Тайное местечко - Виктория Викторовна Балашова

безнаказанно? Не перед кем ответ держать? Разве то по Кону? Княже? Сам видишь?

— Лекса! Охолони!

Взревел Князь, готовый тоже ринуться вперед, на защиту говорившего человека.

— Княже, да как он смеет…

— Охолони, вернись, да подле меня встань, обвинение серьёзное выдвинуто. Оно и на меня тень кидает, потому и ответ держать мне придётся. Что за сговор? С кем?

— Да с тем самым Никодимом Барсуком, об том весь Порвинг знает! В пригороде дорожного дома убили Трофима Домого, а убийцы из Рода Барсука, их родные Трофима на месте убивства и застали с камнем в руках, над телом Трофима стояли! Держали их долго в тюрьме у нас в Порвинге, дознание учиняли, те были виноваты, всем было ясно, а как Никодим сходил в резиденцию в Лексе раз, так и дознаваться больше не стали. Опосля, туда же отнёс ему Никодим дары, что в сундуке еле поместились, но шли под покровом темноты, а обратно с пустыми сундуками, то люди всё одно всё видели! Так на утро тех убийц и вывели из тюрьмы, как невиновных, и Волки их ти́хонько сами проводили в дом Главы Барсука, где теперь и прячут от нас и от тебя!

Народ вокруг стал роптать, все откровенно стали обсуждали услышанное, недоумевая, как же мог смотрящий Князя отважиться на такое, а уж Никодим, коего знали только с добрых дел и поступков. Это вообще казалось странным. Но приехавшие недавно в город припоминали, что действительно дорожный дом Трофима не работал и был пуст.

— Лекса? Никодим?

Голос Князя был так елеен и полон патоки, а взор его насколько же тяжел при этом, что метал бы молнии, если бы такое умения у Князя было. Тут бы оба и в землю вросли, а слов молвить при том не могли.

— Где сейчас убийцы?

— Княже, — нашёл силы Лекса, — не виновны они, то дознание показало, они…

— ГДЕ ОНИ?

Ещё тише задал вопрос Князь, но услыхали его даже в самых удалённых уголках сходной площади, такая тишь стояла там.

— В моём дому, Княже, — подал голос и Никодим, — не виноваты они, и сговора…

— Сюда их, живо!

На тех словах пара Волков бросилась по улице к дому Главы Рода Барсука.

— Тебя, Куница, тоже купили?

— Что ты, Княже! Не обижай моих седин. У нас всё и так решено, по чести, по совести, по Кону!

— Ежели за кем прознаю о таком решении, удавлю, — прошипел сквозь зубы Князь, — все Рода причастные удавлю властью своей, что по Кону у меня от Богов! Есть ещё такие? Кто что знает? Говорите! Защиту обещаю тому! И опять, никто не отозвался. Князь снова перевёл взор свой на двух обвиняемых в сговоре. Те стояли немы, но смотрели на Князя жестко.

«Конечно, пока вина не доказана, виноватого нет, нет и суда. — размышлял Князь. — А как доказать-то? Лекса же не дурак, всё что можно убрано, но как же он мог, шельма? Как посмел? А, сказали гулял, кутил, вот и спускал в праздник вольное. Козьму звать, так тот то явно в доле, опять же продумал Лекса явно! Прибью, гниду!» Не отпускало Князя злое состояние, что застило ему способность думать здраво.

— Где Козьма, Лекса?

— Так, отбыл по делам, знать, не вернулся ещё. Я бы знал.

— Услал, значится, освободился…

По толпе тут и там стали проноситься пересказы того, дня, когда убили Трофима. Назывались имена того, кто что-то видел, кто что-то слышал, велись пересказы от лица тех, кто именно там и присутствовал, кто видел именно сам момент страшного убийства и измывательства над Трофимом, и над всей его семьёй, а кто-то и страшные орудия убийства держал в руках, то это был топор, то нож, то оглобля, или веревка, то камень (да, кто-то и то угадал). Но вот уже и вся толпа вокруг была в курсе каждой самой мелкой детали, вплоть до последних слов проклятья убийцам от умиряющей младшей дочки Трофима, что защищала своего приёмного недоразвитого по годам братца, который умирал молча, как положено мужчине…

Слыхал ли то Князь? А то как же, все слова и пересказы отражались на лице его, пробегая волнами гнева и злобы на дружину свою.

Глава 25

* * *

В это же самое время Волки добежали до дома Никодима, вошли в домину со стуком, а в зале застали идиллию: веселую игру, что вела молодёжь Рода. Волки в представлении не нуждались, но обходительно поздоровались со всеми и попросили Остапа и Олесю пройти с ними. Ребята удивились, но тут же встали и направились за провожатыми. Те, выйдя на улицу объяснили ребятам по какому случаю и кто затребовал явиться перед свои очи. Олеся при том с лица сбледнула, конечно. Живо было ещё воспоминание, хоть и о мягком, но допросе Лексы. А Князь, наверняка ещё круче будет, хоть и нечего им скрывать, они то не виноваты ни в чём. Лекса и сам в этом признался им, когда отпускал их и провожал к Главе Рода Никодиму. Остап же отреагировал чуть менее сдержано:

— Да когда же это закончится? Мы ж ни в чём не виноваты! И Лекса это признал, выпустил, а теперь опять? Аль виновных нашли?

— Князь велел. Вы ничего не бойтесь, ваше дело правое.

— Да мы то это знаем, как Князя убедить?

— Никак, то не ваша печаль — убеждать. Просто будьте сами собой, отвечайте Князю честно, и всё будет добре. Но так, предупрежу, там недобрые ЛЮДИ есть, — не сдержал смешок один их конвоиров, видать Лекса ему рассказал про промашки Остапа. И усмехнувшись на вздох Остапа, продолжил, — Князя мы охраняем крепко, имейте это в виду, когда двигаться и стоять подле будете, или что заметите, Жизнь Князя нам важна! Не стойте близко к нему, снесём при угрозе!

— Понял, принял. Буду в сторонке стоять, и Олесю защищать.

— То добре, береги Соечку!

Придя на площадь, проталкиваться сквозь толпу не пришлось, толпа сама расступилась, дав широкий коридор тем, кого назвали убийцами, да не понёсшими наказание по Кону. Жители словно боялись попасть хоть под тень этих преступников. Да, обвинил их уже тут каждый. И во всех смертных, а не только в убийстве Трофима.

Выйдя на центр, и идя к Князю, ребята сначала рассмотрели с любопытством его, потом обратили внимание на Лексу, что стол напротив Князя, к ним спиной, а рядом стоял Глава Рода Барсука, Никодим. Стоял он почему-то понурив плечи, Ребята подошли ближе, как подвели Волки