сосредоточено около 500 миллиардов рублей“. И еще: „Уже сегодня они имеют немало защитников среди публицистов, ученых, законодателей. Но это лишь начальная стадия“.

Были в той статье и более глобальные обобщения:

„Материальная и психологическая неустроенность усугубляется во многом бездумной и поспешной переоценкой исторических фактов и ценностей, путей развития страны, разрушением образа Родины, отказом от доставшихся с таким трудом духовных идеалов“.

По Денисову, следовало, что кризис в обществе выгоден деструктивным силам — народным фронтам, представляющим интересы „теневой“ экономики. Мимоходом говорилось и о выходе из кризиса, даже называлось лекарство: „…введение военного положения“. Мол, это не панацея, но „средство, облегчающее проведение реформ, позволяющих преодолеть кризис“.

Денисов на этом, впрочем, не останавливался. Поскольку военное положение еще не гарантирует политической победы, он предлагал „для утверждения подлинного плюрализма мнений и гласности“ дать первичной парторганизации право отзывать любого депутата-коммуниста, который состоит в ней на учете.

Другими словами, Денисов размышлял о механизме разгрома депутатского корпуса, ибо более 80 процентов его составляли коммунисты.

Самое печальное, что мало кто в городе, а тем более в стране, обратил внимание на эту статью, по сути намечавшую контуры плана государственного переворота.

21 ноября начался совместный пленум Ленинградского обкома и горкома КПСС. На нем был освобожден первый секретарь горкома А. Герасимов, и Б. Гидаспов занял оба кресла партийных руководителей Ленинграда — и области, и города.

Вот произнесенные им на том пленуме слова. Причем это не выступление в прениях, не ответы на записки. Это строки доклада, в самом названии которого уже звучал вызов: „За социалистические идеалы перестройки“.

„…Часть коммунистов (в том числе и в высшем эшелоне партийного руководства) отстранение наблюдают, как идет процесс массированного целенаправленного размывания социалистических идеалов…

Мы перестанем быть сами собой, если поступимся нашими социалистическими ценностями, позволим яростным псевдодемократам дурачить людей сладенькими сказками о „народном капитализме“, безграничной демократии и беспартийной гласности…

Псевдодемократической дубиной громят всех, кто осмелится высказать инакомыслие, нагнетаются представления о неизлечимости нашего общества…

Сознание людей одурманено образами вездесущих бюрократов, аппаратчиков, шовинистов, сталинистов, антисемитов…“

Ленинградский народный фронт был обвинен в тайном плане демонтажа социализма и капитализации общества. Вновь прозвучали цифры, выдуманные на московском профсоюзном митинге в Лужниках 5 октября 1989 года: якобы в стране пять процентов вкладчиков сбербанков владеют 80 процентами сумм всех вкладов. Намекнул докладчик и на то,