Первая чаша - Zarylene

– Конечно делал! Арслан заказывал у меня четыре новых ножа для выделки шкур! – прямо ответил тот, а младший брат Оттара заерзал на месте, догадавшись, в чем его подозревают.

– Святой человек, что ты спрашиваешь? Я же охотник! Мне постоянно нужны ножи! – возмутился он.

– И когда это случилось? – продолжал расспросы Орей.

– Примерно месяц назад.

– Это не мой брат, – проговорил вдруг Оттар, покачав головой. – Монах, это не может быть мой брат.

– Но раны были оставлены не когтями и клыками, а сталью. И оставлены намерено. А также хоссы не терзают тела, оставляя их при этом нагими и целыми. Они питаются мясом. Хосс-людоед съел бы все тело или уволок его в логово, но они не устраивают логова у рек, а всегда селятся в горах, – рассказал Орей и посмотрел на Урсана. – Не было ли еще кого-то, кто покупал ножи?

– Монах, на наших землях все мужчины носят ножи. Без этого никак. Это знак нашего статуса и силы. Часто ножи передаются по наследству, поэтому новые у меня заказывают редко. Это дороже, чем починить старый нож, не все могут себе это позволить. Староста Иршаб заказывал для младшего сына, но когда с ним случилась беда, этот нож не нашли.

– Так он подарил нож сыну? – решил уточнить Орей.

– Да, хороший был нож с именной гравировкой на рукояти. И он пропал вместе с одеждой. Это всё, что я могу тебе поведать, – подытожил Урсан.

В гостиной снова повисло молчание. Тяжелое, гнетущее, пропитанное завистью и подозрениями. Орей чувствовал, что эти темные эмоции были обращены к нему. Вместе с победой ифрит позволил Орею прочувствовать ненависть других людей. Братья Маас Фарек не ожидали, что задолжают монаху, которого посчитали дураком. Теперь он оставит в дураках их. Ну, или по крайней мере, добьётся свободы для Зариме.

Пока о правильности выбранной стороны он не задумывался, но колкие подозрения уже вползали в его разум, тихо и бесшумно, как сколопендра.

– Значит, у Хасана с собой тоже был нож? – спросил он, обратившись к Оттару.

– Разумеется, он всегда носил его с собой.

– Вижу, вопреки запрету Иршаба, вы решили выяснить истину, – произнес Ильдар, смотря на Орея.

– А почему вы были против этого? – монах пошел дальше, продолжил требовать причитающуюся ему правду.

Старик усмехнулся и промолчал. Он не заключал сделки с ифритом и отвечать был не обязан.

14. В сердцах правдивых стыд превсходит все печали

«Ты сожалеешь о своих деяниях? Это хорошо. Ведь дерево плодоносило, и могло давать нам пропитание ещё много лет. Да, из сломанных побегов можно вырастить новое, но старого уже не вернуть, а молодое зацветет не раньше чем через пять зим. Вот почему тебя гложет чувство стыда. Пусть ошибки прошлого научат тебя благоразумию, но не станут твоими оковами, что придется нести через всю жизнь».

Напутствие брата Мусаила юному монаху в саду у поломанной груши.

Арслан наутро сам зашёл к Орею и пригласил к столу. Там уже было накрыто, ароматно пахло пирогами и специями.

Монах, прежде чем покинуть комнату, принял заветные три чаши, пробормотав ритуальные фразы, и явился к завтраку уже осмелевший, зверски голодный и в хорошем настроении. Он сходу набросился на круглые пироги. Внутри оказалась начинка из риса и яиц, монах не мог остановиться и съел сразу пять штук, запивая их козьим молоком.

Хозяин дома с удовлетворением и радостью смотрел на аппетит гостя, набивая свою трубку курительной смесью. В его открытой, слишком дружелюбной улыбке Орей снова почувствовал какой-то подвох и решил приостановиться с пирогами. Арслану опять что-то было нужно.

– Надо поблагодарить Высших за то, что ты вчера победил! – произнес он, закурив от лучины. – А то пришлось бы нам батрачить на кузнеца.

– Угу, – с набитым ртом отозвался Орей.

– Но святой человек, неужели ты и в самом деле мог заподозрить меня в убийстве старшего брата? – возмутился Арслан. Монах смекнул, что тот начал издалека, прежде чем перейти к главному вопросу.

– Не-а, – Орей отрицательно помотал головой, прожевал пирог и сказал: – Я теперь уверен, что это демоны, – он слукавил, но Арслана надо было успокоить.

– Но зачем ты спрашивал насчёт ножей?

– Каких ножей?

– Пропавших.

– Не знаю. Может, эта темная тварь собирает трофеи? Думаю, искать её надо как-то иначе, – подытожил монах, допив молоко, на его верхней губе тут же появились белые усы, и он облизнулся. – У меня есть кое-какие соображения, но пока не уверен, что это сработает.

– Я помогу, чем смогу, – пообещал Арслан и с некоторым одобрением в голосе добавил: – Ты стал смелее со дня нашей первой встречи… Все заметили это.

– С благословения Высших, я привыкаю к вашей жизни, – скромно ответил Орей. Не сознаваться же, что по утрам он пьёт вино, и оно странным образом успокаивает все его волнения, позволяет говорить со всеми так же, как он общался с другими монахами, когда жил в обители.

– Хвала Высшим, что привыкаешь! – селянин помолчал и хитро прищурился. – Кстати, если тебя интересуют ножи, я могу показать тебе свои. Я расскажу тебе об их назначении.

– Пошли, – воодушевленно отозвался монах.

Мужчины встали из-за стола и вышли на кухню. Там Орей заметил Зариме, сидящую на корточках и старательно отчищающую песком противень. Она даже не подняла глаз, не отвлеклась от работы, старалась как можно меньше привлекать к себе внимание, чтобы не вызвать гнев мужа.

– Жена, мы позавтракали. Приберись в гостиной, – спокойно сказал ей Арслан, и на селянина тут же поднялись две пары изумленных глаз.

– Да, муж, – покорно склонилась Зариме, бросив работу, и пошла выполнять распоряжение.

Орей недоумевал от того, что селянин впервые при нем нормально обратился к жене, без криков и грубости.

Мужчины покинули дом и обошли его, пройдя