Снегурочка для олигарха (СИ) - Бессмертная Майя

— Эй, не смейте трогать её!

Марат. Голос моего сыночка я узнаю из миллиона остальных голосов. Значит, он рядом. Это уже хорошо. Заступился за меня, мужчина мой…

— Слушай, ты позвонил мне, и я приехал. Теперь пытаюсь привести её в чувство. Не мешай. Лучше найди её паспорт, мы едем в больницу. Мне страшно оставлять её в таком состоянии, она может умереть!

Голос Павла Ивановича раздаётся в тишине моей гостиной, и я поспешно открываю глаза, словно вынырнув из какого-то омута. Что? Пашка здесь, у меня дома? Вместе с моим сыном? Как так вышло?

В нос ударяет запах дорогого парфюма Павла Ивановича, и я понимаю, что, наконец, нос стал дышать. Мужчина сидит рядом со мной, и трясёт за руку. Потом он вскакивает с места, и начинает нарезать круги по гостиной, как загнанный зверь, смотря на меня.

— Очнулась?

Я пытаюсь задать хоть один из интересующих меня вопросов, но понимаю, что мой язык отказывается повиноваться — я слишком слаба, и могу только вращать глазами, оглядывая всё вокруг.

Киваю.

— Это хорошо!

— Вот, я нашёл паспорт!

Мальчик размахивает моим документом перед лицом олигарха, и расплывается в счастливой улыбке. Мужчина забирает паспорт из его рук, засовывает документ во внутренний карман своего пальто, и подходит ко мне.

— Надо её одеть. Тащи свитер, джинсы и сапоги.

Марат поспешно выбегает из комнаты, а Павел Иванович нагибается надо мной:

— Что, очнулась, Снегурочка? Здорово же ты меня напугала. Я думал, ты умерла. Когда этот малец позвонил мне, я ехал в аэропорт, встречать тестя с тёщей. В итоге отзвонился им, сказал, что у меня форс-мажор на работе, и рванул к тебе!

— Спасибо.

Мне удаётся прохрипеть слова благодарности, и я понимаю, что горло по-прежнему сильно болит. Кашляю, и хватаюсь за живот — уже все мышцы болят от этого изнуряющего кашля!

Мальчик приносит мою одежду, и Пашка начинает меня одевать. Я чувствую себя куклой — мне сложно даже пошевелиться, настолько я ослабла. Да ещё и кожа влажная от пота — одежда с трудом налазит.

— Раздевать тебя намного проще!

Пашка морщится, пытаясь натянуть джинсы на мою попу, и крякает от натуги. Я заливаюсь краской — понял ли эту фразу мальчик? Мужчине следует себя тактичнее вести себя при ребёнке.

Наконец, олигарх взваливает меня на плечо, как мешок с картошкой, и выносит из квартиры. Марат захлопывает входную дверь, и бежит следом, на ходу нахлобучивая шапку.

Мужчина поворачивается к ребёнку, и нахмуривается:

— А ты куда? Я в больницу её повезу, там ничего интересного нет. И там не детский сад — никто нянчится с тобой не будет!

— А со мной и не надо нянчится! И вообще, я уже не ребёнок! Я давно в школу хожу!

— Да? И сколько же тебе лет?

— Девять с половиной!

Я слышу этот разговор, и закрываю глаза. Вот-вот, всё раскроется. Пашка не дурак — он быстро всё сопоставит, как только поймёт, что это — мой сын.

— О, ну да, это в корне меняет дело, поехали!

Насмешливый тон Павла Ивановича заставляет меня улыбнуться, но сын, будто этого не замечает — он топает за нами.

Мужчина выносит меня на улицу, и укладывает на заднее сидение своего внедорожника. Марат садится рядом с ним на переднее сидение, и пристёгивается. Олигарх заводит мотор, и я слышу, как визжат шины.

— А как тебя зовут?

— Марат. А вас?

— Павел Иванович. А ты разве не знал? Ведь как-то умудрился мне позвонить. Как же я записан в телефоне у Анастасии Игоревны?

Выдыхаю. Чёрт побери, сын сейчас выдаст меня с потрохами!

— Я набрал ваш номер, потому что вы — последний, с кем она разговаривала. Но там не имя было написано, а фамилия — Александров. Я вообще подумал, что вы — с работы.

— Хм. Александров, значит, ну ладно.

Мужчина замолкает, а я закусываю нижнюю губу. Что сейчас подумал Пашка? Он-то, наверное, ожидал какого-нибудь интересного прозвища, а тут такой облом. Неприятно, наверное.

— Да, я с работы твоей мамы. Её начальник.

— Понятно.

По моему телу бежит дрожь. Олигарх с такой интонацией сказал фразу «Её начальник», что я тут же понимаю, в какой сфере я его подчинённая. Ну ладно, нужно выкинуть все пошлые мысли из головы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Наконец, мы подъезжаем к больнице. Пашка выходит из автомобиля и поднимает меня на руки.

— Марат! Хватай ключи, закрой машину, сможешь?

— Я не маленький!

Я во все глаза смотрю на пререкания отца и сына. Как они похожи, чёрт возьми! Неужели они сами не видят этого? Оба упёртые, волевые, характерные. Да ещё и как две капли воды похожи друг на друга!

— Отлично, действуй!

Павел Иванович кидает мальчику брелок с ключами от автомобиля, хватает меня поудобнее, и быстрым шагом направляется к медицинскому учреждению. Я изо всех сил цепляюсь за шею мужчины, прижимаясь к нему, ощущая его тепло и аромат дорогого парфюма.

— Срочно, врача! Девушке плохо!

Медсестра морщится и кривит рот:

— Мужчина, все поступления — через соседний вход, приёмное отделение!

— Я сказал — срочно сюда врача! Иначе тебя сегодня же уволят!

— Какого врача-то хоть звать?

Женщина недовольно оглядывает меня с ног до головы.

— Терапевта! А там посмотрим.

Медсестра не спеша удаляется, а олигарх усаживает меня на жёсткую металлическую лавку, стоящую вдоль стены. В больницу вбегает Марат с пакетом вещей. Значит, мальчик успел собрать мне кое-что из необходимого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Какой же он умница!

— Ну что?

— Ждём врача. Жду пять минут, и начинаю крошить эту больницу по частям. Если бы я знал, что у Насти — ничего серьёзного, отправил бы её в хорошую частную клинику. Но эта просто была самая ближайшая.

Мне становится страшно. Даже если Пашка уже не бандит, замашки у него остались прежние — он угрожает, запугивает, ломает. Способен ли этот мужчина на созидание, любовь, привязанность?

— Так потом можно перевести её в платную больницу.

Мальчик пожимает плечами, и грохает рядом со мной пакет с вещами. Мужчина щёлкает пальцами:

— Молодец, малец, соображаешь!

— А то!

Сын подбоченивается, и меня берёт гордость — какой же он у меня хороший получился, несмотря на всё, что с ним произошло. У него Пашкин характер — несгибаемый. Достигает своих целей, и упорно движется вперёд, не смотря на преграды. Прям как олигарх.

Словно услышав мои слова, мужчина ласково трепет мальчика по голове, и спрашивает:

— Небось, в отца такой умный?

У меня перехватывает дыхание от неожиданного вопроса олигарха, и я бледнею. Интересно, почему он вдруг спросил об этом? Неужели, начинает что-то подозревать? И смотрит на мальчика как-то странно. Хотя, их схожесть только слепой не заметит — те же глаза, нос и волосы. Кажется, завеса моей тайны, вот-вот, рухнет.

Мальчик пожимает плечами. В его взгляде читается такая неподдельная грусть, что у меня щемит сердце. Неужели моему сыну так не хватает рядом мужского плеча, настоящей отцовской поддержки? Вправе ли я отнимать у мальчика отца, тем более, что вот он, стоит перед ним.

— Не знаю. Я его никогда не видел, а мама говорит, что он переехал куда-то из Москвы. Так что, вероятно, и не увижу.

Павел Иванович прищуривается, и хмурит брови, переводя на меня недоумённый взгляд. Моё сердце начинает бешено стучать, и я уже предвкушаю тот вопрос, который последует в следующую секунду.

— А где твоя мама?

Всё, это конец. Я закрываю глаза. Мои ресницы подрагивают от напряжения, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Нет, я сейчас совсем не в форме, и не готова объяснить двум мужчинам, почему я сразу им всё не рассказала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так вот же она.

Марат указывает на меня пальцем, и я чувствую на себе обжигающий взгляд серых глаз мужчины. Готова поклясться, что он сейчас просто сверлит меня взглядом. Нет, не буду открывать глаза, притворюсь спящей.

— Кто?

Олигарх, видно ошарашен ответом мальчика. Этого он никак не ожидал, и переспрашивает, чтобы наверняка быть уверенным, что это ему не снится.