Бульдог. Экзамен на зрелость - Константин Калбазов

Гостей оказалось четверо, те, кого, собственно, и ожидал Петр. Остерман, канцлер и ведает делами императорской канцелярии, являясь первым советником. Ягужинский, генерал-прокурор, главенствует в Сенате, на который нынче легла вся полнота власти, пока Петр Алексеевич вместе с супругой изволят быть в отъезде. Князь Трубецкой, ныне ведающий военной коллегией, куда же без него, коли война с турками в разгаре. Ну и Ушаков, без этого Петр и вовсе как без рук.

Разумеется, император доверял тем, кто вместе с ним делил всю ношу власти. Не сказать, что безгранично, от прежней юношеской наивности и непосредственности не осталось и следа, но все же доверял. Если во всех окружающих видеть только врагов, при первой же возможности готовых вцепиться тебе в глотку, то и жить не стоит.

Вернее, долго так не протянешь. Либо сгоришь, либо подозрительностью и, как следствие, расправами восстановишь против себя всех окрест. А врагов у Петра и без того хватало. Чуть не все помещичье дворянство волком смотрит. Промышленникам тоже не по нутру терять прибыли, выплачивая жалованье наемным рабочим. Да много еще каких иных внутренних проблем. Так что люди, на которых можно положиться, необходимы как воздух.

Понимая, что Анна потом изведет его расспросами, Петр решил обождать с делами, пока она не приведет себя в порядок и не выйдет к гостям. Он не разделял расхожего мнения, что жена должна подальше держаться от дел мужа, тем более Анна давно доказала, что обладает весьма практичным умом, а потому он был готов прислушиваться к ее советам. Мало того, он и рассчитывал на ее советы, так как она могла взглянуть на проблему как бы со стороны. И наконец, уж в ком в ком, но в ней он мог быть уверенным до конца. Вот в это верилось без каких-либо оговорок.

Они успели утолить голод, и, так как император решил обождать с делами, гости не преминули пройтись по поводу молодоженов. Мол, государство в опасности. Турок на южных рубежах шалит, на северных швед зубы скалит, а государь пропал. С фотогенными лампами уж все уголки необъятной империи облазили, а найти не могут. И что делать бедным подданным, ума не приложат.

Выразили надежду, что государь все же в поте лица трудится на благо всенародное. Уж и так и эдак старается, дабы вселить в сердца подданных своих уверенность в завтрашнем дне. И труды те не напрасные, так как в час положенный возрадуется богоизбранный народ, осчастливленный рождением законного наследника.

Словом, Петр уже и пожалеть успел о своем решении дождаться жену, поэтому ее появление воспринял как избавление. Хм. Рано обрадовался. Как ни старалась Анна, но ни с мокрыми волосами, ни с ярким румянцем, ни со взглядом она ничего поделать не смогла. Гости дорогие и без того подозревали, что молодые с нетерпением ожидали их прибытия, но едва увидели ее, как сразу же в этом уверились еще больше.

– Кхм… Господа, может, все же сжалитесь над молодыми. Эдак Петр Алексеевич и о делах государственных позабудет, станет над кознями умышлять, дабы устроить нам достойную месть, – всячески стараясь справиться с охватившим его весельем, все же заступился за государя Трубецкой.

Молодец, генерал. Быть тебе фельдмаршалом. Ну, во всяком случае, направление верное, а там поглядим. А то эти старички не на шутку разошлись и никак не желают утихомириться. Н-да-а. В том-то и дело, что старики.

Вон Ягужинский, вроде и моложе всех, а как сдал за последнее время. Доктора в один голос твердят, что кабы он продолжал вести прежний образ жизни, так, может, и отпели бы уже. Врут, наверное, но уж помощник из него был бы никакой, это точно.

Ввиду того что время все же военное, ну и учитывая заступничество, решили начать с президента военной коллегии. Если кратко, то дела обстояли следующим образом.

Турки планировали взять реванш за поражения прошлого года. В Констанце начала собираться эскадра и армия. Силы выходили изрядными настолько, что турки планировали сразу два удара: при поддержке флота – по Аккерману и по Бендерам – тут уж силами только армии.

Однако командующему Черноморским флотом адмиралу Бредалю удалось слегка поумерить турецкий пыл. По его команде флот, каким бы смешным он ни выглядел со стороны, снялся с якорей и двинулся к Констанце. При этом адмирал прихватил с собой один из прамов.

Эти плавучие артиллерийские батареи Петр вообще не держал за суда, а потому поначалу хотел их просто пустить на дрова. Но Бредаль отговорил. Во-первых, польза от них какая-никакая, а будет. Во-вторых, они могут послужить транспортом, с которым можно будет доставить и орудия, и припасы, и людей.

Так оно в итоге и вышло. Но кроме этого, когда с них были сняты орудия для установки батарей в крымских портах, сами прамы превратили в блокшивы, плавучие казармы. Но вот одному из них пришлось опять вспомнить о своем военном предназначении.

Приблизившись к Констанце и встав на якоря вне досягаемости береговых батарей, Бредаль, а вернее капитан Аничкин, начал обстрел своими ракетами порта и города. Вообще, изначально ракеты не планировалось использовать против флота. Уж больно точность у них низкая. Однако данный вопрос пересмотрели.

Как часто это бывает, во всем повинен случай. После взятия Очакова армия двинулась далее на запад, имея своей целью Бендеры. В захваченной же крепости остался незначительный гарнизон из пары ландмилицейских полков да полка казаков.

Солдаты занимались восстановлением крепости. Казачки шерстили округу, вылавливая татар и поставляя их в лагерь военнопленных. Его также охраняли казаки. Уж кому-кому, а им к обращению с полонянами не привыкать.

И вот в эту идиллию решили вмешаться турки. Причем не абы как, а в составе сильной эскадры. Вместе с галерами около сотни вымпелов да двадцатитысячная армия на борту. Весьма весомый аргумент.

Комендант крепости генерал Румянцев, оставленный там ввиду недовольства им Петра, приготовился дать решительное сражение. Поэтому, когда к нему прибыли с посланием от паши, он ответил, что готов рассмотреть условия капитуляции турецкой эскадры и армии. В противном же случае уничтожит их. Турки подошли к его словам со всем вниманием и дали сроку одуматься до утра.

Словом, все уже готовились принять смерть и обряжались в белое, когда к генералу прорвался молодой артиллерист. Тот самый Пригожин, который попался на глаза императору перед началом похода.

Дело в том, что капитан Аничкин командовал ракетной батареей. Именно на ракеты делал ставку Петр, когда отказывался от осадной артиллерии. И надо заметить, небезосновательно. Несколько сотен ракет запалили в Очакове такой костер и столько наделали бед, что крепость упала в руки русских как перезрелый плод.

Так как Аничкин сватал Пригожина к себе, он позволил тому присутствовать при обстреле крепости, охотно отвечал на вопросы, правда, о чем-то умолчал. Но молодой человек оказался весьма талантливым, поэтому то, что ему не рассказали, сумел додумать и сам. Разумеется, не во всем, но уж как можно применить ракеты, разобрался.

Дело в том, что в Очаков как раз прибыл обоз с несколькими сотнями этих самых ракет. Они предназначались для батареи, ушедшей с армией Петра. И именно туда их и надлежало перенаправить. Вот только их прибытие совпало с появлением турок, поэтому они все еще находились в крепости.

Пригожин предложил Румянцеву применить их против эскадры противника, воспользовавшись его скученностью. Правда, возникала сложность с пусковыми установками. Но у молодого офицера и на этот счет была идея: сколотить таковые из досок. Кустарщина, конечно, и долго не протянет, но, чтобы использовать имеющиеся ракеты, вполне сгодится.

Румянцев было воспротивился – данное оружие контролирует сам государь, да секретность вокруг него нешуточная. К тому же служащие Канцелярии прикладывали все усилия, дабы не допустить посторонних к тем секретам.

Но в итоге Румянцев посчитал, что если он будет нерешителен, то ракеты эти все одно до армии не дойдут. Оставлять их в крепости опасно. Малейшая небрежность – и полыхнет жарким пламенем. Выпускать в поле – могут перехватить.

Вот и обстреляли турок от души. Большинство ракет прошли стороной, дали недолет или перелет, но и того, что упало в скопление кораблей, оказалось более чем достаточно. Как результат – практически полностью уничтоженная эскадра и около десяти тысяч пленных турецких воинов и моряков.

Вот именно этот опыт и решил использовать Аничкин, высказывая свое мнение адмиралу Бределю. Тому идея понравилась. Тем более у нее было столь удачное и впечатляющее исполнение.

Надо заметить, что в результате обстрела городу досталось больше, чем эскадре, потерявшей всего лишь одну галеру и один старенький фрегат. Наученные горьким опытом, турки больше не скучивали свои корабли. Опять же дистанция была куда большая, чем под Очаковом, а о точности ракет уже говорилось. А вот в Констанце начался такой пожар, что дым от него накрыл все побережье.